Артем Ляхович

А я вообще не знал, что пишу детские книги. Я думал, что пишу обыкновенные взрослые. И взрослые читатели говорили мне: «у тебя рассказы наивные, про чувства, про пуси-муси и про романтизм. Сейчас так не пишут. Сейчас надо про постмодернизм, про секс и про пассионарный взрыв в исламском мире. И побольше символики. И цитат». Я старался, но у меня не получалось.
Да дело и не только в книгах, честно говоря. Сколько себя помню, я изо всех сил старался быть взрослым. Отрастил умную бороду, говорил только на умные темы, защитил умную (даже чересчур) диссертацию, писал умные статьи и посты на форумах, где рассуждал о мифопоэтике, о семиосферах, о коллективном бессознательном и других умных вещах. Очень часто, когда я это делал, мне хотелось на самом деле сказать не то, что говорилось, а — «посмотрите, какой я умный! какие темы раскрываю! не всякий взрослый потянет, а?»
Но почему-то меня равно все обзывали мальчишкой, смеялись, когда я признавался, что люблю мультики, и упорно не хотели считать меня полноправным взрослым.
Не знаю, почему так получалось. Может быть, потому, что я музыкант? А, между прочим, этюды Шопена — одни из самых глубоких и трагичных страниц мировой музыки — Борис Пастернак назвал «музыкально изложенными исследованиями по теории детства». А еще он их назвал «отдельными главами фортепианного введения к смерти».
Когда двадцать два года, двадцать пять, тридцать лет стали вначале настоящим, а затем и прошлым, и лица одноклассниц стали превращаться в усталые маски (не самое веселое зрелище, честно говоря), я подумал:  может быть, это не так уж и плохо? Может, не стоит стараться быть взрослым, если получается так себе? И перестал стараться.
И как только перестал — понял, что мои книги совсем не такие уж. Просто они адресованы другому читателю. Тому, которому Все Это все еще интересно.
И еще меня занимает одна догадка: а вдруг не один я такой? Вдруг все они тоже такие, но не признаются? Все хотят показать, что они Настоящие Взрослые, все хотят казаться старше и умнее, чем есть (а некоторые еще и хотят друг друга в этом уличить)? А вдруг взрослых — Настоящих Взрослых — вообще нет? Вдруг это просто такая маска, вроде дресс-кода в офисе, или игра, в которую всем хочется непременно поиграть (и непременно выиграть)?
Ведь я до сих пор общаюсь со своими друзьями детства, как двадцать лет назад: «привет! ну чë, как оно? нормально?» А «добрый день, позвольте представиться, вот моя визитка» — это для других. А то вдруг не поверят, что я Настоящий Взрослый. Или подумают, что я не хочу выиграть в этой игре.
На фото — я и моя жена Алина. Мы не писали эти рассказы в соавторстве (хоть иногда и балуемся этим), — но вообще мы все делаем вместе. И играем, и читаем, и выступаем, и переживаем, и, собственно говоря, живем. Уже 13 лет. Если вам скажут, что такого не бывает — не верьте. Бывает, и совсем не так уж редко. Просто у Настоящих Взрослых не принято об этом писать.