Серия «Мутангелы», спин-офф

Подходит читателям от 13 лет.

Внимание!
Инструкции, данные между строк в этой книге, не представляют ни малейшей опасности для любого, кто является человеком, только человеком, и никем, кроме человека.

Всех остальных мутангелов, а особенно инфилоперов (даже если они не помнят, кто они такие и считают себя обыкновенными людьми) Мебби Клейн просит при прочтении соблюдать все необходимые меры предосторожности. Помните, что человек отвечает только за свою жизнь, а мутангелы в ответе за всё происходящее.

Везде далее: Диди = дополнительная информация для инфилоперов.

Глава 1
Абсолютно необитаемый

— Ма-а-ма!!! — Маша сначала заорала, а потом уже открыла глаза, схватилась за сердце и очень оперативно хрюкнула.
Заснуть на даче Кэшлоу, а проснуться в океане – это кто хошь заорет, как резаный! Тем более, что при ближайшем рассмотрении Маша оказалась немного резаной: пострадала лодыжка, то ли от острой ракушки, то ли от камня, — и того, и другого вокруг было предостаточно.
Строго говоря, Маша Малинина проснулась в океане только нижней частью тела, волны лизали ее ноги, доходили до колен и немедленно смывались обратно в океан. Она и заорала «мама» от ощущения волн, а потом открыла глаза, увидела океан – и тут уж немедленно хрюкнула, ясное дело!
— Фух! – Маша села, огляделась, поболтала ладонью в воде, лизнула палец – соленая! – опять огляделась и выдохнула: – Ничо себе так!
Солнце вставало, нижний его край еще касался горизонта. А может, это вечер? Нет. Похоже, все-таки раннее утро. Но тепло же… Это тропики? Маша поднялась, вытряхнула из волос песок. На ее оперхрюк никто не отозвался, и это было странно.

Диди. Как работают хрюки? Очень просто. Каждый хрюк отслеживается сразу несколькими спутниками, кружащими над Землей-11. Всего таких спутников больше сотни. Они немедленно обрабатывают информацию, оценивают степень опасности и реагируют по ситуации. Если мутант, пославший сигнал, действительно нуждается в помощи, и с его страховкой все в порядке, спутник посылает ответный сигнал, в котором содержится информация о том, через сколько секунд подоспеет помощь. Со страховкой у Маши все было в полном порядке, и она не сомневалась в том, что сейчас ей сообщат, где она находится (точные координаты) и когда за ней приедут (или прилетят).
А о том, что жизни на Земле-11 больше нет, все спутники посажены на космодромы и оперхрюкать не имеет смысла, Маша, конечно, не знала.

Маша отправила в пространство повторный хрюк, подождала пару секунд, надула губки и решила спасать себя сама. А что ей оставалось? Впереди по курсу было бескрайнее море, слева и справа – тоже. Линия берега загибалась довольно круто – возможно, это был мыс. Маша повернулась к воде и солнцу спиной и увидела… розовые тапочки. Домашние такие, мягкие, мохнатые, без задников. Здесь, на берегу, они смотрелись нелепо. Маша подняла глаза выше и увидела еще более нелепую картину: в паре метров от розовых тапочек спал ее одноклассник Рино Слунс.
Всего день назад они с Рино и еще двумя друзьями сбежали из «школы для особо одаренных», угнали машину, добрались до дачи, встретили там маму Рино, отогрелись, наелись, расслабились, рухнули спать. И вот… И вдруг…
Рино сладко посапывал, обнимая подушку. Под одеялком. Но на камнях.
— Ничо себе так… — во второй раз пробормотала Маша и решительно подошла к Рино. – Эй, вставай давай, соня!
— Ммм… — не просыпаясь, ответил Рино.
— Вставай, говорю!
Рино недовольно заворочался и перевернулся на другой бок:
— Ну ма-ам! Еще пять минут!
— Какая я тебе мам! – возмутилась Маша. – А ну подъе-ом!
Вопль «подъе-ом!» Маша сопроводила хорошим пинком пониже поясницы. К счастью, Маша была уже в тапочках, а Рино еще под одеялком. Слунс подскочил:
— Что такое?
— Ничего, — Маша картинно развела руки. – Ровным счетом ничего. Просто – доброе утро!
— А-а-а, ясно… — Рино зевнул и внезапно понял, что ему жестко сидеть. – Слушай, а что это за…
Он выудил из-под себя камень и уставился на него с неподдельным изумлением и явным неодобрением, как принцесса на горошину.
— А кровать моя куда делась? – почему-то протягивая камень Маше, спросил Рино. – И вообще, мы где?
— Ты меня спрашиваешь?! — вежливо уточнила Маша, причем выражение ее лица в этот момент больше соответствовало вопросу: «ты идиот?».
— Ну да… Тебя… А что?
— А то! Что я понятия не имею, где мы и как сюда попали. Я сама проснулась пять минут назад, причем не на берегу, под одеялком, а прямо в океане!!!
— Тут океан есть?! – Рино вскочил, повернул голову и только сейчас заметил море. – Су-у-пер!!! А вода теплая? А чистая? А купаться можно? А ты уже купалась?
Лихо перепрыгнув через одеяло, Рино бросился к воде. Маша заметила, что на ее однокласснике не ночная пижама и не спальные шорты с майкой, а вполне дневная одежда: джинсы, сорочка, ботинки. На самой Маше, кроме тапочек, был легкий сарафан – когда они вчера укладывались спать, мама Рино предложила ей вместо ночнушки, из того, что нашлось в доме.
Рино лихо сбросил с себя ботинки с носками, закатал штанины и вошел в воду.
— Маш-ка, кла-асс!!! Давай купаться!
Он выскочил на берег и принялся стаскивать с себя джинсы, смешно прыгая то на одной ноге, то на другой. Сорочку стянул через голову, чтоб быстрее. И – бултых в воду!
— Вот суслик! – Маша надула губы и плюхнулась на одеяло. – Купаться ему! А у меня, между прочим, купальника нет! Трусы, допустим, сойдут, они без кружавчиков… А верх?
— Маш-ка-а! Ну чего ты там бормочешь? Давай наперегонки вдоль берега! Тут супер!!! У-ху-у!
Рино подпрыгнул, упал на спину, замолотил руками и ногами, поднимая фонтан брызг.
— У меня купальника нету-у! – проорала в ответ Маша.
Рино перестал болтать конечностями, встал, почесал затылок. С этими девчонками иногда проблемы, да…
— А ты в сарафане давай, потом высохнешь!
— Ну… — Маша на мгновение задумалась. – Да он длинный… В нем плавать неудобно.
Вообще-то сарафан был не длинный, чуть выше колена.
— Ну, тогда я один! – немедленно решил Рино. – У-ху-ху-у!!!
— Муточерт знает что! – обиделась на судьбу Маша, но… — Эй! А можно я в твоей сорочке поплаваю?
— А?
— Рубашкой последней поделишься, говорю?
— Забирай, не жалко!
Рино махнул рукой и поплыл от берега.
— Осторожнее! – крикнула ему вслед Маша, подбирая с земли сорочку. – Вдруг там кукулы или другие хищники?
— Я недалеко-о-о…
Маша повернулась спиной к морю и сняла сарафан. Из сорочки получился вполне приличный верх.

Наплававшись вдоволь, они вылезли на берег и упали отдыхать и сохнуть. Солнце уже немного поднялось, день обещал быть жарким.
— Слу-ушай, а мы все-таки где? – спросил Рино.
— Понима-а-ешь, я все-таки не знаю! – передразнила его Маша. – Я же объяснила, я заснула на даче, где мы нашли настоящего Дюшку и твою маму, а проснулась тут на три минуты раньше тебя. Хрюкнула два раза.
— И?
— И ничего, в ответ – тишина!
— Врешь!
Маша пожала плечами:
— Сам попробуй!
— Я попозже попробую, — сказал Рино. – Еще пару раз искупнемся, и потом. А вообще-то лучше давай не хрюкать, не рисковать. Мы же сбежали. Машину сожгли. Учителя пополам разрезали.
— Учителя — это не мы! – возразила Маша.
— Это ты попробуй им докажи!
— Кому – «им»?
— Ну, спецам из секретного института, которые нас в школу для особо одаренных заманили.
— Эх… — Маша вздохнула.
— Что «эх»?
— Зря я хрюкала, получается… Но знаешь, я так испугалась, когда проснулась в воде, что ни о чем не подумала даже и сразу хрюкнула!
— Ничего… Хорошо, что ты, видимо спросонья, неправильно хрюкнула, и никто не отозвался. А то бы нас уже загребли.
Они помолчали.
— Слушай, все-таки, а как мы сюда попали? Нас, наверное, усыпили. И перевезли. Но кто? Секретники?
Рино задумался:
— Вряд ли. Они бы нас или сразу кокнули или обратно в школу потащили. Чего им нас везти через пол-планеты?
— Логично… Тогда кто?
— Может, моя мама… — не очень уверенно предположил Рино. – Она, знаешь, вообще-то на многое способна. Она такая… Журналистка, в общем.
— Да, это может быть, — согласилась Маша. – Это объясняет тот факт, что ты спал на подушке под одеялом, а я – в воде!
— Да далось тебе это одеяло! – досадливо отмахнулся Рино. – Забирай себе. Вместе с сорочкой…
— Да, кстати, — Маша поднялась. – Я тебе сейчас верну сорочку, только отойду, переоденусь. А потом мы пойдем поищем остальных и выясним подробности.
— Ага, — согласился Рино. – И жрать уже охота.
Маша подняла и отряхнула от песка свой сарафан, изящно подцепила двумя пальчиками тапочки и пошла от берега. Берег был высокий, скалистый. Вверху, метрах в пяти, виднелись кустики и деревья.
— Ты там осторожнее, если откапываться начнут, бегом обратно! – крикнул вслед Рино.
— Сама знаю, не маленькая, — хмыкнула Маша.
Маша взобралась на скалу. Кустики – несколько штук – были закопаны в землю так плотно, что возникало странное ощущение, будто они уже год как не двигались с места. Даже трава вокруг успела вырасти. «Больные они, наверное!» — подумала Маша, на всякий случай обходя их стороной. Деревья, видимо, тоже были больные, потому что земля вокруг них тоже была плотной-плотной и заросшей. В принципе, Маша могла бы уже и тут переодеться, Рино был вне поля зрения. Но для верности Маша сделала еще шагов десять, решив дойти до вон той полянки.
Она дошла до полянки и охнула: это была вовсе не полянка, а опять берег, чуть более пологий, но берег. Со сваленной корягой. И… Маша заподозрила недоброе и бросилась обратно. Надо было проверить. Так. Вот вроде самая высокая точка. Там – Рино, а там, в противоположной стороне – новый берег, с корягой. Теперь так рассуждаем: слева – мыс, это точно. Там они плавали. И если справа не… Маша ломанула вправо. Через несколько секунд она опять была на берегу!
Маша повернула обратно. Ее трясло.
Рино сидел на одеялке и… с аппетитом лопал бутерброд. Двойной такой. С котлеткой между двумя ломтями хлеба.
— А фы фево не пе-фе-де… — он проглотил и повторил удивленно: — Ты чего не переоделась-то?
— Мы… мы… — глаза у Маши были круглые-круглые. – Та… то…
— Ничо не понял! – признался Рино. – Бутерброд хочешь?
— Не хочу я твой бутерброд! – заорала Маша. – Мы на острове! Необитаемом! Среди океана!!! А тебе только покупаться да пожрать!!!
Пока она орала, размахивая руками, Рино откусил еще кусок бутерброда и жевал, глядя на Машу снизу вверх по-бычьи наивными глазами.
— Ух! – окончательно обиделась Маша и отвернулась.
Если бы она не была мутанткой, она бы, наверное, сейчас расплакалась. Но Маша была мутанткой и считала, что плакать нет никакого смысла.
— Точно на острове? — уточнил Рино.
— Точно, точно… Ладно, давай свой бутерброд!
— Упс… Я а его доел…
Второго бутерброда под подушкой не было. Маша подумала, что теперь, возможно, есть смысл поплакать.
— Значит, так, — сказал Рино, втрескиваясь в джинсы и зашнуровывая ботинки. – Ты все-таки лучше не плачь, а сиди тут. Я пойду по берегу. Я думаю, что это не остров. Если через час не вернусь, можешь начинать плакать.
И Слунс ушел.
Вернулся он через несколько минут. С другой стороны. Маша вскочила. Пока Рино не было, она успела уговорить себя, убедить в том, что ошиблась. Переодеться. Кое-как причесаться – пятерней — и приготовиться к лучшему.
— Ну что?
Рино молчал. Вид у него был несколько убитый.
— Ясно, — вздохнула Маша. – К лучшему можно было не готовиться…
— Надо прочесать остров, — сказал Рино. — Может, тут вертолет есть. Или кто из наших найдется, среди кустиков. Или еда…
Следующие два часа они прочесывали остров, хотя это можно было сделать и за десять минут, такой он был маленький. Людей, то есть мутантов, на острове не было. Животных не было. Построек не было. Еды не было. Были: скалистый берег, пологий берег, тридцать одно дерево (из них пять засохших и три молоденькие), примерно столько же кустиков (на некоторых – ягоды, но жутко горькие), одна большая коряга на берегу и две среди деревьев. Собственно, всё.
— Давай еще раз искупнемся, — обреченно предложил Рино. – Перед смертью.
— Давай, только недолго, — кивнула Маша. – Только чтоб охладиться. А потом начнем плот строить.
— Что строить?
— Ну, плот, плавсредство.
— Из чего?! Тут ни пластика, ни пенолита, ни…
— Из деревьев!
— Ы?
— Ыгы. Эти деревья – больные, сам видишь, они двигаться не могут. Они как в древности. Я в кино видела, как…
— Точно! – перебил ее Рино. – Да! Я тоже видел! Мы сделаем плот и уплывем, а по дороге будем питаться рыбой и загорать. А потом доберемся до цивилизации, и тут ка-ак хрюкнем! И тут уж нам точно никакие спецслужбы и секретники не помеха, потому что телевизионщики набегут, а мы…
— Супер! – заорала Маша. – Телевизионщиков будет – куча! Они нам так: ах-ах, как вы смогли сто дней на плоту, а мы им так: ах-ах, это было приключение, что надо, а они нам так…
Ребята наскоро макнулись в воду – солнце уже поднялось довольно высоко, стало по-настоящему жарко, — и бодро пошли к деревьям.
— Это подойдет! – храбро заявил Рино, впрочем, не приближаясь к стволам слишком близко. – И это тоже. И вон то. Думаю, трех штук хватит.
— Я тоже так думаю, — Маша оказалась то ли смелее, то ли безрассуднее, но она подошла к деревьям гораздо ближе. – А чем мы их победим?
— Эмм…
Одеяло, подушка и тапочки для расправы с хищными, хоть и очень больными деревьями явно не подходили.
— Маш, знаешь, мне кажется, они не больные, они это… тупые просто! Совсем тупые. Правда. Может, их и побеждать не нужно, спилил – и готово!
— С чего ты взял?
— Ну… Смотри, у них листья есть. Значит, он живые. Листья вроде здоровые – ну, так навскидку – здоровые, да? Но они на одном месте тупо стоят, значит, просто не соображают, что можно двигаться. Значит, они и бороться с нами не сообразят…
— У-и! Рино, ты гений!
Слунс скромно потупил глаза:
— Да ну… Просто логически рассуждаю… Ладно, тащи пилу, попробуем древнюю профессию рубалеса!
— Лесоруба… Слушай, а у меня нет пилы.
— А как тогда плот строить?
— А я откуда знаю!
— Так это же ты предложила!
— И что?
— Так надо сначала соображать, наверное, а потом предлагать!
— Сам ты дурак!
— Ух!!!
Они чудом не поссорились, то есть поссорились, но не очень. А потом Маша вспомнила, что на берегу есть острые ракушки, одной из них она утром даже порезалась. Они принесли несколько самых больших и острых обломков и, подбадривая друг друга и приготовившись при первой возможности уносить ноги, подошли к первому дереву с ракушками наперевес, как с автоматами. Автоматы же бывают дамские, маленькие. Ну, на планете мутантов уж точно бывают.
Но бежать не пришлось: дерево не сопротивлялось. То ли это было совсем безмозглое дерево, то ли… да муточерт его знает!
— Супер нам повезло, что они безмозглые и бесчувственные, — радовался Рино, долбая ракушкой древесину. – А прикинь, если бы они на нас набросились! А-а-а!
Он изобразил набрасывающееся на свою жертву дерево.
— Я пить хочу, — сказала Маша. – Просто ужас, как пить хочу. Ты уверен, что как только мы уплывем, поймаем рыбу, и ее можно будет выпить?
— Пф! Конечно! Некоторых тропических рыб можно пить, моя мама об этом даже статью в научный журнал писала, сам читал! – авторитетно подтвердил Рино.
Маша облизнулась.
— Я пока из моря немного попью, — решила она, сдувая со лба прилипшие волосы. – Правда, на уроках по выживанию говорили, что нельзя, но я капельку.
Она бросила очередную обломившуюся ракушку на землю и пошла к берегу. Рино одним прыжком добрался до нее, грубо схватил за плечо:
— Не пущу.
— Не имеешь права меня держать!
— Имею! Ты – первая, тебе нельзя морскую. Колики начнутся через час, а у нас лекарств нету! Крутоверина нету, пусьпусина нету, даже сбиватогена – ни таблетки! А в морской воде, между прочим…
И Рино принялся перечислять, что может содержаться в морской воде в этих широтах, и какие химические вещества могли бы помочь. Целую лекцию прочел.

Диди. Маша и Рино были «первые» мутанты, то есть мутанты первой группы. Первые мутанты мало чем не отличаются от обычных людей. А всего групп три. Третьи – самые крутые. Ну, и конечно, есть Ризенгри Шортэдлонг, супермутант-четверка, очень крутой. Таких крутых в природе не бывает, но он есть.

— Откуда ты все это знаешь? – обалдела Маша.
— Читал!
— И запомнил?!
— Ну… я не один раз читал.
— Зачем?
— Ну… думал, вдруг я попаду когда-нибудь на необитаемый остров и… Словом, готовился. На всякий случай.
Маша присвистнула:
— Невероятно.
Рино подобрал с земли ракушку и вернулся к дереву.
— А почему ты тогда про плот не сообразил? – недоверчиво прищурилась Маша.
— Ну, я когда мечтал, про плот не думал. Я хотел подольше на острове пожить, а потом хрюкнуть, когда надоест и все.
Он продолжил колупать ствол дефективного дерева. Тут пока что хвастаться было нечем, работа продвигалась медленно.
— Слушай, а может, ну его этот плот! Давай еще раз хрюкнем, вместе! Телевизионщики – это, конечно, хорошо, а спецслужбы – плохо, но… Я конкретно пить хочу.
— А до ночи дотерпишь?
— А что ночью?
— Ночью, наверное, дождь будет.
— Хм… Ты пророк?
Рино не ответил. Маша взяла ракушку и принялась за дело с другой стороны ствола. В конце концов, Маша была мутанткой, и вполне могла обойтись день-другой без еды и воды. Она решила потерпеть до ночи.
К вечеру дерево было спилено. Ребята с трудом дотащили его до воды, предварительно обломав ветки. Маша настаивала на том, что одного дерева для маленького плотика им вполне хватит, и на рассвете можно будет отправиться в путь. Но Рино возражал и уверял, что плот нужно делать на совесть. Они немного поссорились – в третий раз за день. Потом Маша поинтересовалась, чем они будут связывать бревна. Выяснилось, что нечем, лиан на острове не было. Они собрались было поссориться в четвертый раз, пока Маша толкала ствол в воду, чтобы «оставить этого придурка» уплыть к телевизионщикам в гордом одиночестве, но тут… Но тут ствол дотолкался, и выяснилось, что он… тонет!
— Быть такого не может! – взвился Рино.
Проверили. Дерево тонуло. И ствол, и ветки, и даже листья – как только слегка намокали.
Потом солнце село.
Потом стало прохладно.
Потом холодновато.
А потом пошел дождь. Ливень.
Сначала они пытались укрываться под одеялом и подушкой, но вскоре все промокло насквозь.
— Какой же ты дурак, какой дурак, как-к-кой дур-р-ра-к-к! – стуча зубами, повторяла Маша. – Как можно было мечтать попасть на необитаемый ост-т-т-ров?!
— Я ж-ж-е не о н-н-настолько н-н-необитаемом м-м-мечтал! – слабо возражал Рино, мечтая теперь только об одном: чтобы поскорей настало утро и выглянуло солнце.

Глава 2
Второй день на острове

Ливень на необитаемом острове прекратился под утро. У Маши зуб на зуб не попадал. Она была первая мутантка с локальными способностями: чувство голода отключать умела на отлично, а чувство холода – на троечку с минусом.
Рино дрых, причем сидя прямо на земле, в луже. Обхватил коленки руками, опустил на них голову, спрятав лицо от дождя, и уснул, мутант бесчувственный! Волосы торчком, ногти на ногах грязные, и вообще… Правда, сейчас ногти были не видны, но вечером они были грязнющие. «И как это чучело могло мне нравиться? — с досадой думала Маша. – Да с ним каши не сваришь, с острова не сбежишь! Утром заставлю его хрюкнуть, силой заставлю… Интересно, почему мой хрюк не сработал? Ой, а вдруг у Рино тоже страховка кончилась? …Бр-р, как же тут мокро и мерзко!!!»
Небо быстро теряло черноту. Маша выжала подол сарафана, помассировала руки, ноги. Земля была холоднющая. «Надо побегать, чтобы согреться!» — подумала Маша. Бегать по острым камешкам-ракушкам босиком оказалось совершенно невозможно. Тапочки раскисли и слетали с ног. Ботинки Рино стояли у спиленного дерева. Маша вылила воду из левого ботинка, примерила – кошмар! Во-первых, давит: нога у Рино еще не выросла, ну да, у парней-единичек и двоек лапы расти начинают поздно, годам к пятнадцати, это всем известно. Во-вторых, тяжело: ботинок и так почти что альпинистский, мощный, а тут еще и водой пропитался.
Мария нашла горизонтальный пятачок выступающей на поверхность скалы, относительно ровный, и занялась бегом на месте. И зарядкой. Это помогло.
В какой-то момент проснулся Рино, поднял голову:
— Ты уже зарядку?! Ну ты монстр! Не, я лично – спать!
— Я греюсь, чучело! – ответила Маша, но Рино ее не услышал, завалился на бок, подложив под щеку кулак, и опять вырубился.
Стало почти совсем светло. Солнце еще не выглянуло, но уже было видно, что на небе – ни облачка, и день опять обещает быть жарким. Маша поднялась наверх, умылась, сунув мордочку в кустики – вчера они убедились в том, что на этом острове животных нет, а растений можно не опасаться. Ягоды на одном из кустиков разбухли, видимо от дождя, и увеличились вдвое. Маша осторожно сорвала одну и попробовала. Никакой горечи! Правда, и вкуса тоже никакого, но есть вроде можно. Маша проглотила вторую, потом третью, потом десятую. «Надо Рино оставить, — подумала Маша. – Да-а? А он со мной бутером делился? Съем все!»
Но все было есть стремно. Вдруг эти ягоды все-таки ядовитые, только не сразу действуют? Маша сделала конвертик из крупного крепкого листа растущего неподалеку «лохматика» (так они с Рино окрестили одно из травянистых растений). Собрала в него десяток ягод и спустилась к Рино и даром загубленному дереву.
Показалось солнышко. Маша оставила ягоды возле все еще спящего товарища по несчастью и пошла вдоль берега, выбирая место посуше. Такое нашлось на противоположном берегу. Маша уселась на холодную землю, решила долго не сидеть, чтобы не простудиться, притулилась к коряге и уснула.
Сон ей приснился глупый, обрывочный. Сначала ей привиделось, что к их острову подплывает большая лодка чумовой странности: с треугольными парусами алого цвета. Из лодки выходит какой-то манерный придурок, больше похожий на девушку-гимнастку, чем на настоящего мужчину, и идет по пристани к ней и к Рино, и Маша с ужасом понимает, что это представитель местной полиции, и сейчас их арестуют. Но тут манерный придурок сворачивает в сторону, раздается гул, и с неба спускается летающая тарелка. Из тарелки выходят уже сразу три придурка, еще больше похожие на гимнасток, в зеленоватых трико. И идут по лучу света к ней и к Рино, и Маша с ужасом понимает, что это не настоящие киношные гуманоиды, а роботы, и они набирают детей для своего межгалактического зоопарка. Но тут гуманоидоподобные роботы сворачивают в сторону, и тарелка оказывается вовсе не тарелкой, а цирком, прямо почти таким, о котором Маша мечтала в детстве. Но вместо того, чтобы идти смотреть представление, а возможно, даже участвовать в нем, Маша с ужасом понимает, что… Не важно, что она понимает, но она решительно разворачивается на сто восемьдесят градусов и бежит прочь, в сторону города, по набережной, по шумному проспекту, в подворотню, по каким-то улицам, и улицы все уже и извилистее, но ей совсем не страшно, а как-то даже наоборот. И жарко от бега, и это хорошо, что жарко, и хорошо, что никого нет.
— Фух! Ну и жарища!
— Так ты полдня продрыхла, смотри, солнце в зените! Ясно, что печет.
Маша зевнула.
— Хм… А сорочкой ты меня назло накрыл, чтобы я совсем запарилась?
— Чтобы не сгорела.
— А-а… Ну, тогда типа спасибо.
Маша встала, потянулась. Когда день, тут очень даже неплохо. Только есть хочется. И пить.
— Ты уже купался?
— Аж три раза. А еще завтракал, обедал и работал.
— Ы?
— Ну, завтракал устрицами. Вот этими, угощайся. Их если пресной водой вымывать пару часов, можно лопать. А дождь всю ночь старался. Так что давай, налегай.
Маша взяла одного из открытых двустворчатых моллюсков и понюхала:
— Грибами пахнет. А вчера они тиной воняли, помнишь?
— Я ж говорю, дождь постарался.
Маша подцепила пальцем сомнительный завтрак, положила на ладонь и принялась изучать.
— А ты их давно ел?
— Часа три назад. Целую гору сожрал.
— И ничего?
— Как видишь.
Маша слизнула с ладони устрицу:
— Вкусно. Живем!
Она потянулась за следующей.
Вообще, если забыть, что они на этом дурацком острове скоро помрут, а забыть во время еды, когда голодный, можно о чем угодно, так вот, если забыть, — то тут очень даже вполне себе супер! Еще позавчера они торчали в страшной секретной школе, в которой Варю Воронину убили, и других тоже или почти, а потом бежали, и была зима, и всякие жутики. А теперь – солнце, океан, пляж, деревья не кусаются, и парень, который ей симпатичен, рядом, и устриц вон на завтрак приготовил…
— Ням-ням… Жалко, что соуса никакого нет.
— Ой, забыл! Ты их с листьями попробуй! – Рино потянулся, взял лист, это оказался машин кулечек-конвертик, из него высыпались ягоды. – Держи! Если понравится, я свежих принесу.
Маша нахмурилась.
— Ты что?
— Ничего! Я тебе ягодок нарвала, а ты их на пол… Могла бы, между прочим, все сама съесть!
Рино растерялся, поднял одну «с пола».
— Маш, ты их ела?
— Ну да. Они, как устрицы, после дождя стали совсем не горькие. И большие. Я решила тебя не будить, а сорвала листик, свернула кулечком и…
— Маша! – вид у Рино был испуганный. – Ты их много съела? Их же нельзя! Они же ядовитые!
— С чего ты взял?
— Во сн… Не важно, допустим, читал.
— А вот не надо ничего допускать! Я их еще ночью ела, то есть на рассвете. Уже часов восемь прошло. Больше, чем у тебя после устриц.
— Так ведь… А… если… А если они через девять часов действовать начинают?
Малинина выразительно покрутила пальцем у виска – этот жест у мутантов означает то же, что и у нас, — и взяла следующую устрицу. Рино вздохнул и махнул рукой.
— Пойду поработаю.
— Ты… дом строишь?
— Сухое дерево пилю. Может, оно будет держаться на воде.
— Да, это идея… А может, лучше хрюкнешь? Я подумала, если это твоя мама нас сюда, то… — Маша свернула слегка увядший лист лохматика и засунула его в рот.
— А я хрюкал, пока ты спала, — соврал Рино. – Три раза хрюкал. Нас никто не слышит. И это не моя мама нас сюда. А секретники. Я так думаю.
— Шушлик! – Маша прожевала и бодро добавила: — Но ничего! Не будем сдаваться! Построим плот из сухих деревьев и такое им устроим, когда выберемся! Я щаз доем, окунусь разок и тебе помогу!
— Не, дерево я сам доколупаю, а ты лучше вот что. Ты все промытые ракушки собери в тень, чтоб у нас запас еды был.
— Угу! – Маша кивнула, продолжая завтракать. – И листьев надо будет в дорогу взять побольше, вкуснотень, язык проглотить можно!
Рино улыбнулся, подхватил несколько осколков и ушел. «Надо было сказать ей, чтоб сорочку на плечи накинула, сгорит ведь…» — подумал Рино, поднимаясь к сухому полуспиленному дереву. И тут же удивился своей мысли, и подумал: «Интересно, чего это я такой вдруг заботливый стал? Сдурел, что ли?!»
Конечно, Рино Слунс не «сдурел». Можно было предположить, что влюбился, но он не влюбился. Ему, по большому счету, вообще на девчонок было пока еще плевать. Не, они конечно, красивые, но… Но если выбирать, то, конечно, лучше бы на необитаемом острове оказаться не с девчонкой, а с кем-нибудь из друзей, можно даже из новых. Хотя так тоже неплохо. Машка – нормальная, не неженка, это хорошо… Это даже лучше, чем парень. А то был бы парень, как этот Ризенгри или как его там, который Клюшкиным прикидывался, — и как бы Рино выглядел на его фоне? Нет, это правда хорошо, что он с Машкой. Приключение, что надо! Прямо как в любимом сне. Ну, почти…
Рассуждая подобным образом, Рино долбил сухое дерево. Вчера дул небольшой ветерок, а сегодня было совсем тихо, листва не шелестела. Только удары ракушки по дереву нарушали покой. И еще кто-то стрекотал в траве, неужели тут сохранились кусачики? Рино решил устроить небольшой перерыв, присел на землю и прислушался. Да, в траве кто-то стрекотал.
«Жалко, что нет диких зверей!» — подумал Рино. Когда он представлял себе необитаемый остров – а представлял он много, много раз, — его населяли звери, которых можно было храбро подстрелить из лука, а потом зажарить на вертеле, а из шкур сделать плащ. «Машке можно было бы сделать белый плащ, с рыжим, а… А чего я опять о ней забочусь?!» Да, недоумение Слунса можно было понять: с каких тараканов одному мутанту вдруг заботиться о другом, если он ему ни разу не мама, и вообще никто?
Внезапно мысли Рино были прерваны робким чириканьем. Рино замер и опять прислушался.
— Фьють! Фьють! Чир… ик! Ик!
На этом острове есть птицы! Как же они вчера не обратили внимания! Рино решил сделать лук со стрелами, как только расправится с деревом.
— Если я смогу тебя подбить, я буду крут, как Нок Чаррис! – прошептал Рино невидимой в листве птице и решительно принялся за работу.
Птица испуганно умолкла.
— И я знаю, чем связать плот! – продолжил Рино разговор с птицей. – Джинсами. Я разорву свои джинсы на полоски. Хо-хо!!!
Приятно, приятно чувствовать себя мачо.
Примерно через час дерево валялось на земле. Оно и внутри оказалось сухое. Такое точно будет держаться на воде. Рино победно вскинул вверх кулаки:
— Хо!!!
И побежал за Машей. Стащить вниз такую дубину было ему одному не под силу, все-таки Нок Чаррис – взрослый мутант, а Рино еще подросток.
Маша сидела на корточках у вчерашнего дерева, гладила его и… плакала. Одна ее нога неестественно торчала из-под одеяла, в обнимку с которым и рыдала Малинина.
— Ты чо? Ногу сломала?
Маша продолжала рыдать.
— Тыща муточертей, только этого не хватало! – Рино присел рядом, осторожно приподнял край одеяла, пощупал колено. – Тут? Или тут? Где?
Маша отрицательно помотала головой, подтянула ногу – оказывается, эта рёва просто сидела в такой позе.
— Не-е, — всхлипнула Маша. – Ты не волнуйся, ты такой до-о-обрый…
— Хэ! – Рино презрительно скривился. – А чего тогда ревем?
Маша неопределенно пожала плечами, облизала губу и опять всхлипнула:
— Зря… Зря…
Всхлип!
«Лучше все-таки на необитаемый остров попадать с парнем!» — решил Рино и попытался прояснить ситуацию:
— Зря мы вчера работали? Ну да… Но кто ж знал, что оно, зараза, тонуть будет?
— Не-е! — покрутила головой Маша, слезы с кончиков ее волос так и брызнули во все стороны. – Зря мы вообще его сгубили!
— Что сделали? – не понял Рино.
— Ну как… Оно росло себе, росло, никого не трогало, а мы пришли, как дикари какие-то и – хлоп! – и нету дерева-а-а-а!!!
Маша зарыдала с новой силой. Рино протер глаза и ущипнул себя, чтобы убедиться, что не спит:
— Маш, ты извини, но если ты сейчас так прикалываешься, то это, конечно, зачет, но… Давай театр потом устроим, а?
Малинина резво вскочила на не сломанные ноги и бросилась на Слунса с кулаками.
— Эй, ты что? Ты что?
— Театр, говоришь? Прикалываюсь, говоришь? Мы дерево срубили, живое дерево, понимаешь?! Мы траву тут всю помяли, мурувьев потоптали, листья сорвали, устриц сжевали … устриц… бедных устриц…
Маша в последний раз треснула Рино по башке кулаком, упала на камешки и принялась увлажнять их новой порцией слез. Несостоявшийся мачо стоял рядом с отвисшей челюстью и не знал, что и подумать.
— Ладно, — наконец решил Рино, — ты успокойся, а я… Я сейчас хрюкну и… То есть, я еще раз попробую хрюкнуть, вдруг на этот раз получится, и нас сразу спасут, и…
Рино не сомневался в том, что их спасут, и приключению конец. Лично он предпочел бы пожить тут еще пару дней, построить плот, подстрелить птицу и уже потом, победителем… Он тяжко вздохнул и выразительно хрюкнул. «Может, можно будет приехать сюда еще раз, с кем-нибудь более подходящим для приключений?»
Ответа на свой хрюк Рино не дождался.
— Странно… — прошептал он. – Очень странно…
Маша ничего странного в этом не видела. Они же уже посылали сигналы, вчера – Маша, сегодня – Рино.
— С чего ты взял, что на этот раз нам ответят? – Маша вытерла глаза тыльной стороной ладони, лицо у нее было красное и опухшее. – Не понял еще, нас тут насовсем бросили!
Рино подошел к воде, задумался. Кажется, Маша была права, их тут реально бросили, и никакое это не классное приключение, все серьезно! Но… Почему-то это его не напрягало. Наоборот, придавало остроты, становилось настоящим приключением, как-то так. Он повернулся к Маше другим человеком, то есть, простите, мутантом. Теперь в его голосе звучала сила, взгляд был полон решимости. Даже мускулов, кажется, стало больше.
— Всё. Будет. Хорошо, — твердо сказал Рино. – Мы спасемся, я тебе обещаю. Сейчас ты поможешь мне стащить вниз сухое дерево, мы его опробуем. Затем…
— Не будет ничего хорошо, идиот!!! – заорала Маша. – Спасемся – не спасемся, какая разница? Зачем нам вообще жить? Мы всё вокруг только портим! Даже если вернемся, я… я никогда не смогу учиться на одни пятерки! Вот!
— При чем тут пятерки? Пятерки-то при чем, объясни мне!
Маша не отвечала.

Диди. Если бы рядом оказались мутангелы, они сразу бы поняли, что произошло. Ягоды, которые слопала Маша, начинали действовать через девять часов пятнадцать минут, и были не ядовитыми, но повышали уровень альфа до отметки «полный перфекционизм». Недопустимая величина!
С уровнем альфа нужно быть поосторожнее, главное – вовремя остановиться, доводя что-либо до совершенства.

Рино решил оставить Машу одну, подождать, пока эта истеричка успокоится, а тем временем немного перекусить. Он поискал глазами еду, но на берегу ракушек не было. То есть были, но только крученные, несъедобные или пустые. Наверное, Маша успела все унести в тень, пока на нее не нашел псих.
— Маш, а где ракушки? – осторожно поинтересовался Рино.
— В море.
Мария вздохнула. То ли устала плакать, то ли справилась со стрессом.
— Эмм… Я понимаю, что в море полно ракушек. Но где съедобные, которые после дождя?
— В море, — Маша опять вздохнула.
— ???
— Я подумала, вдруг они оживут, если попадут в эту… в естественную среду обитания, вот.
— Ты их выкинула в море?!
— Нет, что ты, не выкинула. Если бы я их кидала, они могли бы разбиться. Я их аккуратно старалась переносить.
Рино схватился за голову, взвыл и убежал в лес, в оставшиеся двадцать девять деревьев. Теперь ему было все ясно: Машка слетела с катушек. Надо держаться от нее подальше. Тут уже не до постройки плота. Что делать? Что делать? Придется оставить ее на острове. Дотащить сухое дерево до воды, взять с собой съедобных листьев — хоть какой-то запас — и свалить. Отплыть подальше и хрюкать, пока не дохрюкаешься. А ее потом пусть отдельно спасают. Рино решительно ухватился за сухой ствол, уперся ногами: раз, два, три! Раз, два, три! Тащить одному не получится, но если толчками…
Кое-как дерево удалось сдвинуть с места. К счастью, двигать его надо было вниз по склону. И злость на Машку придавала силы.
Солнце продолжало палить, хотя дело шло к вечеру – второму вечеру на острове. Рино хотелось пить, хотелось есть, хотелось нормально помыться, с гелем и пенкой, включить комп, поиграть. Какой смысл быть суперменом, если на тебя никто не смотрит, и даже поговорить не с кем?
Сухое дерево тонуло почти так же, как сырое. Рино не дал ему утонуть окончательно, выволок обратно на берег. Не плавает, но, гореть же будет? Может быть, получится поймать птицу и разжечь костер. О том, как добыть огонь, Рино пока не думал. Ему удалось найти несколько промытых ракушек, которые Машка, наверное, не заметила, и заморить червячка. Что делать дальше, Рино не знал. Выдолбить лодку? Но достаточно толстых для этой цели стволов тут нет. Сплести из веток гамак, чтобы было мягче спать? Да ну… Рино решил сделать лук. А далее – валить отсюда, хоть даже вплавь.
Маша оплакивала устриц, травку и невозможность учиться на одни пятерки до самого заката. А потом ей внезапно стало жалко Рино. Он же старался, укрывал ее от солнца, устриц на завтрак готовил, деревья пилил, чтобы ее спасти, а она на него с кулаками! Это было ужасно. Маша так рассердилась на себя, что даже стукнула себя тоже кулаком по глупой голове. Но этот поступок оказался так далек от совершенства, что повторять она не стала, хотя собиралась. Маша решила немедленно найти Рино и извиниться перед ним.
Найти человека на маленьком острове – не проблема. И если его на острове нету, значит, он уплыл.
Рино на острове не было.
Маша поняла, что Слунс уплыл.
— Зачем, зачем ты уплыл один? – заламывая руки, закричала Маша. – Я же пришла извиняться! Ты же пропадешь один в открытом океане, сгинешь без поддержки и опоры!
— Что за чушь она несет, из Шекса Пирра, что ли? – бормотал Рино, слезая с дерева, на котором искал птичье гнездо.
— Рино ты тут, ты жив! – радостно завопила Малинина и бросилась ему на грудь. – О, что за счастье!
— А-ы-у… ну да… — смущенно пробормотал Рино, осторожно освобождая шею, чтобы не задохнуться.
— А я извиняться пришла! – воскликнула Маша. – Хочешь, на колени встану?
— Нет! Нет!!! – испугался Рино, представив себе эту душераздирающую картину. – Я уже тебя простил, сто раз, правда, чесслово, клянусь браслеткой!
Маша смущенно улыбнулась:
— Рино, ты такой классный! Ты просто совершенство! Хочешь, я сложу в честь тебя песнь?
Песнь Рино тоже не хотел. Тогда Маша решительно взяла его за руку и повела гулять вдоль моря-океана и развлекать рассказами из своей жизни, дабы скрасить тяжелые минуты вынужденного одиночества столь совершенного юноши на столь восхитительном острове. Машино воркование действовало на Рино Слунса, как гипноз. Он покорно нарезал круги по берегу, ведомый за ручку сбрендившей одноклассницей и думал: «Суслик. Полный суслик. Хорошо, что я оставил лук и стрелы на дереве!»

Глава 3
Кротик

Наутро действие ягод, повышающих уровень альфа в одном, отдельно взятом Машином организме, прошло. Маша плохо помнила вчерашний день и плохо себя чувствовала. Кроме того, она немного подгорела, пересидев на солнце. Поэтому, проснувшись, не стала ни окунаться, ни искать еду, а сразу ушла в укромное место и занялась медитацией и регенерацией – кожу надо было восстановить.
Рино сделал вид, что спит. А потом и на самом деле вырубился, поскольку всю ночь не смыкал глаз: раздумывал над Машкиным сумасшествием и способами покинуть остров.
Проснулся Рино от запаха. Пахло яишенкой. Рино сглотнул слюну и, как зомби, пошел на запах.
Машка сидела у миниатюрного костра, который разожгла из веточек сухого дерева – того самого, что вчера зловредно тонуло. На одной плоской створке мидии, как на тарелке, лежала яичница из двух яиц. Вторая порция на другой створке находилась в процессе жарки.
— Привет, соня! – прищурилась Маша. – Я тут опять твою сорочку позаимствовала, а то у меня кожа на плечах пока в процессе регенерации. Ничего?
— Н-н-ничего, — пролепетал Рино.
— Тогда давай завтракать.
— Д-давай. А как ты огонь разожгла?
— А камешками! — Маша мотнула головой, и Рино увидел два серо-беловатых камешка, аккуратно лежащие на листике лохматика.
— Но это же не кремний! – удивился Рино.
— Я не знаю, что это. Просто чиркнула, смотрю — искра. Ну и…
— А яйца откуда?
— А, это совсем просто. Представляешь, сижу я утром в лесу, медитирую, вдруг поднимаю глаза – на одном дереве, на ветке, лук висит. И невысоко, главное. Ну, я за ним полезла, долезла, смотрю – а на соседнем дереве гнездо с яйцами.
— Ясно…
Рино набросился на яичницу, раздумывая о том, почему с Машкиной точки зрения устриц и мурувьев надо спасать, а птичьи гнезда можно разорять, как не фиг делать. Но вчерашнее Машкино безумие, похоже, полностью прошло, потому что она, доев свою порцию, вдруг заявила:
— Жалко, что тут диких зверей нет. Лук отличный. И стрелы ничего. Если бы нам мяса нажарить в дорогу, было бы супер.
— Лук – это я сделал, — не удержался Рино.
— Да-а? Когда успел?
— А вчера вечером тебе плохо было, не помнишь?
Маша не помнила.
— Ты осталась на берегу, а я пошел лук делать. А потом мы с тобой полночи гуляли.
Маша застонала и схватилась за лоб:
— Слушай, я что-то помню, но смутно. А чего тебя понесло гулять?
Рино не нашелся, что ответить.
— Лучше бы плот сделал! – безапелляционно заявила Маша.
— Мы не можем сделать плот, — возразил Рино. – Я тебе еще не сказал, но сухое дерево тонет точно так же, как сырое.
— Мы можем сделать плот! – торжественно заявила Маша. – Я тебе еще не сказала, но пока ты спал, я принесла и опробовала маленькую корягу, и она отлично держится на воде!
— Ну да?
— Ну да!
Они немедленно провели повторные испытания коряги.
— Ура-а-а!!! – заорал Рино.
— Ура-а-а!!! – подхватила Маша.
Они притащили вторую корягу, покрупнее. Она тоже отлично держалась на воде, правда, крутилась, и удержаться на ней было сложновато. Но это было не так важно, тем более, что в запасе была еще третья, большая-большая, причем на берегу, и тащить ее было недалеко.
— Раз-два, взяли! Раз-два, взяли!
Сдвинуть ее с места было невозможно. Решено было сделать подкоп. Если со всех сторон подкопать, а потом вырыть небольшой канал, провести воду, то сдвинуть будет легче. Лопат, естественно, не было, пришлось опять использовать ракушки и камешки, и еще ветки. Это было похоже на детскую забаву. Ребята возились с каналом, веселились и обсуждали предстоящее путешествие. Маша считала, что надо плыть на юг, а Рино ратовал за северное направление. Голосование ни к чему не привело. Тогда Рино предложил выбрать короля острова, чтобы он решил, куда плыть. Маша предложила выбрать королеву. В итоге сошлись на королеве красоты и короле острова. Теперь северное направление Марию вполне устраивало. Она немного боялась плыть, но понимала, что выбора у них нет, поэтому молчала и по-королевски улыбалась. Рино тем более опасался отправляться в неизвестность: о болтанке на хлипких корягах среди волн и кукул он никогда не мечтал. Но он тоже понимал, что выбора у них нет, и все серьезно, поэтому держался уверенно, как подобает королю.
— Странно, — сказал вдруг Рино, обкапывая корягу. – Дальше не копается. Кажется, тут под слоем песка скала. Слышишь звук?
— Не похоже на камень, — нахмурилась Маша. – На металл похоже.
Они принялись отковыривать корягу от поверхности с удвоенной силой. И вскоре стояли над круглой, потемневшей от времени, крышкой старинного люка. В центре ее был виден герб с двуглавым кротиком, а вокруг – буквы и орнамент.
— Ты можешь прочесть? – почему-то шепотом спросила Маша.
— Не, откуда? А ты?
— Могла бы, не спрашивала.
По бокам от кротика были две массивные ручки. Не сговариваясь, ребята взялись за ручки и попытались приподнять крышку. Она не сдвигалась. Не помогало ни «раз-два», ни «ты поддень», ни «а ты надави».
— Ну вот, — расстроился Рино. – Стоять в полуметре от сундука с золотыми монетами и не сдвинуть какую-то крышку!
— Монеты? Мне кажется, там драгоценности, — размечталась Маша. – Украшения разные, безумно красивые…
Они отдохнули, договорились о том, что всё, по-честному, когда доплывут, пополам, и с удвоенной энергией взялись за крышку. Простучали со всех сторон, попытались обкопать – бесполезно, она была словно вмонтирована в скалу.
— Ух! – разозлилась Маша. – Башку бы отвинтить тому пирату, который эту дуру вот так намертво присобачил!
— О! – Рино поднял вверх указательный палец. – Давай так и сделаем.
— Ага!
Рино взялся за ручку:
— Эй, ну чего ты стоишь?
— А чего?
— Помогай! Попробуем отвинтить.
Крышка с трудом и скрипом, но отвинтилась. Оказалась тяжеленная, как слоникотюб. Еле ее сдвинули.
Под крышкой обнаружился люк. Со ступеньками – металлическими скобами, ведущим вниз, в кромешную тьму.
— Ух ты!
— Ага!
— Лезь!
— После тебя!
— Боишься?
— Не, просто уступаю!
— Бои-и-шься!
— Это ты боишься!
— Да я вообще ничего не боюсь!
— Тогда лезь.
Прежде, чем лезть, бросили вниз камешек. Камешек долетел до дна быстро, и звонко упал.
— Воды на дне нет, — резюмировал Рино.
— И не очень глубоко, — добавила Маша.
Рино поджег сухую ветку и медленно полез. Маша осталась переживать на поверхности.
— Ну, что там?
— Непонятно пока.
— Драгоценности есть?
— Неа.
— У-у… А монеты?
— Неа.
— А ты хорошо посмотрел?
— Тут что-то вроде коридора есть.
— А в нем драгоценности имеются?
— В нем пылища имеется. И грязища.
— И все?
Ответом было молчание, а потом:
— Ай!
— Ты что?
— Обжегся. Ветка догорела.
— Ясно… Обратно сможешь выбраться?
Рино посмотрел вверх. Круг неба образовывал странный нимб вокруг Машкиной любопытной головы. Скобы-ступени угадывались во мраке.
— Смогу! – уверенно ответил Рино.
Машка подождала. Рино не вылезал.
— Эй, ты чего не поднимаешься?
— К темноте привыкаю.
— Зачем?
— Чтобы дальше пойти. Надо же узнать, куда этот ход ведет.
— И ты по нему пойдешь? – в Машином голосе чувствовались и восхищение, и недоверие, и страх.
— Пойду! – подтвердил Рино.
— Ой, нет, стой, не ходи! Пожа-а-луйста!
«Ну вот, начинается! – с досадой подумал Рино. – Сейчас она решит сложить обо мне песнь или еще чего…»
— Погоди минутку, не ходи, я с тобой, только за тапками сбегаю, — скороговоркой выпалила Машина голова и перестала закрывать кружок неба.
Рино остался один. Первым делом он присел на корточки и ощупал пол. Пол был каменный, явно искусственного происхождения. Затем он ощупал стену. Такие же камни, ровные, гладкие, прямоугольные, но не как кирпичи, а с округлыми краями. Рино понимал, что находится сейчас ниже уровня океана. Но воды тут не было, и воздух был сухой. Значит, помещение надежно изолировано.
— А вот и я! – пятачок неба опять закрыла всклокоченная Машина голова. – Лови-и!
И на Рино вниз полетел… огромный камень! Валун!
— А-а-а!!! – Рино ломанул в сторону, прижался к стенке.
— Бух! – камень упал подозрительно мягко.
— Фух!
— Ты чего орешь? Подушку поймать не можешь, что ли?
— А предупредить можно было?
— Так я же предупредила, сказала: лови!
— Но ты же не сказала, что это подушка!!!
— А ты подумал – что?
— Что булыжник.
Пока они препирались, Маша успела резво спуститься вниз, причем свободная у нее была только одна рука, во второй было скрученное валиком одеяло.
— Ты меня прости, Слунс, но я иногда начинаю серьезно сомневаться в твоих умственных способностях! – заявила она, едва успев спуститься. – Неужели ты всерьез мог подумать, что я бы запустила в тебя каменюгой размером с подушку? Я похожа на ненормальную?
— Сегодня – не очень, — честно признался Рино.
Маша не стала вдаваться в подобности и выяснять, когда – очень. Она сказала:
— Держи. Только разворачивай аккуратно.
— А что внутри?
— Листья для еды, твой лук со стрелами, мои тапочки и ягоды.
Рино нахмурился. В темноте этого было не видно.
— Машка, эти ягоды нельзя есть!
— Да ладно, опять ты за свое! Я вчера ела, уже больше суток прошло и…
— И ты почему-то не помнишь вчерашний вечер, а почему — задумывалась? Как рыдала из-за дерева, забыла? А как ракушки в море выбросила, об этом – тоже никаких воспоминаний? Да ты тако-о-е вчера творила!
— Да не мо… — Маша бодро начала, но осеклась. – Да не может быть, но… То-то я сегодня когда яичницу жарила, удивлялась, куда еда исчезла. Не мог же ты столько слопать. Но я решила, что их… Их не смыло разве в море?
— Их ты выбросила.
— Я не выбрасывала… — в Машином голосе не было никакой уверенности.
— Ну да, ну да. Ты не выбрасывала. Ты бережно вернула их в ес-тес-твен-ную среду обитания.
Кажется, Маша стала что-то вспоминать, потому что она больше не возражала. Рино уже немного привык к полумраку, и различал контуры предметов, но выражения Машиного лица не видел.
— Ладно, пошли уже, — проворчала Маша. – Хотя нет, стой.
Она развернула одеяло, извлекла из него тапки и сунула в них ноги. Листья с ягодами свернула и запихнула в пододеяльник. Лук со стрелами отдала Рино.
— Подушку тоже ты бери, а одеяло я на себя накину. Будет типа накидка.
— Ты так собираешься, словно мы сутки идти будем, — хмыкнул Рино, но подушку взял, в качестве щита.
Коридор был сводчатый, метра полтора шириной и около трех метров в высоту. Ребята взялись за руки и пошли вперед наощупь, Маша проверяла правую стену, Рино – левую. Но продвигаться вперед таким образом оказалось очень неудобно: Рино мешали лук и подушка, которую он держал подмышкой, а с Маши то и дело соскальзывало одеяло. Они вернулись назад, оставили вещи под люком и предприняли вторую попытку. Но вскоре коридор стал расширяться, им пришлось разжать руки и перемещаться, переговариваясь. Было страшновато, они переговаривались шепотом.
— А что будем делать, если это лабиринт, если появятся ответвления? – запереживала Маша.
Но пока ответвлений не было, пока только:
— БУМ!
— А-а-а!!!
— Что с тобой?
— БУМ!
— А-а-а!!!
— А с тобой что?
— Я башкой об потолок треснулась!
— И я тоже!
Они ощупали потолок. Да. Теперь коридор стал широкий, метра три шириной, зато потолок опустился. А что будет дальше?
— Возвращаемся! – приказал Рино.
— Не-е…
— Я король, мне решать! Возьмем побольше сухих веток, будем поджигать, чтобы хоть что-то видеть. Может быть, тут сундук с кладом посередине стоит, а мы его обошли!
Это был аргумент. Королева Маша больше не возражала. Они вернулись, вылезли, набрали веток, скинули вниз, подожгли одну, спустились, пошли.
— Совсем другое дело! – радовался Рино.
Но радовался он недолго. Каждой ветки хватало совсем на чуть-чуть, их приходилось подносить, бегая туда-сюда, а потом они закончились. Разглядеть удалось следующее. Коридор был действительно странный, то сужался, то расширялся, то становился таким низким, что пройти можно было лишь сильно пригнувшись, то «вырастал» так, что потолок еле угадывался в неверном свете веточек. Никаких сундуков с сокровищами, а также полок с сокровищами или подвесных мешков с сокровищами нигде не обнаружилось. Вообще было пусто, гулко, немного пыльно, но не слишком.
— Ну, что будем делать, мой король? – поинтересовалась Маша, когда они остались без света, на корточках в самой низкой части странного коридора.
— Не торопи, я думаю.
— Ладно.
Пока Рино думал, Маша продолжила обследовать подземелье.
— Ты куда?
— Да никуда, я тут. Стены щупаю.
— Делать тебе нечего…
— Ну да, нечего. Пока ты думаешь. Тут опять потолок повыше стал, между прочим… И вообще, ты давай, вслух лучше думай, чтоб не так страшно было.
Рино стал думать вслух:
— Можно срубить еще деревьев, там есть сухие. В темноте донести их сюда. Дорогу до этого места мы уже знаем – ну, то есть, что тут нет никакой опасности, ям там всяких или капканов. Донесем досюда. И отсюда дальше пойдем. Ветки будем экономить.
— Рино-о… Тут… тут, похоже, кнопка какая-то.
— Кнопка? Какая еще кнопка?
— Железная, кажется. Маленькая. Нажать?
— Не-е-ет!
— Поздно. Я уже нажала.
Рино взбесился, зашипел:
— Ну, Малинина, ну!!! Ты просто невозможная! Во-первых, зачем тогда спрашивать, нажать или нет, если все равно делаешь, что хочешь? Во-вторых, вдруг что случилось бы? Вдруг, взрыв был бы! Или обвал! Или мало ли! Мало ли что!
— Да ну… То есть да… Но она как-то сама нажалась… И, кажется, никаких взрывов.
Ребята прислушались. Было по-прежнему тихо и спокойно.
— Люк!!! – заорал Рино. – Эта кнопка, наверное, закрыла люк! Мы теперь не выберемся!
Он рванул было к выходу, но понял, что Маша за ним не спешит, и остановился.
— Ты что там застряла?
— Я… я еще раз кнопку нажала. И еще.
— Су-ус-лик!!!
— Не ругайся. Никакой люк эта кнопка не закрывает. Как она может его закрыть, если мы его в сторону оттащили?
— Но…
— Эта кнопка свет включает.
— Какой еще свет?
— А вон, там, в том конце коридора теперь просвет, видишь?
Рино вернулся, треснулся по дороге об потолок – уй! – и вгляделся. Действительно, когда Маша нажимала на кнопку, где-то далеко что-то становилось видно. А нажимала еще раз – опять становилось темно.
После недолгих препирательств ребята решили продолжить путь, но сначала вернуться за луком, стрелами и подушкой. Вернувшись, они подумали-подумали и подготовились к дальнему походу получше. Вылезли, наломали сухих веток, нашли пару крепких палок, немного поплавали в океане и отдохнули.
Путь до кнопки теперь казался привычным и ни капли не страшным, словно к себе в подвал спускаешься. Или словно в компьютерную игру играешь.
Маша нащупала кнопку, нажала. Сомнений быть не могло: где-то вдали загорелся свет.
— Идем очень осторожно, никаких глупостей, никакой самодеятельности! – еще раз предупредил Рино. – В любой момент нас может поджидать опасность.
— Да я уже поняла, поняла!
Очень осторожно и медленно они двинулись вперед. Далекий свет постепенно становился все ярче и ярче, и вот уже можно было разглядеть старинный желтый фонарь под потолком, щедро покрытый вековой паутиной. А за ним – еще один. Дальше коридор был неплохо освещен.
— Правда, здорово, что я нашла кнопку?
Риторический вопрос остался без ответа. Рино, как зачарованный, шел вперед, волоча по полу подушку. Маша не отставала.
— Интересно, сколько мы уже километров прошли? – спросила она примерно через час.
На самом деле прошло всего минут десять, и в общей сложности ребята удалились от своего острова менее, чем на четыреста метров.
— Не знаю, — сказал Рино. – Моя браслетка же на даче осталась. То есть мамина, которую она мне временно одолжила.
— А моя – в школе…
Вопрос с браслетками обсуждался ими уже стопятьсот раз, и двестипятьсот раз в процессе этих обсуждений каждый дал себе слово, что никогда больше не будет ложиться спать без браслетки, и всегда будет ставить ее на сигнализацию, и…
— А вот я еще знаешь, о чем подумал. Мы сейчас находимся под дном океана. Но дно же должно становиться глубже. А мы идем по горизонтальному полу, и вниз не спускаемся.
Они остановились, обернулись. Посмотрели еще раз вперед, назад. Теперь, когда коридор перестал менять размеры, и был вполне прилично освещен, было видно, что он ровный и горизонтальный, никуда не спускается.
— Может, в этой части дно неглубокое, — предположила Маша. – Меня другое волнует. Долго мы будем так идти? А вдруг наш остров – в самом центре Громкого океана, и этот ход ведет аж до самого материка? Что нам теперь, год так топать?
— Считаешь, лучше вернуться и плыть на корягах?
— Не знаю…
Они продолжили путь.
— А может, попробовать отсюда хрюкнуть?
Рино было уже все равно. Ему немного надоело идти. И, конечно, он был уверен, что уж отсюда-то хрюкать совершенно бесполезно. Если они с острова до спасателей не дохрюкались, отсюда…
— Ну… — он зевнул, — валяй, пробуй!
Маша закусила губу, немного подумала, а потом испустила короткий, пробный хрюк. Не об опасности, а так – проверка связи.
— Вот видишь, — через пару секунд сказал Рино. – никакого эффекта.
И вдруг, откуда-то:
— Рюк! Юк!
— Что это?! Кто это? – Маша в испуге схватилась за что пришлось, то есть за рукав сорочки, которая за несколько дней валяния на песке и прочих радостей жизни стала весьма несвежей.
— Это эхо, — пожал плечами Рино. – Обычное эхо.
— Ты уверен?
— Слушай! – Рино сложил ладони лодочкой, направил их в дальний конец коридора и прокричал: — Это кто-о-о?
Спустя мгновение пришел ответ:
— Э-то-к-то-о-о?
Маша улыбнулась.
— Я Ри-и-но! – развеселившись, прокричал Рино.
Спустя секунду эхо ответило:
— А я – кро-о-ти-ик!
Маша взвизгнула. А Рино побледнел. Не сговариваясь, они рванули обратно.

Глава 4
Очень добрый кротик

Неслись, как ненормальные. И слышали за своими спинами чьи-то тяжелые шаги.
Освещенная часть коридора окончилась, бежать стало сложно, а потом невозможно. Все-таки они продвигались вперед с максимальной скоростью, на которую только были способны.
— М-м-может, нам п-п-по-по-ка-залось? – еле дыша, прошептал Рино.
Но сзади, причем ближе, чем раньше, раздалось зловещее:
— Показа-а-лось? Ну не-ет! Я – Кротик, Хозяин Перехода, и я вас порву-у!
Маша и Рино рванули вперед, завывая от страха. Треснулись оба об потолок в низкой части подземелья, упали на колени, резво проползли опасную часть, вскочили – и к выходу. Рино оказался проворнее (возможно потому, что у Маши слетали с ног тапки), он выскочил на поверхность, как пробка.
— Машка, давай быстрее, ну же, быстрее!!!
Машка вылетела второй пробкой.
Они схватились за крышку, бухнули ее на люк.
— Завинчивай!
— Криво! Криво лежит!
— Да вижу я!
— Давай!
— Еще крутим! До упора!
— Фу-ух!
Ребята отошли метра на два от крышки, ближе к морю, и упали на камни.
На острове вечерело. Рино дополз до воды – вставать не было сил – зачерпнул в горсть, обмыл лицо. Некоторое время они тупо сидели и смотрели на вход в подземелье. Но все было тихо. Никто оттуда не рвался.
— Вот тебе и клад с сокровищами, — выдохнул Рино.
— Ага… — Машка тоже доползла до воды, умылась и тайком сделала ма-а-ленький глоточек, но соленая горьковатая вода жажду не утоляла. – Только вещи там оставили. Я теперь вообще босиком.
— Бери мои ботинки. Правда, я это… — Рино замялся, — Ну, я носки три дня не менял, но их постирать можно…
— Мне они ма… — покачала головой Маша, — Мне они не подойдут, слишком грубые, ноги сразу натру.
Рино ничего не ответил, но понял, что Маша хотела сказать, что ботинки ей малы, что говорит о том, что Маша – уже взрослая сознательная девушка, а он – так, подросток-недоросток, дите.
— А я там лук оставил, — перевел разговор на другую тему Рино.
— Ничего, — тряхнула головой Маша. – Еще один сделаешь. Нет! Еще два сделаешь. Один для себя, второй – для меня. И стрел побольше. Мы спустимся к этому кротятине, и еще посмотрим, кто кого! Хозяин он, видите ли!
— Ну… Наверное, он и правда там хозяин, — промямлил Рино. – Защищает свою собственность. Его право.
— Его право – сначала рассмотреть, кто пришел. Мы, между прочим, еще дети! Нас надо родителям вернуть, а не…
С этим последним постулатом Рино Слунс был абсолютно согласен. Они отправились искать еду и делать луки. Вечер был лунный, отличный вечер. Спать на нервной почве еще не хотелось. Один лук вышел великолепный, второй – так себе. Причина была в том, что тетиву Рино делал из своего пояса, а в поясе было только две тянущиеся жилы (полипипиленовые элементы украшения), а третья (полизюзюленовая), тянулась слишком сильно, и была недостаточно упруга.
— Тогда я еще возьму пряжку в качестве оружия! – решила Маша.
— Какое же это оружие? Как его использовать?
— А вот так! Сюда продеть пальцы, эту деталь – вот так, наизготовку, и – бац! – этому мутанту в глаз!
Боевому духу Малининой можно было только позавидовать.
— Ладно, давай спать.

Проснулись оба почему-то еще до рассвета. Совсем недолго поспали, но больше не хотелось.
— Пошли прямо сейчас, — предложила Маша. – Может, нам повезет, и он еще дрыхнет.
Рино как-то не очень жаждал идти. Но он понимал, что: А – лучше сейчас; и Б – все равно рано или поздно они туда сунутся, потому что это единственный шанс спастись, не плыть же на корягах, в самом деле!
Они отвинтили крышку, стараясь не шуметь. Луки за спинами. Стрелы – у Рино за поясом. У Маши в руке пряжка и сухая ветка. А у Рино в руке крепкая палка, а в кармане – камешки, с помощью которых можно разжечь огонь.
В полном молчании, в полной темноте, по возможности бесшумно, двинулись. Рино шел первым, и шарил палкой, на случай, если этот мутант, хозяин странного подземного хода, вдруг спит тут на полу. Он же в любом месте может спать!
Шли очень, очень медленно. Дошли до низкого потолка. Маша нащупала кнопку, но нажимать не стала. Вдали был виден слабый желтый свет. Значит, хозяин его не выключал. Наверное, не дошел до этого места.
Чем ближе становился первый фонарь, тем меньше оставалось страха. «Может, этот мутант нас даже не пугал вчера, может, он просто так шутил! Мы с ним сейчас быстро договоримся, и он нас накормит и отвезет домой…» — думал Рино. «Хорошо, что он свет не выключил. Теперь я точно смогу попасть ему пряжкой в глаз!» — думала Маша.
Начался участок с фонарями. Никаких признаков жизни не было заметно. Тишь, гладь, мутобожья благодать.
— Мне кажется, нам вчера показалось! – прошептал Рино Маше в ухо.
— Тебе сейчас кажется, что показалось или вчера показалось, что показалось? – прошептала в ответ Маша.
Рино не ответил.
— Не могло нам ничего показаться!
— Могло-о… Мало ли…
— Ой!
Маша вцепилась в Рино и молча указала подбородком вперед. Рино вгляделся и вздрогнул. Впереди, далеко, виднелась какая-то бурая тушка. Тушка дышала.
— Он! – прошептала Маша.
— Здоровый! – прошептал Рино.
Мутант был невероятных размеров, чуть не втрое больше каждого из них, и очень толстый. Одет он был во что-то мохнатое. Возможно, он был из мутантов, у которых отрастает шерсть.
Ребята постояли немного на месте, собираясь с духом, и медленно двинулись вперед. Рино вставил одну стрелу в лук, приготовившись атаковать в любую минуту. Маша тоже взяла стрелу, но лук пока готовить не стала, а покрепче сжала в руке пряжку.
Вот до «хозяина подземелья» осталось пятьдесят метров, вот двадцать, вот десять…
— Насморк у него, что ли?!
— Тише ты!
— Уи-и-и… — «хозяин», похоже, плакал!
Высота тона плача никак не соответствовала его внушительным габаритам. Он, скорее, скулил. Или подвывал. Так жалобно, что ребята окончательно перестали бояться, и даже растерялись.
Рино вдруг раскашлялся. «Все пропало!» — Маша мгновенно вспотела от ужаса. Мутант обернулся на кашель и… это был вовсе не мутант! Это был гигантский кротик! Заплаканный. И с двумя головами, в точности, как на крышке люка!
— Прос-ти-и-те меня, дорогие го-о-сти! – всхлипывая и размазывая сопли клешнями по мордам, промямлил кротик. – Я чуть не разодра-ал вас вчера, как я мо-о-ог! А-а-а!!!
— Что за чума? – не поняла Мария.
Рино присмотрелся и заметил разобранные в клочья подушку и одеяло, жалкие обрывки которых валялись в радиусе пяти метров от странного существа. Кротик проследил за взглядом Рино и возопил с новой силой:
— О, я испортил ваше любимое одеялко, мне нет прощения!
И долбанулся со всей дури о каменную стену. Стена сотряслась.
— Он ягоды съел! – очень тихо объяснил Маше Рино.
Очень тихо, прямо в самое-самое ухо. Но видимо, у двуглавого зверя был отменный слух, потому что он тут же проорал:
— Да! Да! Я сожрал ваши ягоды, ваши бесценные ягоды, о, лучше бы не родиться мне на свет, бум!
То есть — БУМ! – он вторично попытался убить себя об стену.
«Между прочим, там за стеной, океан, и если…» — Рино представил себе, как сквозь проломленную кладку хлыщет вода, решительно выступил вперед и простер руку в сторону чудовища.
— О, великий Кротик! – торжественно объявил Рино. – О, великодушнейшее существо во всем мире! Ты оказал нам неоценимую услугу, съев ягоды, которые мы специально приготовили тебе в дар!
— Да? – недоверчиво спросил гигантский Кротик.
— Да! – кивнул Рино.
Маша сообразила подыграть:
— Да, да! Спасибо тебе!
Одна из двух голов кротика, кажется, улыбнулась. Но расслабляться было рано.
— Не окажешь ли ты нам еще небольшую помощь, ответив на пару вопросов? – продолжил Рино.
— О! С радостью, с радостью! – закивали обе головы.
— Куда ведет этот подземный ход?
— На остров, — с готовностью ответил кротик. — Такой небольшой остров, ничего интересного. Несколько деревьев, пара коряг, скала, кустики…
— Ну вот… — Маша расстроилась.
— Да, — сказал Рино, — это если туда идти, да?
Он указал рукой за свою спину.
— Да, — подтвердил кротик.
— А если туда идти? — Рино выразительно махнул рукой в сторону крота. – Если туда, там что?
— Там? – переспросил кротик. – Там тоже остров. Тоже небольшой остров, ничего интересного. Деревья, скалы, кустики…
Тут и Рино расстроился.
— А боковые ходы тут есть?
— Неа… О, простите меня за то, что тут нет боковых ходов! – взвыл кротик. – Но тут нет их, и это непоправимо! Одна-единственная дорога соединяет два маленьких острова среди бескрайнего океана, и это ужасно!
«Вообще-то это действительно ужасно!» — подумала Маша, но вслух произносить ничего не стала, и правильно.
— Спасибо тебе за твою доброту, о кротик! – сказал Рино и обреченно вздохнул. – Маш, пошли обратно.
— Пошли…
Кротик тихо вздыхал, одну голову задрав к потолку, а вторую горестно уронив на грудь. Вид у него был довольно комичный и совершенно безопасный. Но Рино знал, что это только временно, до окончания действия ягод. А сколько он проглотил, и как долго они будут действовать — неизвестно. Лучше убраться, пока есть возможность. Они побрели обратно.
— Кротик, у меня последний вопрос, — вдруг обернулась Маша. – А на том острове, который там (Маша указала ему за спину), там сколько деревьев?
— Ой… Я не считал… — растерялось чудовище. – Я там давно был, еще маленьким… И вообще, я там в клетке жил, всего не видел…
Маша и Рино посмотрели друг на друга и быстрым шагом пошли назад.
— В какой клетке? – приторно-ласково поинтересовался Рино.
— В просторной, — ответствовал кротик. – Мои хозяева были так добры, так добры… Моя клетка стояла на окне, а в хорошую тёмную погоду меня выносили погулять во дворик. И когда я сбежал… Это было так давно! О, зачем, зачем я сбежал от таких замечательных хозяев?! Зачем, зачем я стал злобным хозяином подземелья, который раздирает всех, кто только сюда сунется?
Пока он стенал, Маша и Рино осторожно прокрались мимо него в сторону, ведущую к населенному острову.
— Кротик, дорогой, а до того острова далеко? – спросила Маша.
Но животное рыдало так, что не слышало вопроса. Или просто не реагировало.
— Будем надеяться, что недалеко, — прошептал Рино. – Бежим! Я не уверен, что ягод хватит надолго.
Они побежали. А отбежав достаточно далеко и подустав, пошли. Шли час, два. Коридор и не думал оканчиваться. Хорошо хоть лампы исправно горели.
— Все, я больше не могу идти, — вдруг сказала Маша. Извини, но ты в ботинках, а я все-таки босиком.
Они сели, решив сделать небольшой привал. Оба понимали, что долго сидеть опасно. Маша еще раз попыталась влезть в ботинки. Даже прошла в них немного.
— Нет, это несерьезно. Лучше босиком.
Они пошли дальше. Маша прихрамывала.
— Смотри, лампы оканчиваются, — сказал Рино. – Значит, выход близко.
— Хорошо бы… — Маша уже конкретно хромала.
Они дошли до «конца света», прошли еще немного. Опять сели, стараясь привыкнуть к темноте. Рино уверял, что обладает способностью видеть во мраке, если только немного подождать, моргая. Но он привирал. Ничего он в темноте не видел, на такое только тройки способны, и то не все.
Вдруг вдали послышалось подозрительное сопение. Это приближался кротик. И, кажется, он уже не плакал. Ребята вскочили. Взялись за руки. И пошли вперед, в темноту. Маша ощупывала правой рукой правую стену, Рино левой рукой — левую. Как-то шли.
— Эй! – закричал кротик. – Мне, конечно, очень жалко, что я захавал ваше одеялко, но что, вообще говоря, вы делаете в моих владениях?
Маша и Рино прибавили шагу.
— А ну стоять! – заорал кротик и, судя по звукам, тоже прибавил шагу.
Маша и Рино молча бросились вперед, не разжимая рук.
— Ха-ха! – кротик приближался.
— БУМ!
— БУМ!
Два лба дружно треснулись о резко снизившийся потолок.
— Ползем!
— Сама знаю! Ай!
— Ты что?
— Коленкой стукнулась.
— А ну стоять!
— Ма-а-ма! – Маша почувствовала, как острые когти распарывают ее голую пятку и рванула вперед с такой скоростью, что могла бы, наверное, побить мировой рекорд по ползанию в неосвещенных подземельях.
Рино тоже газанул.
Кротик отстал. Они слышали, как он ругается и грозит им, но издали.
— Машка, ты где?
— Тут.
— Жива?
— Ну!
Они отдышались.
— Хорошо, что тут участок с низким потолком, — вытирая с лица пот подолом рубахи, сказал Рино. – Иначе бы нам конец.
Кротик изрыгал проклятия по ту сторону низкого участка подземелья.
— У меня нога распорота, стопа. Он меня достал там, как раз на этом низком участке, — сказала Маша. – Кровь не могу остановить.
— Только этого не хватало.
Рино подполз поближе, нащупал Машину ногу, вокруг все было липкое.
— Больно?
— Если не шевелиться, то терпеть можно.
— А встать можешь?
Встать Маша не могла.
Рино разодрал сорочку на полоски, и они попытались перебинтовать ногу. Все почти сразу промокло, и стало липким. Маша не плакала и вообще держалась молодцом.
— Сиди тут, а я пойду искать выход и приведу врача. Спасателей приведу. Там же город. Даже если маленький город. Там должен быть врач.
Рино ушел, по стенке. Чтобы им обоим было не так страшно, Рино комментировал все свои действия:
— Я иду. Все в порядке. Стена ровная. До потолка не достать. Думаю, скоро доберусь до люка… Иду спокойно.
Но Маша скоро перестала его слышать.

Глава 4
Каменный город

Рино добрался до выхода из подземелья, нащупал скобы и полез вверх, с ужасом думая о том, что будет, если он не сумеет в одиночку отвинтить крышку. А вдруг она вообще с внутренней стороны не отвинчивается? Но ему несказанно повезло. Этот выход был прикрыт деревянным подгнившим кругляшком, чем-то вроде дна старинной бочки. Рино вылез на свежий воздух и вдохнул полной грудью. Была ночь. По его расчетам сейчас полагалось быть дню, но Рино принял факты такими, какими они есть, и не стал заморачиваться на эту тему. Было довольно темно, Луна пряталась в облаках, но силуэты домов были видны. Силуэты д-о-м-о-в! Это было здорово, это было восхитительно!
Он огляделся. Кажется, люк располагался посреди дворика чьей-то дачи, построенной в старинном стиле. Ненадолго из облаков милостиво выглянуло ночное светило, и Рино разглядел в центре дворика маленький круглый фонтан – два дракона взвились на задние лапы, из пасти каждого вытекали струи воды. Далее были видны дома – каменные, в два и в три этажа, странные какие-то, кто ж так строит? Все окна были темные. Рино разглядел фонарь на палке – нечто, похожее на фонарь, но он тоже не горел. Вообще не было ни единого огонька, нигде. Рино напился воды, сунув голову между драконьими мордами, и подошел к ближайшему дому. Надо было разбудить жильцов.
Никакого подобия пластинки-звонка у входа не было, но это не удивительно, если тут внутренний дворик, к чему пропускные пластинки? Рино стал стучать. Колошматил, орал, хрюкал. Никто не отозвался. Он бросился к соседнему дому. Нулевой результат. «Эта дача брошена, а сигнализация не работает!» — догадался Рино. Но кротик уверял, что тут – городок, значит, надо бежать дальше. Рино побежал и – да, далее тоже были дома. Они были построены совсем рядом, лабиринтом, каменные, холодные, непонятные.
Он лупасил во все двери, бил в окна, вопил, опять хрюкал. Где-то вдали возмущенно ухнула разбуженная птица, но это был единственный ответ на все его действия. В конце концов Рино понял, что городок пуст. «Может, это просто декорация? – в отчаянии подумал он, — Построили для какого-то дурацкого исторического фильма, фильм сняли, а декорации бросили…» Надо было возвращаться к Маше. Рино повернулся и… и понял, что заблудился. Он стал метаться между темными силуэтами стен, между кадками, ступеньками, скамейками, заборчиками. Пытался вспомнить направление, нашел еще один фонтан – без драконов, ухрюкался до посинения… И когда совсем почти сдался, вышел к площадке с драконами, причем чуть не провалился в открытый люк.
Вниз спускался, как во сне. Ни о чем не думал. Даже о том, что двуглавый крот мог за это время разнести кусок потолка и добраться до Маши.
— Маша-а!!!
Тишина.
Он шел, едва скользя ободранной ладонью по мертвой стене, наизусть, и звал, не останавливаясь:
— Маша-а! Маша, не спи, это я! Ответь же!
Малинина не отвечала. Рино наткнулся на нее неожиданно, споткнулся и полетел на пол, в липкое и уже свернувшееся.
— Машка, это ты? Эй!
Он нащупал ее плечи в темноте. Плечи были горячие. У Марии был жар, она дышала и не спала, но не отвечала.
— Маша, мы должны идти, там город, там вода есть, слышишь?
Она не слышала. Рино попытался ее поднять. Но не смог. Попытался потащить. Маша вскрикнула, на мгновение пришла в себя, что-то пробормотала – «сус», наверное – «Слунс», — и опять отключилась.
Рино нащупал ее ногу. Стопа сильно опухла, полоски сорочки оказались сорваны. У Рино закружилась голова, его стало мутить. Он вытер руки о штаны и попытался поднять Машу еще раз, взять на руки, как ребенка. Но встать на ноги с таким весом не смог. Попробовал обхватить за талию и подтянуть вверх, но упал. Тогда он кое-как прислонил ее к стене, встал на четвереньки, спиной, и перекинул ее руки через свои плечи. Так вроде было полегче. Кое-как удалось принять вертикально положение, упираясь лбом в стену. Машка висела на нем, как заплечный мешок, он держал ее за руки, повыше локтей, и слабо соображал, в какую сторону надо идти.
Как он донес девушку до люка, и как им удалось выбраться, Рино не запомнил. Прошла целая вечность. Наверху было уже светло. И по-прежнему безжизненно. Рино дополз до драконов, сунул голову под холодную воду и заставил себя прийти в себя. Гм… Глупейшая фраза, но она как нельзя лучше отражает действительность.
Оказалось, Машина нога не только распухла, но и посинела. Видимо в когтях крота был какой-то яд. Рино послал в небо самый отчаянный хрюк, на который только был способен. Потом встал и подошел к ближайшему дому. Стучать не стал, а выбил ногой дверь — хм, она оказалась не запертой, жалостливо скрипнула и распахнулась. Рино боялся, что дом внутри окажется пуст, это ведь только дурацкая декорация, хоть и сделана на совесть. Но внутри было полно вещей, и все говорило о том, что тут живут люди, вот висит плащ на крючке, вот у дверей стоит большая корзина с пряжей… На кухне, жуткой старинной кухне, без всяких удобств и бытовых приборов (тут точно снимали фильм или реалитишоу!) нашелся черпак и несколько чистых полотенец, чтобы промыть и перевязать рану. Рино поискал аптечку, но в доме не было ничего подобного.
Кое-как Рино втащил Машу в дом и положил на огромную кровать, хорошо, что она была на первом этаже. Дорожка крови протянулась от люка к крылечку и далее по домотканой полосатой дорожке с жизнерадостными яркими ромбиками. Если бы Маша пришла в себя, она бы смогла запустить процесс регенерации, Рино знал, что она умеет это делать. Но у Маши был жар, она открывала глаза, но ничего не видела. Что-то шептала. «Сус» или «ксус». Потом замолкала и проваливалась в полусон.
— Аптека! Мне нужна аптека! – вслух произнес Рино. – Даже если этот город создан для реалитишоу, в нем должна быть аптека!
Он выбежал искать аптеку.
Городок был маленький, старинный, средневековый. Он был построен на склоне горы, с узенькими кривыми улочками, мощенными бежевым и розоватым камнем, с желтыми и вишневыми, потемневшими от времени, ставнями на окнах, с кованными фонарями, с лианами, увивающими каменные кладки домов и невысокими заборчиками, несущими чисто декоративный характер. Может быть, городок был невероятно красив, а может, невероятно уродлив – Рино было не до того, чтобы оценивать архитектурные достоинства. Он бегал по живописным каменным катакомбам и искал вывески. К сожалению, язык ему был не знаком, только одна буква «о» узнавалась в причудливой вязи чужих слов. Но, в любом случае, над аптекой обязана быть вывеска!
Рино нашел булочную – пустые полки, только пара твердых, как камень, пряников на прилавке. Нашел ателье – тут все было на месте, словно работники выскочили на минутку и не вернулись. Нашел лавку алхимика – тут тоже все было на месте, хотя затянулось паутиной. Куча склянок с подозрительным содержимым, связки мухоморов, прочая ерунда. На самом деле это и была аптека, только Слунс этого не понял и побежал дальше.
Вернулся он ни с чем, если не считать каменных пряников и нескольких крошечных молодых зеленых яблок. Маша горела, и полотенца, которыми была перевязана ее нога, разметались по постели, окрасив нежные, цвета слоновой кости, простыни бурым. Кровь вроде больше не шла. Нога была по-прежнему синей и опухшей, даже казалось, что стала еще синее. Рино принес воды из фонтанчика и попробовал напоить Машу. Потом намочил полотенце и положил ей на лоб.
Маша вздохнула, но в себя не пришла.
Рино тоже вздохнул и стал изучать дом. Было совершенно непонятно, что делать дальше. Может, тут все-таки найдутся какие-то лекарства?
— Ксус, — вдруг опять довольно отчетливо произнесла Маша. – Э-э-э… У-у-у… Ксус.
— Что? Что?
Но Маша вновь отключилась.
В доме было полно вещей. Много одежды. Много книг, каких-то записей, схем, карт. Была парочка странных механических приборов – заклепки, шестеренки… Была посуда: тонкий фарфор соседствовал с глиняными жестяными изделиями, были очень красивые куклы, но не в детской – детей в этой семье вроде бы не было, — а в одной из комнат для отдыха. Была зала с музыкальными инструментами – Рино никогда таких не видел, хоть и догадался, что это. Была кладовка. Была вторая спальная комната. Был уголок для рукоделия. И столик с расчерченной доской и набором фигурок – аналог шахмат. И много самых разнообразных стеклянных вазочек с фитилями. И что-то совсем непонятное в углу. И была лесенка на крышу. И открытая площадка на крыше с двумя плетеными креслами и роскошным видом на море. В общем, в доме много чего было. Но вот аптечки не было. Никаких таблеток, микстур, шприцов – даже пусть старых, а не механических.
На кухне Рино обнаружил начищенную до блеска утварь: ступки, чаны, баки, тазики, половники. В одной большой бутыли – желтая вязкая жидкость. Попробовал – вроде масло, и даже не испорченное. Во второй бутыли – вода. Попробовал – фу, какая же это вода, гадость какая-то.
— Уксус! – воскликнул Рино. – Это уксус, да. У нас дома есть такой, у меня, в наборе юного химика. Может, Машке надо дать выпить этого уксуса? Может, это противоядие?
Рино плеснул вонючую жидкость в чашку и подошел к Маше. Терять было нечего, она умирала. Но напоить девушку не получилось, Маша мотнула рукой и содержимое чашки выплеснулось на постель. Рино промокнул простыни полотенцем, а потом – неосознанно – протер им Машин лоб и руки – они были ужасно грязные. Пока он тер, Маша притихла, вроде как успокоилась. «Ей лучше или это она совсем окончательно умирает?» — в ужасе думал Рино.
Но Маша не умирала. Спустя некоторое время жар у нее немного спал, она попросила пить. О, воды у них теперь было сколько угодно!
Вскоре Маша уже что-то соображала, почти впопад отвечала и… немедленно занялась ногой. Потребовала горячей воды, чистых полотенец, нож, еще уксуса и «что там еще есть в бутылках». Рино приволок из кухни все бутылочки и баночки со специями, какие только нашел, сообразил, как разжечь плиту, чтобы нагреть воду. Маша открывала склянки, нюхала их и кидала на пол. Взгляд у нее был блуждающий, она была почти белого цвета. Нога – синяя, остальное все – белое, жуткое зрелище.
Наконец ей понравился запах одной из баночек с каким-то сомнительным прокисшим соусом, она вытряхнула его в тазик с горячей водой и опустила в него ногу.
Рино сидел на полу в углу комнаты и ждал, что будет дальше. И уснул.

На следующий день Маше стало заметно лучше. Наступать она не могла – об этом и речи не было, но температура больше не повышалась, опухоль понемногу спадала, а синева превратилась в желтизну, видимо от того прокисшего соуса. Рино нашел муку и соль, испек вполне съедобные лепешки (половина сгорела, но муки был целый мешок, ничего). В дальней части дома обнаружилось что-то среднее между ванной комнатой и баней. Там стояло несколько здоровенных чанов с затычками внизу и желобок в полу для слива воды. Рино помылся и опять почувствовал себя мутантом. А Маша воспользовалась баней только на вторые сутки, когда начала уверенно прыгать по дому на одной ноге.
На третий день Мария смогла подняться на крышу с видом на море. А Рино научился печь лепешки с начинкой. Оказывается, почти около каждого домика был небольшой огородик. Что может быть лучше свежих овощей? Не синтезированных, не разогнанных, не напечатанных на биопринтере, не произведенных на конвейере роботами. С фруктами было сложнее, в начале лета на острове ничего не успело созреть.
Самым вкусным овощем оказалась оранжевая штуковина, похожая на тыкву, только с мягкой шкуркой и мясным вкусом. Рино нарвал много таких тыквочек, они росли почти на каждом огородике. Нарезал полосками и запек в печи. А Маша нашла в баночках в кладовке всякие специи, которые внесли приятное разнообразие: одно блюдо превратилось в несколько.
Они сидели на плоской крыше, превращенной хозяевами дома в комнату без стен и крыши, ели и болтали. Настроение у обоих было отличное.
— На шышлык похоже! – набивая пузо жареной «тыквой», сказал Рино. – Только мягче намного.
— Да ну, ничего общего! – возразила Маша, вяло ковыряя вилкой кусок на своей тарелке. – Скорее уж кытлету напоминает!
Вилка была двузубая, а Мария – сытая.
Ребята уже пришли к единодушному выводу: с этим приключением им ужасно, невообразимо повезло. Такое не то, что раз в жизни бывает, а вообще практически ни у кого не бывает. Так что, как в известной песенке: «Спа-а-сибо, судьба! Уть-уть, ба-ба-ба…» А вот по второму и третьему насущным вопросам – как они сюда попали и чем все это окончится – единодушия не было. Маше казалось, что это все подстроила Ирочка Слунс, мама Рино, она же журналистка! Рино был уверен, что его мама тут не при чем.
— Но ты же сам подумал о маме, когда мы проснулись на берегу, в первый день! Вспомни!
— Да я помню. Ну, подумал… Но нет, не она это. Она не такая крутая у меня, правда.
— Ха! Не крутая! Летает…
— Мало ли кто не летает… Левитировать многие уме…
— Четырехрукая!
— Ну и что? Таких тоже навалом!
— На даче Майкла хозяйничает, последнего человека вычислила. Смотри, пока весь секретный институт считал не-Дюшку Дюшкой, твоя мама спокойненько нашла настоящего!
Тут Рино крыть было нечем. Он смолчал и отправил в рот еще кусок «шышлыка».
— Потом она так подстроила, что ты попал в школу для избранных, сбежал, и привез нас всех на эту дачу, чтобы два Дюшки смогли встретиться…
— Бфы! Вфы! Ффы ффо?! – Рино округлил глаза, быстро проглотил недожеванный кусок и замахал руками: — Ты что?! Нет! Все это случайно произошло!
— Ха-ха!
— Правда! Мама с папой, знаешь, как удивились, когда мне приглашение прислали? Прям вообще… Не, не, я тебе точно говорю: она не… Не она это!
— А кто тогда? Опять скажешь, секретники?
— Как вариант. Смотри, чего они только с нами в школе не вытворяли. Одна эта яма с гадостью и бегущие дорожки чего стоили! Брр!!! А пустыня в классе? А…
— Вот! То-то и оно! Гадости! Они нам гадости делали, а тут – наоборот, красотень! Зачем им нас сюда отправлять, особенно после того, как мы сбежали, да еще и учителя спалили?
— Да, с Майклом ерунда вышла… — Рино сник.
Они оба задумались о Майкле. «Странно, — думал Рино. – С чего бы мне его жалеть? Я — мутант, Майкл – сволочь, вышло все это случайно. Да и вообще я лично совершенно не виноват! Почему я вообще об этом думаю?!» Но перестать думать не получалось. У Маши мысли были немножко другие. «Странно, — думала Маша. – Майкл был такой богатый и успешный. Он мог делать, все, что хотел, а позарился на последнего человека, простого мальчика… Да, Дюшка мог принести ему еще кучу денег, но зачем Майклу столько?! Жалко его, глупого…» Никогда раньше Марии не доводилось никого жалеть, если не считать той ночи, когда она отравилась ядовитыми ягодами.
Но невозможно долго думать о всяких Майклах, да и вообще о прошлом, когда тебе 13 лет, и когда ты находишься в старинном городе, пустом, на острове, летом, да еще и с другом!
— Пошли погуляем!
— А нога?
— А мы недалеко, и я с палочкой буду!
Палочку оказалось найти не так-то просто. Кочерга короткая, ухват тяжелый, рейки в чулане – тонкие, металлическая штуковина непонятного происхождения – с круглыми набалдашниками с обеих сторон, на такую не обопрешься, скользко. Рино попытался отодрать от скамейки, стоящей перед фонтаном, верхнюю планку – не получилось. В конце концов Маша сама нашла пару странных палок-загогулин, напоминающих полозья от саней:
— Сойдет! Пошли.
Рино округлил глаза и открыл рот.
— Будешь ржать, тресну по башке! – предупредила Маша.
— Зачем мне над тобой ржать? – удивился Рино.
— Ну как… Я же похожа на того инвалида…
— Ы?
— Ну цветовода или как там его… В оранжерее…
— А-а-а! – Рино вспомнил, как они в первый день в школе для избранных веселились и издевались над мутантиком-инвалидом, который ухаживал за растениями в зимнем саду НИИ. – Да, оглобли у него реально были колесом, и костыли похожие!
Рино собрался было привычно заржать, как тогда, но внезапно почувствовал, что смеяться ему ни капельки не хочется.
— Точно по шее дам! – вид у Марии был суровый. – Я не инвалид, чтобы надо мной прикалываться.
— Да я даже и не… — растерялся Рино, на всякий случай делая шаг назад. – Да я и вообще забыл о том кривоноге!
Маша доковыляла до скамейки с наполовину отодранной верхней декоративной планкой, села и… пустила слезу.
— А я не забыла! Вот! – она вытерла глаза рукавом. – Мне его жалко! Вот!
Рино сделал еще полшага назад.
— И Майкла жалко! И Варю Воронину! И Дюшку! И всех! Всех! – Она перевела дух и тихо дополнила список: — И тебя… тебя тоже…
— Маш, ты… Ты это… Ты случайно ягод не ела?
— Каких ягод?
— Ну тех, от которых чокнутыми становятся. Которые кротик слопал.
— Не ела, — Маша вытерла рукавом нос и вздохнула. – Мне просто так жалко… Вдруг… Всех, но особенного того инвалида, у которого ноги колесом были и костыли даже колесом.
Рино сообразил, что Маше неоткуда было взять ягод, она же впервые вышла из дому, осмелел, подсел на скамейку.
— А ты что ли жалеть умеешь? С детства? Это круто.
Но Маша отрицательно покачала головой. Оказалось, она раньше не умела жалеть, только знала, что это такое – из сказок. Но думала, что «жалеть» в природе не существует, так же, как не существует волшебных полочек, шапок-победимок и прочих чудес. Рино выслушал Машино пространное описание своих внезапных чувств к убогому садовнику, и осторожно заметил:
— Кажется, я тебя понимаю.
— Да?
— Д-д-да. Наверное, мне его тоже жалко. Инвалида. Но остальных – остальных не уверен.
— С ума сойти!
— Только я одного не понимаю. У тебя это, допустим, последствия тех ягод. Но я-то ягоды не ел! Даже не пробовал.
Некоторое время они сидели молча. Пытались осмыслить происходящее. Так и не осмыслили.
— Может, тут еще в другой еде яд есть, — предположила Маша. – Но не можем же мы перестать есть!
— А может, он даже в воздухе! – сказал Рино. – Не можем же мы перестать дышать!
Они дружно решили дышать и есть, и отправились, наконец, гулять по городу.

Город был каменный. Дом, который стал их убежищем, был построен в верхней части, на сбегающей с холма небольшой улочке. Улочка была кривая, буквой «С», оканчивалась тремя полукруглыми ступеньками, выдолбленными, кажется, прямо в скале. Некоторые дома, расположенные по разным сторонам улицы, соединяли арки. Почти всё – из камня, только некоторые детали – из металла или отполированного дерева. И ещё много растений, с молодой нежной зеленью. Что-то только собиралось цвести, что-то раннее уже отцветало.
Они добрались до следующей улицы, чуть более широкой.
— С ума сойти, какая красота! – не переставала восхищаться Маша. – Мне когда-то попалось такое, в старой детской книжке-картинке, а потом снилось, много раз. Только в снах не так обалденно было. Смотри, смотри! Что это?
Она указала на витрину. Это была не витрина в привычном нам (землянам-12) понимании этого слова. Просто часть стены рядом с дверью под вывеской была сделана из кусочков разноцветных стекол. Стекла соединялись не встык, не как в витражах; они наползали краями друг на друга, оплавленные края щетинились и «бутонились», как сказала Маша, рассмотрев витрину поближе. Рино только фыркнул.
— Как ты думаешь, там что?
— Не знаю, эта дверь закрыта, я по этой улице ходил уже, пока искал аптеку, а потом еду. Тут почти все двери закрыты, никуда не войти.
Маша подергала ручку и убедилась в том, что Слунс прав.
— Жалко, — сказала она. – Мне кажется, там должно быть что-то особенно-прекрасное!
— Два трупа! – выпалил Рино.
— А почему два?
— Ну… Как мы с тобой.
— В смысле?
— Да я подумал… Если это шоу, вдруг оно как раз и заключается в том, что на эти острова попадают по двое, живут-живут, а потом погибают и…
— Тьфу, дурак, всё испортил!
— Что испортил?
— Приключение испортил! Тут так романтично, так… так… — Маша не могла подобрать слов, — а ты…
Рино безразлично пожал плечами. Просто таинственный заброшенный город, в котором за закрытыми дверями не предполагается никаких трупов, — это было не для него.
— А Кротик – это для тебя, да? – скривилась Маша. – Это тебе больше нравилось? Я чуть не умерла!
Рино было неловко признаться в том, что да, тот первый остров и Кротик – это были приключения в его духе. А тут… ладно, тут тоже ничего.
— Давай попробуем открыть эту дверь! – похоже, Маша не собиралась отступать. – Помнишь, люк мы тоже вначале не могли сдвинуть с места, а потом сообразили, что надо вращать.
Но дверь рядом с чумовой «бутонящейся» витриной им так и не поддалась.
— Ничего! – раззадорилась Маша. – Мы с тобой справимся! Мы завтра сюда вернемся. Вернемся, да?
Но у Рино на ближайшие дни был другие планы. Он собирался… пойти на охоту. Раз уж Мария достаточно поправилась и теперь может обследовать город и соседские садики-огородики без его помощи.

Глава 6
Лето, наполненное тайнами
Маша Малинина и Рино Слунс не вели счет дням, проведенным на острове. Это за них делал механический календарь, расположенный под большими часами на Овальной площади. Площадь и часы они нашли во время третьей или четвертой вылазки в город. Маша сразу догадалась о назначении странного устройства. Тоном, не терпящим возражений (то есть привычным своим тоном), она заявила:
— Это календарь. Цифры – номер дня. А из букв, это, очевидно, слова — названия месяцев или недель.
Рино не считал все это таким очевидным.
— А почему циферок три окошка?
На самом деле окошек было четыре, но в четвертом, самом большом, заклинило шторку, и оно не работало.
— Ну… Первое число, большое, показывает дни от начала года, — принялась рассуждать Маша. – Второе – день месяца…
— Ага, получается, в этом месяце у нас восемьдесят третий день!
— М-да, не сходится… А! Я догадалась! Это день от начала сезона! Восемьдесят третий день весны! Смотри, теперь все сходится, видишь, рядом картинка меняется? Скоро будет лето!
Рино присмотрелся. Картинка действительно менялась: металлическая пластинка (медная, что ли?) с изображением цветущего куста уползала влево, а на ее место выплывала пластинка с изображением солнца в смешных солнцезащитных очках.
Тщательное изучение календаря позволило предположить, что недели на острове длятся по десять дней, причем обязательных рабочих из них – вроде как только три. Сезоны длятся так: по сто дней – весна, лето и осень, а зима – всего тридцать три дня.
— А оставшиеся дни – что?
— Ты меня спрашиваешь?!
— Так больше некого!!!
— А я знаю?!
Самое жизнеутверждающее окошко на механическом календаре было расположено справа, отдельно от остальных. Пока в нем было трехзначное число, но каждый день, на рассвете, оно уменьшалось на единицу. А картинки рядом красноречиво подсказывали: как только на нем будет ноль, на остров приплывут и прилетят корабли с парусами и воздушные шары с подвесными корзинами. И, главное, появятся люди, а значит, все будет хорошо. Маша и Рино не сомневались, что благополучно дотянут до этого замечательного дня, и к этому времени разгадают все загадки своего таинственного острова. А загадок была целая гора.
Во-первых, они так и не смогли понять, в какой точке планеты находятся. Рино немного увлекался астрономией, но не мог найти на небе ни одного знакомого созвездия. Это говорило о том, что их забросили в другое полушарие.
Во-вторых, ни Рино, ни Маша никогда не слышали о том, что в другом полушарии находятся острова, наполненные полудохлыми, тупыми и совершенно некусачими растениями, которые даже перемещаться не умеют.
В-третьих, такие старинные каменные города и полное отсутствие электроники могло говорить о том, что они угодили в прошлое. В пользу этой версии было и то, что их оперхрюки не работали. Маша, любительница физики, эту версию Слунса не поддерживала, она была уверена в том, что путешествия во времени невозможны. Маша настаивала на том, что с ними снимают реалити-шоу. Рино ей возражал, ведь ни единой видеокамеры они не обнаружили.
В-четвертых, тщательное исследование города и прилегающих к нему территорий (лесок, лагуна, два луга, скалистый северный берег и три крошечных грота) показало, что город еще совсем недавно был населен, и был оставлен странно. Некоторые помещения покинуты давно, заросли натуральной паутиной и покрылись естественным слоем пыли. Но из некоторых домов жители словно выселились в спешке, за пару-тройку дней до появления на острове Маши и Рино. Например, в одном доме, похожем скорее на склад, а не на жилой дом, Рино нашел огромный подвал-морозильник, а в нем внушительные запасы вполне съедобного мяса и рыбы, а также самых разнообразных продуктов, большую часть которых ребята видели впервые в жизни. На охоту и рыбалку теперь можно было не ходить!
В-пятых, в городе встречались некоторые очень странные… «витрины». Нет, эти… ммм… постройки не напоминали витрины. Просто самая первая из них (первая, которая встретилась) была расположена рядом с дверью в посудную лавочку, и Маша приняла ее за витрину. Так они и стали их называть. Все витрины были довольно большие и, на первый взгляд, не странные. Произведения местного абстрактного искусства из кусочков матового цветного стекла. Словно какие-то неумехи планировали сделать витраж, но вместо того, чтобы расположить стеклышки аккуратно, накидали их абы как. Некоторые края стеклышек были оплавлены, словно на них воздействовали бямской или каким-то другим мощным лучом. Рядом с каждой витриной стояли столбики высотой примерно с Машу, и на столбиках были написаны слова, много слов и циферок. Маша вбила себе в голову, что это – заклинания. Что стоит только научиться читать и произнести их правильно, как витрины оживут и начнут стреляться разными полезными вещами, а может, даже чем угодно.
— Как ты не понимаешь, это же порталы! – убеждала Маша своего товарища по счастью. – Надо только выучить язык!
— Значит, в перемещение во времени ты не веришь, а в порталы и заклинания веришь? – ехидничал Слунс. – Абра-кадабра, выплюни мне, витрина, компьютер крутой марки, ласты и живого динозавра!
— Динозавры миллион лет назад вымерли, — отмахивалась Маша. – А заклинание – это как голосовое управление гаджетом, вот и все.
Спорить можно часами и без всякого толку. Выучить язык без учебника, разговорника, видеокурса или живого учителя все равно невозможно. А ничего этого на острове не было.
Тогда Малинина подошла к делу с другой стороны. В прямом смысле. Она стала пробовать подойти к витринам с другой стороны, с тыла. И тут ее ждал новый сюрприз. Подойти к ним с другой стороны оказалось невозможно! Причем препятствия оказывались самые разные. Витрина, расположенная около лавочки оказалась недоступной потому, что никакими силами не удалось открыть дверь лавочки (почти во все другие магазинчики ребята попадали спокойно, они были или открыты или заперты на щеколды). Две симметрично расположенные витрины на Овальной площади были как бы высечены в скале, к которой примыкало здание, похожее на ратушу. Три витрины на набережной буквально висели над морем, но высота там была приличная. Они с Рино попытались подплыть со стороны моря, но с поверхности воды увидели только серые невнятные задники витрин, как им показалось – полупрозрачные, но с такого расстояния понять было ничего невозможно. В конце концов, на одной из улиц Маша нашла не слишком высокую и не слишком широкую витрину, которая стояла как бы сама по себе, правда, имела внушительную толщину, метра полтора. То есть это был такой кусок стены. С одной стороны – витрина, сзади – стена. Маша решила проковырять ее насквозь. Притащила зубила, молотки и кувалды – всё, что нашла в мастерской дома, который они выбрали своим пристанищем. И приступила к работе. Рино присвистнул, выразительно покрутил пальцем у виска, и отправился плавать, нырять и проверять силки: на острове было много мелких зверушек и птиц, глупо не воспользоваться случаем, он с детства мечтал об этом!
Маша потратила около месяца, возясь с клятой витриной. Продолбить ее не удалось. Первый слой, в палец толщиной, отколупывался легко, слой дальше, толщиной с ладонь, долбился с трудом, но поддавался, а потом начиналась засада. Переломав кучу инструмента и содрав кожу с рук, Маша оставила эту затею и попыталась стену… выкопать. Ей удалось разворотить значительный кусок мостовой и извлечь из нее гору тяжеленных булыжников, но уже на полуметровой глубине ее ожидал неприятный сюрприз в виде того же непробиваемого ничем монолита. Маша исполнила безумный танец вокруг неподдающейся витрины, вопя от негодования, — танец состоял в основном из топанья ногами и размахивания кулаками. После чего решила откопать стоящий рядом столб. Со столбом ей удалось справиться за неделю, и даже расколоть его пополам. Но ничего интересного в нем не обнаружилось. Ни проводов, ни микросхем.
Маша обиделась на судьбу и целую неделю плавала, и ныряла в море вместе с Рино, и бегала к календарю смотреть, сколько им осталось до возвращения на остров жителей. Спустя неделю она поставила себе новую цель: выучить местный язык. Рино только вздохнул.
К концу лета они начали ссориться. Не так, как раньше, поругались-обиделись-остыли-помирились, а всерьез. Дело в том, что жизнь в пустом городе постепенно меняла Рино в одну сторону, а Машу в другую.
Рино наслаждался переменами. Конечно, он бы предпочел дикий остров, с вредными деревьями и опасными животными, чтобы пришлось строить крепость, обороняться, а потом всех победить и стать героем. Но такой вариант ему тоже очень нравился. Рино научился плавать и нырять, как рыба, бить птиц влёт из лука и арбалета, ставить силки и ловушки на мышей и зайцев с профессионализмом бывалого охотника и многое другое. Он также научился управлять лодкой под парусом, загорел, подрос и возмужал (хотя все еще больше напоминал мальчишку, чем юношу). Рино стал самостоятельным, уверенным в себе и каким-то… свободным, что ли. Он стал подумывать о том, чтобы спуститься в переход между островами, справиться с двухголовым Кротиком (связать веревками) и расспросить о том, что за люди жили в городе и куда свалили.
Маша была категорически против спуска в подземелье, и Рино не понимал, куда делась ее храбрость. Вроде нельзя было сказать, что она трусит, но при попытке поговорить на тему связывания Кротика, она вспоминала о неотложных делах или о том, что хочет спать, а все это можно обсудить и завтра. А завтра переносила разговор на послезавтра. И целыми днями пыталась разобраться с местным языком, составляя алфавит и переписывая в тетрадки названия с уличных вывесок.
Из-за Кротика они и разругались всерьез. Дни были еще очень жаркие, и о приближении осени говорил только календарь на Овальной площади. Был вечер. Маша Малинина сидела на веранде и занималась своими «тупобуковками», как их называл Рино. Она зажгла восемь масляных ламп (масла в городе было вдоволь), разложила исписанные листики по всей веранде и громко разговаривала сама с собой, точнее, с одним из листиков, который держала в руке. За лето Маша отрастила волосы и завела моду заплетать их тонкими косичками, вставляя в каждую косичку гибкие стебельки цветов, растущих на клумбах по всему городу. Косички торчали в разные стороны, превращая Машину голову в некое подобие одуванчика. Сегодня она вплела стебельки вместе с цветами, и теперь ее голова-одуванчик была похожа скорее на цветущий шар, чем не голову. В таком виде ее и застал вернувшийся с охоты Рино.
— Уц, уц, тыц-пуц! — говорила Маша листику. – Если эта буква – цэ твердая, то пуц, а если цэ – мягкая, то уць,уць, тыць-пуць, и это – название страны!
— Привет! – сказал Рино, бросая еще теплую тушку зайца на пол, и попадая на листики. – Смотри, какая у нас сегодня добыча! Давай на вертеле зажарим! Я вот подумал: почему мы еще ни разу на вертеле не попробовали, над костром? Пошли?
— Фу-у-у… — скривилась Маша. – Ты мне тексты испачкал. Чего ты их все бьешь, не жалко, что ли? Еды у нас навалом!
У Рино аж челюсть отвисла. Зайца ему удалось убить всего второй раз за лето. Первый попался в самом начале лета, крохонький, зайчонок еще, видно по неопытности в ловушку угодил. Машка тогда радовалась – просто ух! Даже целовать-обнимать его бросилась на радостях. Хотя есть в том зайчонке было нечего: кожа да кости. А этот заяц вон какой – зверь! То-о-олстый! Рино рассчитывал как минимум на поцелуй в щечку! Услышав «Фу-у!», он готов был немедленно взорваться и разодрать листики с тупобуковками на мелкие кусочки, но ему удалось сдержаться.
— Маша, — спокойно сказал Рино, — ты сейчас о чем? Давай попробуем рассуждать по-взрослому. Жалость – старинное чувство, оно было у наших предков. Оно эволюционно оправдано только по отношению к потомству и к родственникам. Заяц – это еда. Заяц – это мясо. Заяц – это вкусно.
Маша выслушала все это, хлопая ресницами. На словах «заяц – это еда», она хотела было треснуть этого тупого бесчувственного Слунса по башке масляной лампой, той, которая потяжелее, но собрала всю свою волю в кулак и не треснула. А глубоко вдохнула, посчитала до пяти и ответила:
— Рино. Ты, конечно, прав. Мы с тобой должны жалеть друг друга, а не зайцев. Но давай рассуждать по-взрослому. У нас много еды. Нам не нужно тратить время на убийство животных. Нам нужно сосредоточиться на том, чтобы разгадать тайну этого острова. Понять его культуру. Язык. Не быть дикарями. Не портить природу. Вообще ничего не портить.
Рино чувствовал, что закипает, но во второй раз сдержался. Вдруг их все-таки снимают для шоу или сериала?
— Дорогая Маша! – старательно подбирая слова, начал Рино. – Ты, конечно, тоже права. Но давай продолжим рассуждать по-взрослому. Значит, когда ты долбишь зубилами витрины, делаешь подкопы и выворачиваешь из мостовых булыжники, это нормально? Живешь в чужом доме, пользуешься чужими вещами, масла вон сожгла три канистры, это можно? Каждый день мы поглощаем запасы из чужих подвалов и кладовок, это пожалуйста? А когда я честным трудом добываю нам на пропитание зайца, это я, получается, дикарь?
— Но…
— Я еще не закончил! Я не против того, чтобы понять, что это за город, что за остров и все остальное. Но ты сама не хочешь взять и все узнать самым простым способом!
— Каким способом? – не поняла Маша.
— Пойти в подземный ход и допросить Кротика!
— Давай поговорим об этом завтра, — быстро предложила Маша. – Уже поздно. Я так спать хочу…
— Нет. Мы поговорим об этом сегодня, — отрезал Рино. – Прямо сейчас.
— А, ну ладно! – вдруг легко кивнула Маша. – Сейчас, так сейчас. Только вот что. Раз уж тебе удалось добыть такого роскошного зайца, давай спустимся вниз и пожарим его на вертеле. А заодно и про Кротика поговорим.
Она ловко подхватила заячий трупик за уши и с улыбкой протянула его обалдевающему Слунсу.
— На, ты пока с него шкурку сними, а я специи принесу и яблоки. Давай его с яблоками зажарим?
И упорхнула.
Рино поплелся во дворик готовить костер, вертел и тушку.
Заяц получился не очень. Мясо было жестковатое и сладковатое. Может, от яблок. А может, у местных зайцев вообще оно такое. Они с этим зверюгой полночи провозились, и все зря.
— В следующий раз я попробую замариновать, — ворковала Маша. – В уксусе. Если взять большую кастрюльку, там у нас на кухне есть такая, с притертой крышкой, чтобы запах уксуса не слишком бил в нос, а потом перед жаркой помыть в воде, то будет то, что надо…
— Уксус! – Рино вдруг поднял вверх указательный палец. – Уксус.
— Что – уксус? – не поняла Маша.
— Откуда ты знаешь, что мясо станет мягким?
Маша пожала плечами:
— Ну… не помню… Но ты-то знаешь?
— Я – да, но я давно химией интересуюсь, с дошкольного возраста. А ты? Тут что-то не так…
Маша фыркнула:
— Да какая разница-то? Может, слышала где, может, читала… Мало ли…
Рино покачал головой:
— Когда тебя Кротик тяпнул за ногу, и ты умирала, ты просила меня принести уксус. А тогда ты откуда знала, что тебе нужен именно уксус?
— Я не просила, — нахмурила лоб Маша. – Я не помню… Да что ты привязался-то к этому уксусу?!
Но Рино привязался не к уксусу. Он вспомнил и о том, как Маша интуитивно нюхала и отбирала травы, которые помогли ей восстановить ногу. Как потащила с собой в подземелье ягоды. Если бы Кротик не сожрал их и не разжалобился, они бы не попали сюда и погибли бы.
— И еще много, много разных странностей, — добавил Слунс. – И совпадений.
— Ты что, считаешь меня ведьмой? – рассердилась Маша.
Но Рино отмахнулся и продолжил перечислять совпадения. Коряга лежала прямехонько на люке. Если бы она лежала в любом другом месте… Сам Рино откуда-то точно знал, что ночью пойдет дождь. Откуда-то знал, что ягоды ядовитые… Откуда? Вроде как ему это снилось, но он не уверен…. Опять же Кротик…
— Всё! Мы завтра же идем ловить и допрашивать Кротика! – отрезал он. – Один я не справлюсь, но с твоей помощью – да.
Маша ответила не сразу.
— Нет.
— Тогда я иду один!
Маша опять ответила не сразу.
— Нет.
— Что значит «нет»?! – взвился Рино. – Я один пойду! Куда хочу, туда и пойду!
Маша молча встала и пошла в дом. На пороге оглянулась и сказала:
— Спокойной ночи.
На следующий день Рино стал собираться в подземелье. Один. К Маше он не подходил. Он основательно подготовился. Взял несколько ламп, запас масла, воду, еду, теплые вещи, несколько мотков веревки, два лука, арбалет, большую рогатку, топор… К сожалению, ни в самом городе, ни в его окрестностях не нашлось ни единого куста с теми ягодами, от которых Кротик добрел, но Рино придумал другую хитрость. Он взял бидон, сходил к морю и притащил десяток медуз, от которых… как бы это сказать поделикатнее… В общем, Рино как-то лизнул одну – просто лизнул – потом сутки из туалета не выбирался. Вдруг Кротик тоже попробует? Конечно, мало радости оказаться в замкнутом пространстве с чудовищем, страдающим поносом, но как отвлекающий момент…
Рино подтащил все к люку и стал спускать вниз, партиями. Маши видно не было. Рино спустил поклажу, зажег первую лампу и осторожно пошел вперед. Идти было не очень страшно, потому что он все еще злился на Малинину. «Какая же дура, а? Все девчонки дуры! — думал Слунс. – Дуры и трусихи!» Он дошел до места, где Маша потеряла сознание. Тут она лежала, тут он пытался перебинтовать ее ногу своей сорочкой, но она металась в беспамятстве и все содрала… Обрывки сорочки и сейчас валялись тут. Аккуратной горкой, у стенки. Это было очень странно. Рино нахмурился и пошел дальше осторожнее. Достав на всякий случай топор.
Шаг.
Еще шаг.
Остановился, прислушался. Тишина.
Шаг.
Еще, еще…
Потолок стал снижаться. Да, все верно. Еще ниже. Тут они ползли. Дальше придется совсем осторожно, там, после этого лаза, коридор станет нормальной высоты, и там может стоять Кротик.
Рино присел на корточки и осветил фонарем самое низкое место подземелья. И выругался. Лаз закрывала… витрина! Да, да, не такая большая, как те, которые в городе, а ровно по размеру прохода. Закрывала очень плотно. Рино попробовал сдвинуть – не смог. Бил топором – бесполезно. Попробовал из арбалета – стрела отскочила, чуть его самого не поранила.
— Ну, Машка, держись!!! – заорал Рино страшным голосом и бросился обратно.
Машка сидела на скамеечке возле люка и ждала его. Рино готов был ее убить!
— Ну ты ж сволочь! – орал он. – Не знаю, как ты дотащила туда эту… эту…
— Витрину, — робко подсказала Маша.
— Да!!! Но или убирай ее немедленно, или я тебя сейчас!!!
Когда Рино оторался, и Маша смогла вставить слово, она сказала:
— Это не я. Кто-то закрыл портал. Теперь-то ты поверишь в то, что это порталы?
Рино еще долго вопил и не верил. Они вместе спускались в подземелье. Стучали по матовым стеклышкам. Ковыряли стены. Набравшись наглости, звали Кротика. Потом вылезли. Потом бегали к тому порталу, который Маша пыталась выкопать. Потом — опять в подземелье. Рино вопил так, что даже охрип. Хорошо что хоть в драку не полез: все-таки Машка ему нравилась, хоть и дура.
Они окончательно вылезли на поверхность, уставшие и злые друг на друга. Для чего-то опять поплелись в центр, в сторону Овальной площади.
— Когда ты узнала, что там эта… витрина? – Рино упорно не хотел называть эту штуку порталом.
Оказалось, Маша месяца полтора назад узнала.
— А мне почему не сказала?
— Я боялась, что ты будешь сердиться, что я туда одна пошла.
— Ха! А кстати! Чего ты туда одна поперлась?
Маша пожала плечами.
— Ну не знаю, поверь! Я думала, что так будет лучше…
— Ла-а-адно! – не отступал Рино. – Но хотя бы вчера ночью ты могла мне сказать?
Маша опять пожала плечами. Сегодня она не заплела косички, и без головы-одуванчика с цветами по краям вид у нее был не такой уж сумасшедший. Рино подумал-подумал, и решил, что, может быть, она права, а он нет. Может, на самом деле существуют всякие порталы? Может, они переместились не во времени, а в пространстве? А может, и в пространстве, и во времени? Нет, нет, все-таки в порталы Рино не мог поверить… Но ведь кто-то впихнул в подземный коридор между островами эту витрину? Кто? Кротик? Он бы не стал себя замуровывать… Рино терялся в догадках, но тут его осенило, он догадался, в чем Машка права. Все это подстроено, и тут все-таки есть какие-то скрытые камеры, микроскопические, и с ними снимают реалити-шоу, и на них сейчас смотрит весь мир! Это самое разумное объяснение…
Они дошли до площади. Рино огляделся, камер не нашел, но это не говорило о том, что их тут нет. Если они есть, нельзя вести себя как идиот. Рино откашлялся и торжественно произнес речь, которой могло бы гордиться все мутантское человечество во главе с его мамой и папой:
— Дорогая Маша! Я предлагаю тебе больше никогда со мной не ссориться и не ругаться, а жить мирно. Волею судеб мы оказались с тобой вдвоем на прекрасном необитаемом острове посреди бескрайнего океана, и должны с достоинством пройти все испытания, уготованные нам судьбой!
Маша икнула от удивления. Вид у нее был растерянный и глупый. Рино с ехидством подумал о том, что в этой сцене на экране визоров он будет явно на высоте по всем параметрам. Картинно вздохнул, выставил вперед ногу и протянул в сторону Марии руку, как это делают герои в сериалах. И продолжил:
— Давай жить мирно и поддерживать друг друга.
Честно говоря, он не знал, что еще сказать. Хотелось выдать что-то умное и историческое, но ничего не шло в голову.
— Д-д-давай! – согласилась Маша.
Рино продолжал собираться с мыслями. Пауза затягивалась. «Надеюсь, паузы при монтаже вырежут!» — подумал Рино и сказал:
— В свете создавшейся сложной ситуации предлагаю больше не иметь секретов друг от друга, ничего не скрывать и… В общем, ничего не скрывать. Договорились?
Маша неуверенно кивнула.
«Еще полгода жить под камерами – я сдохну! – с тоской подумал Рино. – А может, это все-таки не реалити-шоу? Тогда кой муточерт меня дернул такие монологи сочинять?!»
Солнце стояло в зените. День был жаркий, очень жаркий. Хотелось пойти к морю, окунуться, а потом в тень и спа-а-ать. Рино собрался было предложить Машке понырять, но вместо этого вдруг спросил:
— Ты от меня еще что-то важное скрывала?
Тут Машке бы улыбнуться да сказать: «Ничего больше, честное-пречестное! Ну разве что мороженку вишневую втихую таскала, которая твоя любимая, и которой запасов не так много…» И все бы рассосалось. Что Слунсу та вишневая мороженка? Но Машка закусила губу и призналась:
— Скрывала. Я теперь вижу камни насквозь.
— Что-о-о???
Машка повторила. Рино застонал, забыл про жару, про море, про реалити-шоу, про все.
— Какие камни? Как насквозь? Гм… И что вот за этой стенкой? – он указал на один из домов.
— Нет-нет, — затараторила Маша. – Что за стенами домов, я не вижу. Потому что они из обычных камней построены. А вот те, которые под ногами… Они, если посмотреть не так, как мы обычно смотрим, а немного иначе… то…
Рино посмотрел под ноги. Они стояли в середине площади, вымощенной самым обычным булыжником. Из местной породы. Таким желтовато-сероватым булыжником.
— Эти? – уточнил Рино. – Насквозь?
— Ага.
— Хм… — Рино присел на корточки, постучал костяшками пальцев по одному из камней, встал. – Я тоже вижу, что под ними. Песок, земля и скала. Зашибись, как круто.
— Да нет же! Там под ними огоньки, стрелочки и разные знаки.
— А откуда ты знаешь? А-а-а, знаю! Ты выкопала несколько каменюг перед той витриной, а на их обороте были знаки!
— Да нет же. На обороте ничего нет, все такое же. Знаки внутри.
— Ты их расколола?
— Да нет же. Зачем колоть? Достаточно просто посмотреть! Ты что, не видишь?
Рино, конечно же, не видел. Вообще-то со зрением у него был полный порядок. Как многие мутанты, он отлично видел все в обычном спектре, а также частично в рентгеновском. Во всяком случае, новогодние хороводы радиоактивных елочек его радовали, они замечал их свечение. А если очень напрячься и постараться, он мог ощутить и инфракрасное излучение.
— Ты хочешь сказать, что за эти несколько месяцев мутировала и видишь суперрентгеновски или как там его…
— Не, рентгеновски я как раз не вижу. Надо просто по-другому посмотреть, понимаешь? По-дру-го-му!
Нет, Рино не понимал. А Маша несла какую-то чушь. Достала из кармана тетрадочку с записями знаков. Твердила о том, что они многослойные. Что могут с ней разговаривать – как бы разговаривать, только она не понимает, о чем. Что видит она их не всегда, а только в каком-то особом состоянии, а в это состояние может попасть тоже не всегда, а только когда начинает понимать, что она не мутант, и что отвечает за весь мир и…
— Ну все, с меня хватит! — прервал поток Машкиного бреда Рино. — Я пойду окунусь. Постараюсь держаться от тебя подальше. Говорят, сумасшествие не заразно, но кто знает.
И ушел.
— Ну и катись!!! Дурак безмозглый!!! – прокричала ему вслед Маша.
До самой осени они практически не виделись и, встречаясь, почти не разговаривали. Рино переселился в домик поближе к берегу, обнаружил в одном из лодочных ангаров недостроенную подводную лодочку на одного человека и взялся ее достраивать. А Маша переселилась в высокий дом ближе к северо-западной части острова. Вечерами Рино видел, как на веранде Машкиного дома загораются огни, и успокаивался: жива.
Лето, полное тайн и начавшееся, как прекрасная сказка, превратилось в полный отстой. Надо было думать о подготовке к зиме. И не думать о том, как жить дальше, если в тот день, когда календарь покажет ноль дней, никто сюда не прилетит и не приплывет.

Глава 7
Что случится, если идти по знакам

Это произошло в тот день, когда механический календарь на Овальной Площади начал отсчет осени. Осень должна была продлиться сто дней. Десять недель по десять дней. После, если верить календарю, следовала зима, на одиннадцатый день которой на остов приплывали корабли, и начинался праздник.
Маше Малининой не слишком удалось продвинуться в изучении текстов. Если честно, ей даже не удалось составить алфавит. Она попыталась выписать в столбик все разные буквы. Но их оказывалось слишком много, больше ста. Маша знала, что не все народы пользуются буквами и простым алфавитом, что бывают еще иероглифы, то есть рисунки. Например, кит-тайцы пользуются иероглифами. Но тогда таких иероглифов должно быть много, больше тысячи, ведь для каждого слова – свой иероглиф. Но тысяча не набиралась. Тогда Маша попробовала выстроить их по мере встречаемости. Но сделать это было сложно, потому что в разных местах встречались разные буквы, к тому же текстов было слишком много, ведь в домах было полно книг. Каждый день Маша начинала с того, что залезала в новый дом и изучала библиотеку. Она пыталась найти хоть какой-нибудь букварь, или словарь, или учебник языка. Но ничего не находила. В один из дней – как раз в первый день осени – Маша в сердцах воскликнула:
— Да как же они детей учили?!
А воскликнув, ойкнула и, осененная страшной догадкой, помчалась к Рино. Маша отлично знала, где его искать, так как потихоньку каждый день с момента ссоры следила за его действиями с помощью подзорной трубы. Она была в курсе того, что он что-то мастерит в одном из сараев на берегу. Думала, что мастерит катер, чтобы уплыть на материк. Подозревала, что он нашел карту и знает, в какую сторону плыть. Но не думала об этом слишком часто, все ее мысли занимали буковки.
Рино был в мастерской.
— Ри-но-о-о!!! – чтобы спуститься к морю, нужно было сделать крюк, и Маша предпочла покричать с нависающей над пляжем набережной.
— Маша? – Рино выглянул, очень удивился и… обрадовался.
— Давай мириться-а! – закричала Маша. – У меня новые важные сведения-а!
— Какие-е? – прокричал в ответ Рино. – Давай мириться! Спускайся!
Маша скрылась за парапетом. Не успел Рино ополоснуть руки и поискать расческу, как скоростная Машка ворвалась в мастерскую, чудь дверь с петель не сорвала. И понеслось.
— Ого, как ты оброс, хочешь, подстригу? А это что? Подлодка? Ого! Я думала – катер. Ладно, неважно. На этом острове нет детей!
— Не хочу, — ответил Рино.
— Чего?
— Стричься не хочу. Буду в хвост собирать, как Человек-Таракан!
— Из фильма? А, ну как хочешь… Классная лодка. Тына ней уже опускаться под воду пробовал? А вот тут не протечет? Как тебе моя новость?
— Какая новость?
— Але, включись! На этом острове нет детей!!!
— А мы? – не понял Рино.
— Во-первых, мы уже не дети, — отмахнулась Машка. – А во-вторых, я имею в виду коренное население. Детей нет!
Рино понял, что за время, проведенное в одиночестве, Мария окончательно и бесповоротно свихнулась.
— Маша, — тихонько, с расстановкой, произнес он. – Наш остров необитаем. В нем нет не только детей. В нем вообще никого нет. Ни детей, ни взрослых, ни стариков. Если ты кого-то из жителей видишь, это галлюцинация…
— Сам ты галлюцинация! – взорвалась Маша. – Слушай внимательно, включи мозги, если они у тебя есть! В этом городе когда-то жили жители. Недавно совсем, даже продукты еще не попортились, ну это ты и сам знаешь. Так вот новость. У них не было детей. Ни у кого! Никогда! Я каждый день захожу в новые дома. И мы с тобой вместе были во многих домах. Ты видел хоть где-нибудь детскую кроватку, или коляску?
— Может, у них было принято детей сразу в большие кровати класть? – предположил Рино. – А коляски… Куда тут по этим улочкам коляску катать? Гора же. На руках проще.
— А пеленки-распашонки? – не унималась Маша. – А соски, бутылочки, игрушки? В конце концов, одежда маленьких размеров? Школа с партами? Детские качели-карусели? Лошадки и мячики? Книжки с картинками, кубики?
Рино задумался.
— Ты много домов проверила за это время?
— Почти половину! Ну, треть – уж точно!
— И нигде ничего?
— Ни намека!
Рино опять стал думать. Маша ждала. Вид у нее был победный.
Рино думал, наверное, целую минуту. Потом сказал:
— Теперь все ясно. Они вымерли!
Теперь Маша задумалась. На две минуты. Потом сказала:
— Нет, не похоже. Тут кладбища нету.
— А может, они не хоронили умерших, а… Не знаю, может, сжигали? Или в воде топили? Клали на лодки, поджигали и отправляли в море. Я в кино видел, про древних людей. Каких только обычаев у них не было!
На этот раз Маша размышляла никак не меньше трех минут. Потом покачала головой:
— Нет, что-то опять не сходится. Тогда тут должны быть какие-то места для всех этих ритуалов. Место для большого костра. Лавка с лодками-гробами. Или хоть одно бюро ритуальных услуг.
— Может, оно где и есть, мы же не все дома проверили.
— Жилые не все, а те, что имеют выходы на улицы или с вывесками, я все проверила. И потом, я же все время роюсь в их книгах и вещах. Ни одной картинки с ритуалом не было. На всех портретах, иллюстрациях, картинах все живы и здоровы. И все взрослые! Правда, молодых много, а стариков почти нет. Даже, кажется, вообще нет. И на мутантов не похожи. Все выглядят, как первые. Как мы с тобой. Слушай, может, это была последняя колония людей? Они скрывались от всех, не старели, но и детей рожать не могли. Потом их вычислили и забрали оставшихся в СУМАСОЙТИ, а нас с тобой сюда закинули…
— Их, допустим, могли найти и забрать, — почесал лоб Рино. — Но зачем сумасойтишникам понадобилось нас на их место закидывать?
«Чтобы мы с тобой тут в экологически-чистом районе от нечего делать начали размножаться и восполнять популяцию людей, идиот несчастный!» — хотела ответить ему Маша, но не ответила, а покраснела. Это было странно: с чего бы мутантке Машке краснеть?
К счастью, Рино на нее не смотрел, и как она покраснела, не заметил. Он подумал о чем-то своем, неожиданно глупо хихикнул, покачал головой и сказал:
— Пошли еще раз в город! Мы должны все еще раз проверить. Только я хоть расчешусь и переоденусь, ладно? А то грязный, как свянья.
«Ой-ой! Надеюсь, он не собирается начинать восстанавливать популяцию прямо сегодня!!! — с отчаянием подумала Маша, и ее опять бросило в краску. — Я же еще ребенок! И он тоже!!!»
Но у Рино, как выяснилось впоследствии, и мысли не было о восстановлении популяции. Он решил, что город был населен не обычными людьми или мутантами, а биороботами.
Они ходили по городу, заглядывали в дома и тщательно изучали их на предмет наличия детей или стариков. И убедились в том, что ни тех, ни других в городе не было. И все-таки с версией о роботах Маше мириться не хотелось.
— А больница? — привел последний аргумент Рино. — В городе нет ни больницы, на поликлиники, ничего такого!
— Они были первыми мутантами внешне, но все умели регенерироваться и восстанавливаться, — предположила Маша
— Ага, щаз! — саркастически ухмыльнулся Рино. — Ты вон умеешь восстанавливаться, я тоже. Но что, хочешь сказать, ни разу к врачам не ходила?
Маша вынуждена была признать, что холила, как же без этого. То зуб сломался, пломбу поставить. То инфекцию подхватила. То слопала конфетки, предназначенные четверкам, с синильной кислотой, и траванулась так, что пришлось кусок желудка менять.
— Ну ты даешь! — обалдел Рино. — И как тебе в голову могло стукнуть сожрать четвертую пищу? Для них даже в супермакетах отделы отделтные. И все с наклейками, чтобы остальные не перепутали!
— Да я совсем маленькая была, глупая, — отмахнулась Маша, — Да и какая теперь разница? Тут на острове, конфет для четверок нет, и вообще ничего опасного нет, так что больницу не обязательно было строить.
— Обязательно, — не соглашался Рино. — Вот я, например, таким дураком как ты не был, но ногу один раз ломал. И срастить сам не смог, все-таки я не такой крутой мутант. То есть, у меня, конечно, нога все-таки сама срослась, но потребовался гипс и целый месяц. Не может такого быть, чтобы в целом городе никто никогда ничего бы себе не ломал, и никому не нужна была бы помощь! Они тут все роботы, Машка! Как Варя Воронина.
— Как кто? Варю же убили, она…
— Она была биороботом, мне мама рассказала. Она не хотела об этом говорить при Дюшке, а потом они с этим… его другом, который им притворчлся, как его… Рези, что ли?
— Ризи, — поправила Маша. — Ризенгри Шортэндлонг.
— Ну у тебя и память!
— Не жалуюсь. Ну и что с этим Ризи?
— Когда Дюшка и Ризи поднялись наверх, и ты тоже вскоре ушла спать, мы с мамой долго еще сидели разговаривали. Даже на двор выходили. Думаешь, почему ты на острове в ночном сарафане оказалась, а я одетый? Я только под утро заснул, прямо не раздеваясь, на кухне. Последнее, что помню, как мне мама под голову подушку сунула и одеялком прикрыла…
— Так что она тебе рассказала-то? Про Варю?
— Машка, вот что у тебя за манеры! Если хочешь узнать, то не перебивай хотя бы, а! Про Варю… Ну, моя мама еще до того, как Майкл привез Дюшку, решила выяснить, что это за странная школа для особо-одаренных, в которую попал ее единственный любимый сын, то есть я!
Маша мысленно взвыла, но решила не перебивать. В конце концов, времени у них было навалом, а Рино явно хотелось поболтать, они же месяц ее разговаривали.
— В общем, моя мама решила все проверить. Единственное, что у нее было, это список учеников. Она пошла по списку и первым делом зашла к Ворониным, потому что они жили совсем рядом.
— И что? — не вытерпела Маша, потому что Слунс погрузился в глубокомысленное молчание.
— Не перебивай! Значит, дальше было так. Мама зашла к ним и увидела портрет Вари в траурной рамке. Ну и ее мама была невеселая, мягко говоря. Тогда моя мама стала выяснять, не было ли у Вари сестры-близняшки. Выяснила. Не было. Тогда она стала следить за домом в свободное от работы время. Поскольку были новогодние праздники, времени у нее было навалом. В итоге она быстро обнаружила, что Варя — биоробот.
Рино опять замолчал. Маша тоже помалкивала, чтобы не перебивать.
— Чего молчишь? — заволновался Рино. — Не веришь?
— Скорее верю… Я тогда сразу удивилась: как это Сильвия так легко фрр и ее кокнула. Это все-таки ненормально же… То есть это же вообще ненормально, кого-то убивать! Хоть мутанта, хоть зайца! Нельзя просто так взять и убить! И вообще нельзя никому вред причинять!!!
Машку опять понесло. Рино скис. «Сейчас она опять начнет плести про камни насквозь и невесть что…» — с тоской подумал Рино. И точно.
— Ого, — сказала Маша. — Смотри, опять камни насквозь видны. Ничего не понимаю. С тех пор, как мы с тобой поссорились, они не видны были, ни разу. Каменюки и каменюки. И вот опять. Вот это удача.,
— Ага, — кисло кивнул Рино. — Я за тебя ужасно рад, удачи в общении с камнями, я, пожалуй, пойду дальше подводную лодку строить. Пока. Если рыба свежая нужна, или копченая, обращайся. У меня навалом.
И он потопал по улочке вниз, к морю.
— Рино, постой! Я не сумасшедшая, я правда вижу! — в отчаянии закричала Маша. — Не уходи!
— Не волнуйся, дальше острова не уйду! — не оборачиваясь, крикнул в ответ Рино. — Лодку буду тестировать — тебя позову!
И все-таки ушел. Маша стояла на месте, боясь пошевелиться или сморгнуть. Вдруг тогда булыжники перестанут светиться знаками? Долго стояла. Знаки не пропадали.
— Это магия, — прошептала Маша. — Конечно, магии не бывает, но ведь вот, есть!
Надо было попробовать сделать шаг. Маша очень осторожно оторвала от мостовой правую ногу и для уверенности схватилась рукой за торчащий рядом каменный столбик. Этот стобик был украшен такими же осколками стекляшек, что и витрины. Таких декоративных столбиков было достаточно много, они по всему городу встречались.
Как только Маша прикоснулась к столбику, произошло второе чудо. Столбик, как и камни, стал как бы просвечивать насквозь. Стекляшки повернулись, и теперь больше не «бутонились», а напоминали многослойный экран. Каждый слой экрана содержал текст, и Маша удивилась тому, что слои в ее голое не смешиваются, каждый виден сам по себе, что, конечно же, совершенно невозможно с физической точки зрения. Маша попробовала дотронуться до экрана пальцем, и палец провалился в него, как в воду.
— Ой! — сказала она и выдернула палец.
Кто знает эту «воду», а ну как схватит ее за палец и не отпустит?
Палец выдернулся.
— Фух!
Малинина протерла взмокший лоб и посмотрела на мостовую. И опять ойкнула: к прежним знакам добавились новые. Было сразу понятно, что они новые, потому что они мигали. Ни один знак из тех, которые она видела раньше, не мигал. А эти — да. И в центре этих знаков мигала большая стрелка.
— Была ни была! — выдохнула Маша и пошла по стрелке.
Новые стрелки появлялись под ногами через каждые пятнадцать-двадцать шагов. Маша прошла по улочке, повернула, прошла по другой, потом под аркой, еще поворот, еще… и тупик! Последняя стрелочка коварно мигнула свернулась окружностью, вспыхнула и исчезла. Маша растерялась. Куда теперь? Она стояла во дворике, в который выходили два окна двух домов, между домами торчала витрина, одна из тех, которые ни разбить, ни обойти, ни выкопать. Маша осмотрела окна. Обычные окна, оба закрыты наглухо. Может, надо сломать одно из них? Стрелка опять появилась под ногами, свернулась и исчезла.
— Кажется, она свернулась вправо, — пробормотала Маша. — Смотрим по часовой стрелке… Все ясно, надо ломать вот это окно!
Но чем ломать, не рукой же! Маша стала озираться в поисках кирпича или чего-нибудь тяжелого. Задела плечом витрину и…
— Ай, мама родная, куда меня затя….
Она провалилась в ставшую мягкой витрину плечом, рукой и частично головой. Удержать равновесие не получилось. И Малинина бухнулась в витрину целиком. И упала.
Вокруг был кошмарный кошмар. Что-то странное. Вроде как просто коридор, не очень длинный, вполне себе нормально освещенный, только… Только не поймешь, где тут пол, где потолок. Вроде стоишь на ногах, а вроде как падаешь, падпешь… У Маши всегда было все в порядке с вестибулярным аппаратом, она на любых аттракционах могла кататься часами, хоть бы что. А тут…
Хватаясь за стенки и борясь с приступами тошноты, Маша пошла по коридору вперед, приговаривая:
— Ничего страшного, где ноги, там пол. Где мои ноги, там пол…
Ноги были где-то далеко внизу. Кажется, у нее были проблемы не только с вестибуляркой, но и с глазами.
Добрести до конца коридора получилось не сразу. Два раза пришлось останавливаться, а один раз сесть на пол и передохнуть. Маша старалась не думать ни о чем. И это правильно. Когда вы впервые попадете в сокращалку, тоже старайтесь ни о чем не думать. Все-таки необходимо некоторое время, чтобы привыкнуть к этим ощущениям.
Наконец Маша дошла. Она не запомнила, что было в конце коридора. Кажется, просто дверь. Так или иначе, ей удалось выбраться на открытое пространство с твердым полом. Пол оказался услоано твердым. Он был блестящим и мраморным, но идти было мягко, как по ковру или паласу. Маша пребывала в некотором замешательстве после невероятного приключения, ее еще немного покачивало и мутило. Стрелка под ногами появилась, мигнула и исчезла. Малинина послушно пошла по стрелке, одновременно озираясь и пытаясь понять, куда попала. Что-то вроде развлекательного центра? Или торгового? Коридор огромного оперного театра?

Диди. Не удивляйтесь. Оперный театры на Земле-11 очень похожи на торговые центры, в них есть куча лавочек со сладостями, сувенирами, костюмами и самыми разнообразными предметами, иногда не имеющими никакого отношения к опере или балету. Так что Маша вполне могла спутать оперу с ТЦ!

Малинина шла по стрелкам и размышляла о странностях жизни. Чудеса, происходящие с ней, ее почему-то не настораживали. А вот то, что тут тоже не было ни единой живой души — это да, тревожило. Последняя стрелка вдруг вспыхнула-мигнула три раза и рассыпалась пылью сантиметрах в десяти под мраморным полом.
— И куда я попала? — спросила сама себя Маша. — Кажется, я попала в кафе.
Маша была не совсем права: кафе находилось прямо перед ней, за большими прозрачно-голубоватыми стеклами, которые тянулись от пола до потолка. За стеклами, в холодном голубом свете тонули, как гигантские медузы, бело-синие кресла, по пять ответвлений-кресел от каждой медузы, а между медузами столики, низкие, сине-белые, странной формы. Лампы, лампы вообще обалденные, даже не описать. Дизайн кафе был очень крутой, ничего такого на их с Рино острове даже примерно не было. А аромат какой!
Маша сглотнула слюну, с сожалением вспомнила об отсутствии денег. Да и кто знает, какие деньги тут в ходу, теперь ведь окончательно ясно, что витрина оказалась порталом, и… «Я только войду, понюхаю и выйду! — решила Маша. — Все равно тут наверное тоже никого нет…» Логики в этом решении было маловато, но это только на первый взгляд. На самом деле пребывание на необитаемом острове делает любого человека или мутанта очень осторожным. Если бы Мария попала в это кафе на второй-третий день после попадания на остров, она немедленно бросилась бы искать официантов, барменов, уборщиков или хоть кого-нибудь. Но сейчас она посчитпла более разумным сначала «только посмотреть».
Барменов и официантов в кафе не оказалось. Посетительница была одна. Маша увидела ее сначала со спины — вот это волосы, вау! А потом отражение в голубом стекле — вот это клю-ув, роскошны-ый, обалдеть.,
— Варя? Воронина?!
Одинокая посетительница встала, обернулась, — копна волос описала широкий полукруг и тяжело упала на плечи, подпрыгнула, спружинив, и опять упала, уже окончательно.
— Варя-а… — Маша была так рада, что готова была разрыдаться от счастья.
Кто бы мог подумать всего несколько месяцев назад о том, что она способна на такие сильные чувства!
— Привет! — улыбнулась Варя. — Да, это я, только мы… Мы с вами не знакомы. Там, в спецшколе, в СУМАСОЙТИ, это была не я. Вместо меня биоробота сделали, хотели Клюшкина обмануть.
— Да, да, знаю! Мне Рино рассказал, а ему его мама рассказала, а ей… Ей не знаю, кто рассказал, кажется, она сама раскопала, она же журналистка.
Девушки на некоторое время замолчали, разглядывая друг друга. У обеих была целая гора вопросов, и они не знали, с чего начать. Варя решила начать с главного. И Маша тоже. Поскольку они решили начать одновременно, получилось примерно так:
— А вы не знаете, Клюшкин точно не…
— Ты теперь настоя…
— …купился на биоробо…
— …щая? Меня не схва…
— …та, не влюбился в эту железя…
— …тят сумасойтиш..
— …ку?
— …ки?
Выдав все это одновременно и ничего не поняв, девочки расхохотались, схватились за руки и, не переставая хохотать, упали в кресла-медузы.
— Предлагаю задавать вопросы по очереди! — отсмеявшись, скащала Варя.
— Ага! — кивнула Маша. — И давай перейдем на ты.
— Давай, только для этого надо семечек поесть.
— Чего?! Для чего? Каких семечек?
— Ритуал такой. А семечек обычных, они как подсолнечные, только с другой планеты.
Варя протянула руку к валяющейся на соседнем кресле сумке, покопалась в ней и извлекла на свет пакетик с инопланетными семечками. Надорвала и предупредила:
— Тут плевать на пол нельзя. То есть, тут, на Пи, конечно, все можно, но есть вещи, которые не принято делать. Ну, как везде! Ничего, разберешься! Давай, подставляй ладошку! А то мы на ты уже перешли, а семечек не погрызли. Непорядок!
Варя опять засмеялась. А Маша забыла, что они договаривались задавать вопросы по очереди, и, на одном дыхании:
— Ты точно не робот? Как семечки могут быть с другой планеты, там же жизни нигде нет, наши ученые же точно определили! Что такое Пи, никогда не слышала о таком городе. Мы в какой стране, мы в другом полушарии? Рино говорит, звезды тут не нашенские… Как ты меня нашла? Почему ты меня тут ждала? Ты долго ждала и точно не робот? А у тебя браслетка есть, я маме бы позвонила… Почему тут никого больше нет? Это филиал СУМАСОЙТИ на каком-то острове, да? А магмя все-таки, получается, существует! Я сюда с помощью магии попала, в витрину провалилась, а потом по стрелкам шла. Слушай, а вдруг это вообще не наша планета?
— Не наша, — подтвердила Варя. — Это вообще, строго говоря, ее планета. Это брана. Мне сложно тебе объяснить, я и сама толком не понимаю, как это с точки зрения физики, но это сейчас не самое важное. Ты потом сможешь все точно узнать, и с подробностями.
Маша слушала все это с незакрывающимся ртом.
— Стоп, стоп, стоп, — сказала она. — Как это не планета? А сила тяжести? А воздух? А… а вообще, все в целом?
— В каждый конкретный момент, выходя из сокращалки, ты оказываешься на планете, на какой-то из планет, которые одновременно составляют браной и являются браной. Фишка в том, что планеты трехмерные, точнее, пи-мерные, что и позволяет создавать сокращалки, а брана, она как бы пленка, состоящая из планет и этого… как его… горизонта событий, кажется… Слушай, я, честно, еще сама толком во всем этом не разобралась! Ты лучше главное выслушай.
— Ага…
— Кстати, ты не голодная? Все равно в кафе сидим…
— У меня денег нету.
— У меня есть. И вообще тут можно брать что хочешь, и не платить.
— А полиция?
— Какая еще полиция, тут в принципе ничего такого нет.
— А с преступниками кто борется?
— Да нет тут преступников! Забудь навечно. Так, что тебе? Рекомендую сине-зеленый чай и вот такой салатик… — Варя ткнула в картинку, которая невесть откуда появилась на столешнице.
— Давай салатик… Нет, я все-таки не въезжаю. Планеты какие-то, брана… Если мы на другой планете, то… Как может быть тут такаяже сила тяжести, например?
— Далась тебе эта сила тяжести! — всплеснула руками Варя. — Другая тут сила тяжести, другая! И воздух другой. И что? Вспомни свои ощущенич, пока ты по сокращалке шла. Это тебя меняло, пока ты шла. Сокращалки не только соединяют разные точки пространства, но и перестраивают организм, приспосабливая мутангела к новым условиям так, чтобы он ничего особенного после перехода не почувствовал.
— Какого еще мутангела?
— Да любого! Тебя, меня… Слушай, я все отвечаю на твои вопросы, а самого главного еще не сказала. Ты теперь — мутангел. Поздравляю!
Маша посмотрела на свои руки (покрутила их перед номом, на всякий случай пересчитав пальцы — десять), потом на ноги (две, порядок), потом на Воронину.
— Даже не знаю, что сказать, — сказала она. — Ну… спасибо за поздравление, что ли. Нежданчик, конечно. Денек что надо. Провалилась в витрину, которую считала порталом, а она оказалась какой-то сокращалкой. Попала на лругую планету, тебя встретила… И туплю тут туплю, ничего не понимаю… Слушай, давай я сбегаю за Рино, и ты нам вдвоем еще раз спокойно все объяснишь.
Варя с такой силой замотала головой, что удивительно, как она не оторвалась от шеи.
— Ни в коем случае! — печально проговорила она. — Ни слова ему не говори, даже если решишь вернуться. Дело в том, что ты уже стала мутангелом, а он пока нет. И… я знаю, что ты сейчас предложишь, но сокращалка не превращает людей или мутантов в мутангелов
— А тогда кто превраща… Ой! — Маша пискнула и стала сползать под стол
— Ты что-о???
— Та-та-та…
Варя посмотрела по сторонам, но ничего особенного не обнаружила.
— Тарелка! Летающая та-та-тарелка! — пролепетала она.
— А, эта! Ну да, и что? — Варя ловко перехватила прибывшую тарелку с салатом, поставила ее на столик и придвинула к вылезающей из под стола Маше.
Они ели и болтали довольно долго. И хотя Маше ужасно хотелось узнать все во всех подробностях, она нервничала все больше и больше: как там Рино?
— Странно, — не выдержала она, наконец. — Я чувствую, что не могу тут больше сидеть, мне надо обратно. Мы же еще увидимся?
Варя кивнула:
— Да сколько угодно раз! И ничего странного. Ты же теперь мутангел. А мутаннелы в ответе за все происходящее. Ты сейчас в ответе за Рино. Так что пока! Дорогу обратно найдешь?
— Ой… Не уверена…
— Смотри, это несложно. На каждом навигаторе есть функция «обратно». Вот этот значок.
…Обратный путь по сокращалке прошел спокойнее. Пол, конечно, под ногами опять шатался, но уже не мутило. Ну… почти не мутило!

Глава 9
Подводные приключения

Рино упорно продолжал строить подводную лодку. Маша не понимала, для чего. Почему не корабль? Или не самолет-вертолет-дирижабль какой-нибудь? Ладно, допустим, самолет сложно, да и не из чего. Но корабль — это же логичнее! В ангарах на берегу около пристани были лодки, в основном маленькие, на таких через океан не поплывешь. Но пара лодок была побольше, их вполне можно было достроить, соорудив навес от дождя и солнца, и попробовать сбежать с острова. Маша много раз думала о том, что на месте Рино попыталась бы сбежать. Если бы не знала, что на острове полно сокращалок, и с него в считанные минуты можно попасть в любой уголок уровня Пи. Хорошо, хорошо, не в любой, но во многие… А еще Маша невольно чувствовала себя предательницей и шпионкой. Иногда ее так и подмывало рассказась Слунсу правду. К счастью, каждый раз ей удавалось вовремя остановиться.
Больше всего Машу волновали две вещи. Первая: точно ли Рино станет мутангелом. Вторая: как бы он не засек ее путешествия по сокращалкам и опыты со столбиками-навигаторами. На всякий случай они с Варей сократили количество встреч до минимума. А потом, после того, как Маша познакомилась с Янанной, они даже решили временно совсем не встречаться.
— Рино с нашей помощью постепенно приближается к обретению мутангельской сути, — пояснила Янанна. — Он начинает чувствовать и понимать многое. Он может начать потихоньку следить за тобой, поэтому не выдавай себя ничем. И лучше не пользуйся сокращалками. Это временная мера.
— Хорошо, — со вздохом согласилась Маша. — А насколько она временная?
— Трудно сказать, — призналась Янанна. — Такие, как ты и Рино к нам не попадают. Нам пришлось довольно серьезно поработать над тобой для того, чтобы ты смогла жить среди нас без риска для себя и остальных.
Маша не чувствовала никаких изменений в себе, и решила, что Янанна преувеличивает. Да, она стала за это время более сентиментальная, научилась жалеть, плакать… Кажется, стала более ответственная. Вот, например, полгода назад, если бы попала в сокращалку, ни за что бы не вернулась на остров, а сейчас понимает, что нельзя бросать Слунса.
— Я просто стала старше, — возразила она Янанне. — Не такое уж сильное изменение!
Янанна улыбнулась обеими ртами и, проигнорировав Машино глубокомысленное высказывание, заметила:
— Твоего друга изменить сложнее. Сложность ведь не в том, чтобы подправить необходимое. Сложность в том, чтобы при этом сохранить личность в полном объеме…
Итогом этого разговора было то, что Маша вернулась на остров, пообещав не использовать сокращалки и ничем себя не выдавать до того момента, пока Рино не станет мутангелом. Она считала, что обещание будет выполнить не так уж сложно. Скорее всего, Рино преобразуется в мутангела примерно к началу зимы, а может к середине. Хотя Янанна не давала прогнозов, она все-таки выдала, что жители собираются вернуться в родные дома к празднику Начала Года.
— Кстати, а почему они уехали?
— Гм… Я думала, ты сама догадалась…
— Я? Не-е-ет… То есть… Ого! Они что, уехали, чтобы мы могли адаптироваться и стать мутангелами?!
Янанна кивнула. И опять улыбнулась, опять обеими ртами.
— Потрясающе! — воскликнула Маша. — Знаете, вот честно, все наши приключения — это было прямо супер то, что надо! Идеальные прямо! Нет, серьезно! Вот, допустим, если бы мы выбрались из подземелья, а там город и люди. И они нам так: здрасьте, вы попали сюда-то, надо делать то-то… Ну и что? Ой, нет, нет! Как все получилось, это… Никогда не забуду! Это было такое-е!
— Это называется уровень альфа, идеально сделанная работа! — подсказала Янанна и тут же добавила: — Но не всегда надо делать все идеально! Как у вас говорится, хорошего понемножку! И еще вот что запомни. На вашем острове есть несколько недостроенных сокращалок. Архитекторы и строители над ними поработали, но дизайнеры свою работу закончить не успели. Так что лучше не рисковать.
— Не волнуйтесь, я же обещала вообще не пользоваться сокращалками, так что…
Сдержать обещание на практике оказалось почти невозможно. Как, как спокойно жить, когда знаешь, что любая витрина проведет тебя в новую часть мира, на другую планету, в прекрасное далёко? Маша старалась-старалась, но проходило несколько дней, и она, убедившись в том, что Рино занят и в ближайший час-два не будет ее искать, шептала: «Ну я только туда и обратно, одним глазком, даже вылезать полностью не буду, это же не в счет, да? Просто надо же знать, куда ведет вот эта, я по ней еще ни разу… Я же не пользуюсь для личных целей, просто знакомлюсь…»
В итоге к концу осени ставшая мутангелом Мария Малинина освоила практически все сокращалки города, кроме двух недостроенных и еще той, которая находилась в подземелье и вела к Кротику. Кротика Маша побаивалась. А отличить недостроенную сокращалку от готовой к употреблению оказалось очень легко: недостроенные сооружения навигаторы не учитывали и пути через них не прокладывали. А при попытке пройти просто так витрины бутонились, попискивали и вспыхивали предупреждающими надписями. И Маша сразу же вспоминала о своем обещании, и не совалась.
Первое испытание подводной лодочки Рино решил провести в один из первых дней зимы, которая наступила разве что согласно календарю. Она оказалась очень теплая, безветренная, безоблачная (соответственно, и не дождливая). Многие деревья и некоторые кусты все же облетели, покрыв мостовые ковром ярких листьев. Под ними не так бросались в глаза знаки, и Маше было проще выполнять свое обещание.
— Нам надо украсить город к празднику, как тут принято, — сказала Маша. — Как на картинках. Чтобы когда приплывут корабли, все было, как полагается.
— Вот больше делать мне нечего! — фыркнул Рино. -Ты еще листья предложи подмести и улицы шампунем помыть. Не о том думаешь.
— А ты о том?
— А то! Завтра испытаю лодку и поплыву проверять подземный ход.
— Какой еще ход?
— Который ведет к первому острову. Смотри. Пока ты ерундой страдала, пытаясь выучить язык, я все рассчитал…
И Рино показа Маше тетрадку со своими схемами. По ним получалось, что туннель, охраняемый Кротиком не может идти по дну моря, а просто обязан держаться на опорах. Потому что спускались по входу-колодцу они неглубоко, а вход на холме, а сам туннель потом идет горизонтально, значит…
— Понимаешь, что это значит?
Маша понимала. Значит, туннель является обычной сокращалкой, по которой им разрешили пройти на этот остров, потому что тот первый был совсем не приспособлен для того, чтобы стать мутангелами. А теперь вход закрыли, поэтому там появилась «витрина».
— Ну, понимаешь, что это значит?
— Не очень понимаю, — соврала Маша. — Не понимаю, зачем жителям этого города понадобилось соединять острова подводным туннелем, да еще и делать его на опорах! Остров там никакой, маленький, полезных ископаемых нет…
— А если подумать! — мордочка у Рино стала хитрая и довольная.
Маша замахала руками, всем своим видом показывая, что столь сложная задачка ей не по зубам.
— Если подумать, — торжественно произнес Рино, — то мы имеем дело с очень странной цивилизацией, которая есть на нашей планете, кроме нас. Возможно, это остатки инопланетян. Возможно, на своей родной планете они жили под водой. Возможно, они отстроили под водой город и перешли жить туда. Я нырял, но глубоко у меня не получается, а неглубоко следов нету. Когда мы опустимся под воду и исследуем туннель, мы все поймем. А может, найдем вход в их город.
— Ничосе теория… — пробормотала Маша. — Ну у тебя и фантазия…
Рино принял это заявление за комплимент, гордо улыбнулся, поднял вверх указательный палец и провозгласил:
— Реальность может превосходить любую фантазию!
— Это точно…
Договорились так. Завтра они сделают первое погружение и поищут под водой продолжение туннеля (Рино уверял, что это безопасно, и вдвоем они поместятся). Если найдут, начнут его исследовать. Если нет, Рино помогает Маше украсить город к празднику.
— Дался тебе этот праздник! До него еще дней десять или сколько там. Вот увидишь, никто не приплывет, они все под воду ушли жить!
— Далась тебе эта бочка подводная, вот увидишь, ничего мы не найдем, хорошо, если не потонем! — парироваоа Маша.
Следующее утро выдалось пасмурным. Еще вчера на небе не было ни облачка, а тут словно перключатель погоды кто-то сдернул. Хорошо еще, море было спокойное. Не штиль, но небольшие волны, безопасные. Маша спустилась к пристани, кутаясь в длинную нелепую куртку-пальто, надетую поверх длинной юбки. Кишка на кишке, а не наряд!
— Ты что, в этом собираешься погружаться?! — вылупился Рино.
— Еще неизвестно, может твоя лоханка сраз даст течь и мы никуда…
— Не даст, я проверял.
Маша с большим сомнением взирала на металлическую «бочку» с вытянутыми донышками и ромбовидными иллюминаторами. Корпус лодки Рино не делал, он уже был готов. Все это время он возился с мотором и системой подачи воздуха. Мотор был абсолютно дурацкий, снятый с другой лодки, обычной. И работал он не на радиационном топливе (откуда тут такое?) и даже не на бензине (и такого тут не было!). Этот, простите за выражение, мотор надо было приводить в действие, вращая педали.
— Подлодка-велосипед, я не могу… — простонала Маша. — Чудо техники… А дышать тут как? А погружаться она за счет чего будет? А всплывать потом как? А поворачивать она умеет?
— Не бойся, все она умеет, и вообще, управление — это не твоя забота. Я все предусмотрел.
— Ты?
— Ну, не все я… Многое уже до меня было сделано…
Тот, кто придумал и сделал подлолодку, был, определенно, гений. Потому что предусмотрел все, и все сделал на совесть. А то, что не успел мотор закрепить, так это просто не успел.
— Ты, главное, ничего не бойся, и не забывай правильно дышать, — наставлял ее Рино. — вот из этой трубочки вдыхаешь, а в эту выдыхаешь. Они обе потянутся на поверхность воды, и там будут на поплавке. И мои тоже… Ох… Поплавки вчера не пррверил…
Рино заметно волновался. А Маша нет, чего мутангелу волноваться? Варя и Янанна уже сто раз объяснили ей, что теперь с ней ничего страшного не произойдет, разве что в недостроенные сокращали соваться не стоит.
В общем, они влезли в лодку. Вдвоем тут было тесновато. Рино занял позицию впереди, перед панелью приборов. Встать в полный рост тут было невозможно, поскольку в пол был вмонтировал большой деревянный ящик, лакированный, с округлыми краями. Слунс расположился на нем, скрестив ноги. Маша уселась за его спиной на сидение, предназначенное для акванавта. Ей предстояло крутить педали, обеспечивая работу мотора.
— Крутить не тяжело, не устанешь, — пояснил Рино. — зато сидеть удобнее. Если что, поменяемся местами.
Маша хотела съязвить, заметив, что поменяться местами тут можно разве что став несмешиваемыми жидкостми, способными просачиваться друг через друга. Но не успела открыть рта, как ее пронзила другая мысль, от которой по спине к пяткам пробежал холодок: она-то мутангел, она выживет или ее спасут, но что будет с Рино, если лодка сломается? Если перестанет поступать воздух? Если вообще мало ли что?!
— Давай теперь показывай, что надо делать, чтобы всплыть, — как можно более беззаботным тоном проворковала она.
— Да она сама всплывет, — отмахнулся Рино. — Грузики скинет, и готово. Давай лучше проверим «систему дыхания», потому что ее я сам придумывал и… Честно говоря, это единственное слабое место лодки. Остальное было готово или полу-готово. И чертежи были. А вот дыхание жители не продумали. Теперь-то я понял, почему..
— Рино, это нелогично! — возразила Маша. — Если они могли дышать под водой, имея жабры, зачем им вообще было строить подлодку? И потом, в городе нет ничего, что бы говорило о пристрастии жителей к подводному миру…
Слунс решил не спорить. Вместо этого он сам лично проверил дыхательные шланги и начал прикручивать крышку.
— Пока мы будем соскальзывать в воду по сходням, ты педали не крути, — строго сказал он. — И еще не трогай вот эти веревочки, их я обрежу, когда нам понадобится всплыть. И вот это тоже не трогай. И это тоже. А крутить начнешь медленно, по моему приказу.
— Как скажешь, мой капитан! — отдала честь Маша.
Ей внезапно стало совсем спокойно. Она поняла, что Янанна и все ее коллеги, и вообще все мутангелы не допустят гибели Рино. Значит, можно просто наслаждаться жизнью. Устроить небольшую подводную эскурсию, ничего не найти, но посмотреть на жизнь рыб и на остров из-под воды. А потом вернуться, убрать город к празднику и дождаться возвращения жителей. А потом — в новые миры, на новые планеты! И на свою, конечно, заглянуть. Успокоить родителей, навестить друзей, узнать, что там творится в СУМАСОЙТИ, удалось ли Дюшке и Ризи тоже попасть на Пи. «Какая же я идиотка, — стала ругать себя Мага. — Не выспросила ничего у Вари обо всех наших. Она отшутилась, что мол, все с ними стабильно, подробности потом, а я… Я каждый раз заваливала ее новыми вопросами о том, что тут да как и… Суслик, полный суслик, я даже не попросила ее позвонить моей маме!!!»
— Суслик, полный суслик! — закричал Рино. — Да крути же педали! И не дыши воздухом, который тут, его же мало, Через трубку дыши! Ты меня вообще слышишь?!
Оказывается, пока Маша ругала себя, они успели опуститься под воду. Лодка не протекла, прожектор работал, а Рино извернулся на своем крохотном сундучке и отчаянно жестикулировал, указывая ей то на дыхательные трубочки, то на педали
— Ой, — сказала Маша. — Прости, я сейчас.
Схватила трубочки и начала крутить педали.
— Фух, — выдохнул Рино. — Слышит и реагирует… Я уж решил, что у тебя уши от перепада давления заложило, или что ты от ужаса умом тронулась… Направляю лодку вдоль берега! Поплыли-и-и!!!
…
Подводное приключение удалось на славу. Система подачи воздуха, придуманная и сконструированная начинающим изобретателем Рино Слунсом работала отлично. Если не забывать подносить ко рту трубочки по очереди. Маша попыталась вставить одну трубочку в нос, чтобы через нее вдыхать, а другую в рот, чтобы выдыхать. Но ее попытки потерпели фиаско. Первая трубочка из носа немедленно вывалилась и тюкнула Рино по затылку в самый ответственный момент, когда он занимался навигацией.
— Ладно, извини, я случайно, — примирительно потрепала его по буйной (и нечесаной) головушке Маша. — У тебя все моменты ответственные. Больше не буду… Ой!
Теперь выскользнула вторая трубочка, она тюкнула Рино посильнее.
— Эй, ты что, специально?!
Маша и сама понимала, что нельзя отвлекать капитана подводной лодки, поэтому перехватила трубочки покрепче и решила больше не экспериментировать.

Под водой оказалось довольно темно и страшно. Если бы день был солнечный, глубина небольшая, а вода прозрачная, то, наверное, приключение получилось бы более романтичное. А так вышло что-то жутковатое. Прожектор на носу лодки был, но был слабый, он освещал дно не так, как это обычно показывают в документальных передачах о жизни в морских глубинах.
Они скользили вдоль берега, обходя острок по периметру. Машка вовмю налегала на педали, но их шизофреническое плавсредство все равно еле тащилось. Луч света выхватывал участки дна, которые почти полностью были покрыты водорослями. Рыбы пугались, быстро уматывали в разные стороны. Некоторые из них были крупные, странные.
Рино пребывал в невероятном возбуждении. Только и повторял:
— Смотри, смотри, какая! Ух!!! Красава! Интересно, что она жрет. Поймать бы.
«Всплыть без приключений!» — думала Маша.
Наконец им удалось обогнуть примерно половину острова. Северный берег был крутой, скалистый. Его подводая часть почти не была покрыта водорослями. Темные камни поросли чем-то вроде мха, в котором там-сям встречались двустворчатые ракушки-моллюски.
— Теперь смотрим внимательно! — скомандовал Рино. — Где-то тут из скал должен выходить туннель. Крути медленнее!
Маша с удовольствием и вообще перестала бы крутить педали, с непривычки она немного устала. Поплыли медленно-медленно. Рино направлял луч прожектора то вглубь, то, наоборот, к самой поверхности воды. Скоро скалистая часть окончилась.
— Ничего не понимаю! — бормотал Рино. — Я не мог ошибиться! Подземный ход идет в этом направлении! Он же не поворачивал нигде! Он тут должен был быть.
Маша мужественно помалкивала.
— Может, я в глубине ошибся? — рассуждал вслух Рино. — Да нет, не мог… Тут достаточно глубоко, а там вход с горы, и ступенек-скоб вниз не так уж много.
Маша молчала.
— Ма-а-аш, ну ты же умная, в чем я ошибся?
— Слушай, у меня весь ум в эти клятые педали ушел! — уклончиво ответила Маша, чтобы и не соврать, и про сокращалки не проболтаться. — У меня сейчас одна мысль в голове, добраться до дому и рухнуть отдыхать.
— Эх ты… — разочарованно протянул Рино.
— А что я? У меня ноги гудят, как слоникотюбы! А до причала еще плыть и плыть… Надо сперва вылезти на поверхность, а потом уже соображать, что и почему!
— Эх…
Рино попытался развернуться и поменяться с Машей местами, но им обоим сразу стало ясно, что этот план — утопия. В общем, Мария докрутила педали до пристани (на всякий случай они решили не всплывать, вдруг подводный туннель найдется), Рино всю оставшуюся дорогу грустил и недоумевал, волны усиливались, и в тесном пространстве их плавучей тюрьмы становилось все холоднее и удушливее.
Всплыли без затруднений. Как это произошло с технической точки зрения, Маша не уточняла. У нее было одно желание — добраться до постели и лечь. Кое-как набросив швартовочный канат на кнехт, они вылезли на твердую почву. На воздухе было, кажется, еще холоднее, чем в лодке.
— Пошли греться, обедать и спать!
— Да… Давай только на минутку спустимся в туннель, я направление сверю и…
— Рино, я валюсь с ног! Ты-то все это время просто так сидел, а я как супербелка в колесе крутилась!
— Ладно, прости. Я сам пойду. Тебя до дому проводить?
Маша немедленно хотела сказать что-то вроде: «как хочешь», или «сама доплетусь», но тут ее посетила ужасная мысль: «Рино постепенно становится мутангелом, и в какой момент это произойдет, неизвестно. Ведь по словам Янанны это случится до того, как жители вернутся, а вернуться они к празднику, а до праздника — считанные дни, а Рино сейчас сунется в подземелье, а там сокращалка, а за не Кротик, а если Рино уже мутангел???»
— Да, пожалуйста, проводи меня, — попросила Маша. — Я очень устала, сейчас холодно… Ты растопишь камин, да?
— Не вопрос, пошли, — Рино и сам хотел отдохнуть и согреться, хотя ему и не терпелось спуститься в туннель. — А у тебя пожрать найдется?
— Не вопрос, пошли, — в тон ему ответила Маша.
Маша теперь не жила в том доме, в котором они лечили ее рану на ноге, когда сбежали от Кротика. Она облюбовала домик-башенку в другой части города, подальше от причала и поближе к пятачку леса, выходящего к песчаной отмели. От ее башенки к отмели сбегала милая тропинка, участок берега, удобный для купания, был совсем небольшой, дальше к северу начиналась скалистая часть, на скалы можно было взобраться и любоваться видом на море. В самой башенке, судя по интерьеру, раньше жил какой-то писатель. Обилие книг послужило еще одной причиной того, что Малинина выбрала именно этот дом, ведь все это время она пыталась разобраться с текстами.
Рино, конечно, знал, где обитает Маша, но в гостях у нее оказался впервые.
— Гм… А ты неплохо устроилась! Так… Отопление от камина, и вода греется… А на кухне как? А-а, понятно… И углем можно? А запас большой, на зиму хватит? …Ух ты ж книг сколько!
Они согрелись, наелись. Рино встал:
— Мне пора.
— В туннель?
— Ну да. Надо найти просчет.
— Давай завтра. Темнеет уже.
— Ну и что? Сейчас зима, рано темнеет. Я пойду. Не хочу на завтра откладывать.
— Я с тобой. Или вообще не ходи. Там опасно. Там Кротик.
— Да ладно, что там смотреть? Что там опасного? Там же теперь эта… витрина, как ты их называешь. Проход завален намертво. Думаю, эту витрину жители сделали автоматической. Чтобы кротяру этого изолировать. Ее фиг сдвинешь, ты ж сама знаешь…
— Ничего я не знаю! Пошли вместе — и точка!
— Ну пошли. В этом доме фонари есть?
— А то!
Под глупо-глубокомысленные и невероятно наивные рассуждения Рино о том, как и для чего жители города, ушедшие в глубины морей, строили витрины, они добрались до входа в подземелье. Сдвинули люк. Зажгли фонари и полезли вниз.
Машин план действий был прост. Пункт первый: проверить, работает ли сокращалка. Для этого достаточно сфокусировать на ней взгляд, вспомнив о том, что ты не человек, не мутант, не ангел, не животное, не прочее примитивное существо, а мутангел. И прикоснуться. Пункт второй: убедиться в том, что Рино пока не мутангел, и для него сокращалка — просто кусок стены, стеклянная непроходимая витрина. Пункт третий: вернуться домой. В плане Маши был четвертый пункт, на тот случай, если пункт два полетит к муточертям, и выяснится, что Рино стал мутангелом. Четвертый пункт предусматривал поход к любой другой сокращалке и демонстрацию ее прекрасных возможностей Рино Слунсу, а также последующее объяснение того, в какой восхитительный мир они попали.
Пока Маша разрабатывала этот план, они шли по подземелью.
— Вот зараза, витрина на месте! — разочарованно произнес Слунс, ударяя кулаком по матовым бутонящимся стекляшкам. — Понимаешь, до этого места туннель идет на той глубине и в том направлении, которое я рассчитал верно. Но что там дальше? Тогда мы уматывали от Кротика, и… я не помню точно, бежали мы чуть вверх, или вниз, или, может, повороты были…
— Я тоже не помню, — Маша почти не врала в данный момент. — Я тогда была жутко напугана. Ладно, пошли, чего тут стоять…
— Не пошли! — заупрямился Рино. — Не пошли! Надо что-то делать, что-то придумать. Эта гребанная витрина должна как-то сдвигаться. Должна быть кнопка!
«Вот дурная его башка! — думала Маша. — Как же он станет мутангелом?»
Рино искал кнопку, а Маша смотрела на витрину. Ей не приходилось ни напрягаться, ни сосредотачиваться, она и так видела знаки. Знаки были тут везде, и в толще стен, и под каменным полом. Знаки предупреждали: эта сокращалка пока не построена, пользоваться ею нельзя, ведутся дизайнерские работы. «Интересно, а какой будет дизайн подземелья после тго, как работы будут окончены? — подумала Маша. — Вот бы взглянуть одним глазком!»
— А! Я догадался! — закричал вдруг Рино. — Кнопка не тут, а около входа! Наверное, я на нее случайно нажал, давно, когда тебя вытаскивал! Делаем так. Я иду ко входу и ищу там кнопку. Найду, крикну тебе. А ты стой тут и следи, сдвинется эта витрина или нет. И лучше отойди от нее подальше. А то мало ли.
— Ладно.
Рино пошел к выходу.
— Я только одним глазком, — прошептала Маша витрине, как только Рино ушел. — Я только голову просуну — и все. Только посмотрю.
Маша закусила губу, воровато оглянулась (Рино не было видно) и осторожно сунула голову в сокращалку.
За «витриной» было темно. Темнота и пустота. Маша испугалась, но, поскольку была не робкого десятка, прежде, чем выныривать обратно, просунула руку с фонарем. Свет фонаря осветил… пустоту.
— Ничего себе! — прошептала Маша. — Но это же невозможно! С точки зрения физики! Свет — это фотоны. Они летят. Когда натыкаются на что-то, мы это что-то видим. Но я в-и-ж-у пустоту, а как они на нее натыкаются-то?
Маша не заметила, как вошла в пустоту полностью. Постояла. Испугалась до смерти. И рванула обратно.
Но где оно, это «обратно»?
— А-а-а!!!
Фух! Удалось! Вот оно, родное подземелье по эту сторону витрины.
— Машка-а, ты в порядке? Я иду-у!!!
— В порядке! — крикнула в ответ Маша, и ее голос прозвучал как-то странно, он стал низким и хриплым.
Маша недовольно хмыкнула и потрогала рукой шею. Ощущения под пальцами были странные, прямо скажем, очень странные. Маша нахмурилась, взглянула на свою руку и чуть в обморок не упала: ее рука больше не была рукой человека. Она больше напоминала когтистую лапу с перепонками между длинными коричневыми пальцами!
-А-а-А!!! Ри-но-о!!!
— Машка, я тут, не бойся, я… А-а-А-а-А!!! Монстр!!!
Рино, появившийся в конце туннеля, не теряя и секунды, развернулся и бросился наутек.
— Ты куда-а?! — отчаянно завопила ему вслед Мария. — Это же я!!!
Но Рино и не думал ее слушать. Со скорость, которой позавидовал бы любой спринтер, он домчался до люка, взобрался по скобам на поверхность и закрыл крышку.
Да, кстати. Раньше тут лежала простая деревянная крышка. Но Маша и Рино, опасаясь Кротика, давно ее заменили на мощную, металлическую. Новая крышка завинчивалась так же плотно, как та, которая была на первом маленьком необитаемом острове, под корягой.

Глава 8
Если подруга стала монстром

Маша смотрела на плотно завинченную крышку над головой, направляя на нее луч масляного фонарика, и не верила своим глазам. Такого предательства со стороны Рино она не ожидала. Да, он не стал мутангелом, но… Но даже последние-распоследние сволочные мутанты не поступают так по отношению к… друзьям? Хм… Допустим, Рино Слунс не считает ее своим другом, но логически-то он рассуждать не разучился? Ему же должно быть ясно, что жить на необитаемом острове лучше вдвоем, а не… А не бросать подругу по несчастью на съедение Кротику.
— Трус несчастный! — в сердцах сказала Маша (голос у нее по-прежнему был осипший, но она не обратила на это никакого внимания). — Пригрезился ему за моей спиной монстр, так он дал деру, а то, что меня сожрут, ему пофиг! И как из него Янанна собирается сделать мутангела через несколько дней?!
Маша поставила фонарь на пол и стала подниматься по скобам. Может быть ей удасться открутить крышку с этой стороны?
Подниматься было непривычно легко. Маша с удивлеием обнаружила, что видоизменились пальцы не только рук, но и ног. Причем обувь на ногах осталась, но тоже изменилась, подошва теперь прикрывала лишь пятки и центральную часть, а длинные пальцы впереди торчали свободно. Маша карабкалась по скобам, инстинктивно цепляясь за железяки всеми четырьмя конечностями. «Чума! — подумала Маша. — Ладно, все это неважно, доберусь до первой же достроенной сокращалки — и дерну к Варе с Янанной, пусть возвращают меня в как было, а то что за дребедень?!»
Крышку отвинтить не удалось, с этой стороны ухватиться было не за что, а попытки пробить металл каменюгой ни к чему не привели. Да тут и динамит бы, наверное, не помог! Делать было нечего, пришлось вернуться к недостроенной сокращалке.
Знаков около нее было много. Маша присмотрелась: в основном незнакомые. Первый ряд только понятный, это предупредительные знаки, о том, что входить нельзя, опасно, могут быть последствия…
— Последствия я уже поимела, — пробормотала Маша. — Пройденный этап… Дальше-то что делать?
За первым, предупреждающим рядом, начиналась целая вязь разных значков, как бы висящих на горизонтальных шпагатиках. Это был текст, но не такой, какие бывают в книгах. Текст был многослойный, и некоторые буквы или слова в разных слоях соединялись ниточками или чем-то вроде ниточек. Иногда соединялись целые блоки текстов. Какие-то фрагменты были выделены другим цветом. В некоторых местах зияли пустоты. Маша ничего, конечно, не поняла.
Стоять тут бесконечно и лупиться на паутину значков было еще бессмысленней, чем оставаться возле закрытого люка.
— Была ни была! — произнесла Маша, и еще раз просунула голову в сокращалку.
На этот раз по ту сторону пустоты не было. А туннель был. Тот самый, по которому они когда-то пришли на этот остров. Все лампы горели и, видимо, появились новые, поскольку раньше эта часть туннеля не освещалась. В свете этих новых еще не успевших покрыться пылью ламп собственной персоной стоял, скрестив на груди лапки, двухголовый…
— Мамочка! — пискнула Маша. — Кротик!!! Ы-ы-ы…
Мария Малинина от страха и неожиданности впала в ступор. Она понимала, что надо быстро выдернуть себя обратно, но…
Кротик смотрел на Машу оценивающе. Потом левая его голова одобрительно кивнула:
— Хороша-а!
А правая плотоядно облизнулась и засмеялась.
Маша поняла, что сейчас ее сожрут целиком и не поперхнутся, справилась со столбняком и попыталась выбраться. Рывок! Не тут-то было, недостроенная сокращалка держала ее плотненько: башка по эту сторону, остальное по другую . Еще рывок! Бесполезно. «Целиком не сожрут, голову откусят и все! — поняла Маша. — Веселенькая перспектива!»
— Чего стоим, кого ждем? — вежливо поинтересовался Кротик. — Входи уж, что ли…
— Не могу! — прохрипела Маша. — Застряла. Ни туда, ни сюда.
— М-да, голосок тот еще, надо будет подправить, — заметила та голова, которая смеялась и облизывалась.
— Как застряла?! — удивилась первая голова. — Эта часть программы давно отлажена! Да что ж такое… Стой не шевелись, сейчас поправлю.
Маша в любом случае не могла шевелиться, поэтому и не попыталась возразить. Кротик вздохнул, сделал пару пассов лапками и все пространство туннеля заполнил многослойный текст с ниточками, который Маша видела по ту сторону сокращалки. Кротик прошел в него (текст оказался голограммой) и стал искать нужный фрагмент. Ушел он довольно далеко, оставив Машу в одиночестве.
— Теперь пробуй!
Маша пошевелилась. Получилось. Инстинкт самосохранения подсказывал: надо убираться обратно, звать Рино, пытаться отвинтить люк. Природное любопытство возражало: вперед, только вперед!
Плюм! — сокращалка сама выплюнула ее вовнутрь, то есть к Кротику. Маша прижалась к стенке и твердо решила сражаться за свою драгоценную жизнь до последнего. И это хорошо, что у нее таперь есть когти! Если подпрыгнуть и вцепиться левой руеой за левую шею, а правой за…
— У тебя такое лицо, как будто я собираюсь тебя зажарить и слопать! — удивленно заметила первая голова (то ли более сытая, то ли более лояльная).
Правая опять облизнулась.
«Так, двумя руками вцеплюсь в шею правой! — решила Мария. — На счет три. Раз…»
— Слушай, пошли есть уже, а! Я с голодухи сейчас помру, а тебе бы все работать!
«Два… Прыгнуть повыше, руками за шею, а когтями ног буду живот драть! А лучше пониже. Он же мужик? У всех самцов там самое это… больное вобщем…» — Машин план действий на ближайшае пчть минут обрастал подробностями.
— Маша, у нас к тебе конструктивное предложение! — миролюбиво произнесла первая голова. — Мы с моим товарищем немного заработаоимь и по этой причине зверски проголодались. Не составишь нам компанию?
— В качестве обеда? — подозрительно прохрипела Маша.
— С юмором девушка, это хорошо, — вторя голова сглотнула слюну и добавила: — А над голосовыми связками надо будет серьещно поработать. Ну, пошли уже, что ли…
— Столовая у нас там! — первая голова сопроводила свои слова махом лапки в сторону стены.
И Кротик бодро прошмыгнул прямо сквозь стену подземного туннеля.
— Ничего себе! — пробормотала Маша. — Так он был всего лишь галлюцинацией?! Я съезжаю с последнего ума?!
Одна из голов Кротика вынырнула из стены и с некоторым раздражением пояснила:
— Мы не галлюцинация. Мы — Мебби Клейн. Обычные мутангелы. Как и ты. Дизайнеры этой сркращалки. Ну, ныряй уже сюда скорее!
— К-ак??? Я сквозь стены не умею! Из всех моих друзей только один на такое способен, так он, простите, супермутант, как выяснилось…
Кротик, видимо не желая тратить времени на объяснения, просто схватил Машку за руку и втащил за собой в стену.
— Айки, мама, я, уи-и-и!!! Я не…
— Все, мы на месте, угомонись уже! Это пока еще не настоящие стены, так, иллюзия. Они по другим координатным осям расположены. Так что расслабься.
Маша осторожно открыла глаза, сначала один, потом второй. Они стояли среди довольно просторного помещения, заполненного по периметру разноцветными, похожими на змей, трубами, между которыми были плотно уложены змейки потоньше, черные и коричневые. Везде, где не было труб, были коробки с кнопками — скорее всего, какие-то приборы, так с первого взгляда не разобраться. Несколько столов среди этого хаоса наличествовали, но они были завалены предметами, мало похожими на посуду.
— Ты не удивляйся, у нас эммм… своя еда, немного специфическая, мы же все-таки кротик,
Маша решила не удивляться. Но одно дело — не удивляться, а другое — лицезреть на… Рацион Кротик состочл из двух больших порций червегусениц, обильно политых чем-то пахучим и таким же малоаппетитным. Малинина сдержала рвотный рефлекс и с энтузиазмом принялась рассматривать хитросплетенья труб.
— А для тебя у нас есть клубника со сливками, — отправив в рот первую порцию червегусениц, радостно сообщила одна из голов. — В холодильнике. Достанешь сама?
Но аппетита у Маши не было. Вообще.
— Зачем ей теперь клубника? — философски заметила вторая голова. — Ей бы теперь паучков каких… Хрустящих… У нас остались паучки?
— Кажется есть упаковочка…
Маша открыла рот, чтобы окончательно и наотрез отказаться от какой бы то ни было еды, но тут внезапно подумала о том, что она ведь никогда в жизни не пробовала паучков. Должно быть, он вку-у-сные…
— А паучки тоже в холодильнике? Там же, где клубника? — поинтересовалась она.
— Не, их в холод нельзя, хрустящесть пропадет, — покачал одной из голов Кротик. — Они вон, на эр-эн-ка-преобразователе!

Диди. Всем будущим инфилоппрам, дизайнером сокращалок! Запомните твердо, зарубите себе на носу, на хободе или н мандибулах (на том, что у вас есть)! Планируя видоизменение проходящего через сокращалку в другой мир мутангела, ни в коем случае не трогайте его ДНК или ТНК! Это слишком важные молекулы. А вот РНК, гормоны, мелкие «остаточные белки» и прочая ерунда — в полном вашем распоряжении!

Маше дали пакетик с паучками. «Что со мной? — с ужасом думала Маша, надрывая пакетик. — Почему я хочу паучков?! Это безумие!»
Паучки оказались довольно вкусные. Только жевать их было непривычно, поскольку вместо одного ряда зубов у Маши теперь было целых два. На этом новости не окончились. Спустя некоторое время Маша узнала еще вот что…
Один Кротик раньше был двумя разными личностями, но теперь, временно, являлся одной. Два друга-инфилопера, дизайнера по имени Кротик Мебби Клейн строили вместе уже не первую сокращалку, причем специализировались они на игровых сокращалках. Эта вела в игру-страшилку.
Проблема с этой конкретно сокращалкой была в том, что входящего в нее мутангела надо было не просто переодеть или адаптировать к новой, допустим, атмосфере или силе тяжести, а временно превратить в игрового персонажа в соответствии с его глубинными неосознанными желаниями.
— Это действительно очень сложная задачка, — сказал в заключение Кротик. — Пока мы решили ее только частично. Демо-версия даже еще не готова. И часть программы, обеспечивающая возврат в первоначальное состояние, тоже не отлажена. Поэтому мы уже второй год — Кротик, а тебе пока придется побыть лысым паукоедом. Но ты не волнуйся, это временно…
— Как это — лысым?! — завопила Маша и схватилась зо голову. — Как лысым!!! Ох, не-е-ет!
Да, волос на голове не было. Одна голая черепушка. К тому же бугристая какая-то.
— А ну дайте мне зеркало! — потребовала она. — Есть у вас тут зеркало?
Зеркало было. Перед ним лежал большой мягкий матрас, на который можно падать в случае потери сознания от увиденного. Что Маша немедленно и сделала, — упала без чувств.
Вторая порция новостей тоже не порадовала. Выяснилось, что вылезти на поверхность Маша сможет (причем у нее даже есть выбор, на какой из двух островов вылезать, на совсем необитаемый или в город, к Рино), но вот когда именно удасться вернуть ей первоначальный облик — большой вопрос.
— В лучшем случае — три дня! — оптимистично заявила одна голова.
Вторая голова отличалась некоторым пессимизмом, он сказала:
— В худшем — годика три.
— Сколько-о?!
— Ну, не три дня, но за неделю сделаем.
— Два года. Не раньше.
— Десять дней и точка.
— Срок меньше года я даже рассматривать не собираюсь.
— Через две недели на острове Праздник Первого Снега, а потом Новый год. Мы прсто обязаны успеть.
— А качество? У нас блок тетраклоидов еще не начат даже! Ты в их физиологии разобрался, лентяй?
— Обойдемся пока без тетраклоидов. Законтачим их на ноль, потом доработаем. О, кстати! Чтобы не забыть. Ты дорешал задачку по аттрактантам ящерок?
— А, нет! Там смотри какая интересная проблемка вырисовывается…
Две головы углубились в формулы.
— Эй, а мне что прикажете делать? — дожевав последнего паучка, принялась тормошить Кротика Маша.
— Прикажите?! Как мы можем тебе приказывать? Делай, что хочешь.
— Я бы на твоем месте вернулся в город и как следует попугал Рино!
— А я бы выбрал необитаемый островок, там паучков больше…
— Послушайте, но оба выхода, оба люка плотно закрыты. Я не могу туда попасть!
— Ерунда, сигай напрямую, тут же пространство всмятку, какие проблемы? — отозаалась одна голова.
— Ох уж эти пользователи… — добавила вторая.
Маша вспыхнула и решила высказать обеим головам все, что она о них думает, начав с того, что мозгов у них…
— Эй, вы что? Ты что?
Кротик внезапно вытянул одну из своих клешнеобразных лапок и мягонько ткнул Машу к ближайшей стенке. Мягонько-то мягонько, но сильно. Раз! — и Маша втянулась в каменную кладку, прошла в нее, как нож в суфле. Секунда — и она стоит на поверхности. Прямехонько над крепко завинченым люком. В темноте (пока она общалась с Кротиком, наверху наступила ночь). Злая, как три тысячи муточертей. А поскольку срывать злость на Кротике было невозможно, она…
— Ну, Рино Слунс, держись! — прорычала Маша, расправила когти и расхохоталась.
Кротик Мебби Клейн внимательно наблюдал за ее действиями в четыре глаза, сразу на нескольких трехмерных мониторах.
— Пробное тестирование игры обещает быть на редкость увлекательным! — произнесла левая голова.
— А по-моему, мы переборщили, — возразила правая и тут же добавила: — Хотя коллеги из А-отдела Мебиклейна считают, что это облегчит им работу и позволит Рино скорее стать мутангелом…

Диди. А-отдел или Адаптационный отдел занимается такими сложными случаями, как случаи с Машей или Рино. На уровень Пи изредка попадают разумные существа, не являющиеся мутангелами. С ними надо что-то делать. Этим и зпнимается А-отдел. Янанна не работает в этом отделе, однако взялась курировать процесс превращения в мутангелов Маши и Рино, поскольку они, как и Варя Воронина, попали сюда с Земли-11, и Янанна чувствовала себя в ответе за их судьбу.

Первым делом ставшая гигантским лысым паукоедом Маша решила отвинтить крышку люка. Пусть Рино поймет, что монстр вырвался на свободу! С этой стороны отвинтить ее было проще некуда. Главное, чтобы сиоенок хватило. Мария ухватилась за ручки, уперлась пятками в землю… Особо напрягаться не пришлось, крышка поддалась сразу.
— Лимонад и то сложнее бывает открыть! — фыркнула Маша и закусила губу наружным рядом зубов, обдумывая кое-что.
Обдумав, она подняла крышку, примерилась и… согнула ее под прямым углом. Бросила на землю, недалеко, чтобы сразу было видно. Огляделась в поисках того, что еще можно порушить, чтобы и смотрелось эффектно, и непоправимого вреда архитектуре не нанесло. Разнесла на куски пару каменных скамеек. Вырвала из земли бронзовый фонтан, мощно вырвала, как говорится, с мясом.

Диди. Была глубокая ночь, было довольно темно, но паукоеду превосходно ориентируются в темноте. Даже
лучше, чем цараплзавры.

Вид вывороченных труб и воцарившегося на площадке хаоса Машу вполне удовлетворил. Но чего-то не хватало.
— Кровушки! Кровушки не хватает для полноты картины! — сообразила Маша.
Но откуда же ее взять, кровь? Не заниматься же членовредительством! конечно, можно использовать краску, которая хранится в подвале мастерской художника, это недалеко, через улицу. Но это не будет выглядеть натурально… Маша побежала в лес, проверять силки, которые устанавливал Рино.
Оказалось, бег — это счастье! Особенно если использовать все четыре конечности. «Почему я никогда раньше не увлекалась спринтом?» — думала Маша, несясь по городу и легко преодолевая препятствия, которые прежде приходилось обходить.
На окраине города она поняла, что проверять силки не понадобится. Паукоеды чувствуют зверя нюхом, сразу могут точно сказать, где прячется ближайший заяц, и на каком расстоянии находится лань. Охотничий азарт разгорелся внезапно и стремительно. Маша, а точнее хищница, в которую она превратилась, ломанула сквозь кусты, прыгнула на дерево, покачалась на ветке, использовала ее как трапецию и — оп! — первая жертва у нее в лапах!
Сполна удовлетворив внезапно проснувшийся охотничий инстинкт (а заодно насытившись свежатинкой), Маша вернулась к развороченному входу в подземелье. Принюхаламь. Нет, Рино Слунсом тут не пахло. То есть слабый отголосок его запаха был, тянулся по земле. Маша поняла, что она просто чует след, оставленный несколько часов назад.
— Спит небось сладким сном, предатель! — прошипела она, изучая невидимый след, — Ага, к себе пошел видать, вон туда. Ну-ну… Славная у меня завтра будет игра!
Остаток ночи Малинина провела в работе над декорациями: разбрасывала куски мяса по близлежащим улицам, заскочила к себе, взяла одежду, перемазала ее кровью, порвала в клочья, расшвыряла вокруг люка. Затем отправилась по следу Рино к его жилищу на берегу. Нашла укрытие.
Новый день начинался медленно. Рассветало долго и лениво. Маше совершенно не хотелось спать, хотя с момента, когда они с Рино сели в подводное корыто вчера утром, прошла целая вечность, наполненная самыми сумасшедшими приключениями. Ей также не хотелось есть (ну, это, допустим, понятно, сырого мяса налопалась). Ей было не холодно, хотя ночью подморозило, впервые за все время их пребывания на острове. И еще, самое главное, ей было ни капельки не жалко этого труса, предателя и урода, Рино Слунса, которого она теперь презрительно называла про себя не иначе как «Слунсяра» и «Слунсятина»
Ну же, когда он вылезет на воздух, слунсодохлик несчастный? Ждать было немного скучно. Маша зевнула.
…
Пока Маша готовила великую месть и накручивала себя, готовясь к великому отмщению, Рино спал беспокойным сном. Отключиться ему удалось только под утро. Мысль о том, что Малинину растерзал монстр, не давала Слунсу покоя. Он чувствовал себя виноватым в ее смерти, переживал и злился, боялся возвращаться и проверять подземелье и одновременно с этим понимал, что его подруга, возможно, еще жива… Вдруг этот паук ее не съел? Может быть, пауки вообще не едят девчонок? И откуда он там взялся, там же только Кротик живет?
Мозг Рино готов был взорваться от противоречивых желаний.
— Я должен туда спуститься, — бубнил он. — Я должен отвинтить люк. Я должен ее спасти.
Бубня, он нарезал круги по комнате, проходил мимо зеркала, бросал на него хмурый взгляд, и отражение его отрезвляло. Он осматривал круги под глазами и говорил:
— Не, нельзя сходить с ума. Никуда нельзя лезть. Машу съели, и я с этим должен смириться. В конце концов, она мне не мама родная, да если б и мама. Сожрали ее. Слопали. Схавали. Мне удалось сбежать. И теперь надо думать о том, как выжить.
План выживания был прост и очевиден. Завалить люк камнями и залить бетоном для верности. Дождаться жителей, которые, если верить календарю, должны приплыть буквально через несколько дней. Если никто не приплывет, строить лодку, большую, надежную. Собираться в дорогу. И… Вот только вопрос, плыть сейчас или дождаться весны?
Рино отходил от зеркала и опять начинал думать о Маше. Вдруг пауки не едят девчонок? Может, надо все-таки открутить крышку и проверить? Раздираемый противоречиями, Рино Слунс все-таки, наконец, уснул.
Проснулся он днем. И прежде всего глянул в окно. За окном шел снег. Первый снег в этом году! Ух! Рино любил снег. Он выскочил на улицу в чем был, только в ботинки ноги сунул.
— Снег! Машка-а-а!!! Сне-е-ег!
Рино засмеялся, подставил лицо снежинкам, высунул язык. Если поймать на язык ровно сто снежинок первого снега, сбудется любое желание, это каждому ребенку Земли-11 известно. Вот только никогда не получается поймать ровно сто, Рино каждый год пробовал, но неизменно сбивался со счета, а может, не чувствовал всех попавших в рот снежинок, они же не по одной падают! Раз, два, три и четыре, пять…
— Я идиот… — пробормотал Рино, перестав считать. — Машку сожрал паук. А я…
Решив все-таки не быть слабаком, а открыть люк и выяснить все точно и заодно укокошить паука и всех монстров, какие только там найдутся, Рино вернулся в дом за оружием. Собрался. Наскоро проглотил кусок холодного позавчерашнего кроличьего шашлыка, запил водой, тоже холодной, поскольку греть — время терять, и вышел. Снег уже не сыпал. И хорошо, что не сыпал, поскольку было еще достаточно тепло, и, добираясь до земли, снежинки таяли. Кому нужна грязь вместо белого покрывала?
Рино пошел вверх, к люку. Поворот. Что это? Кровь?! Сказать наверняка было сложно из-за снега, местами превратившегося в воду. Но тут точно что-то происходило. Рино напрягся, вытащил из ножен меч и пошел быстрее. Меч он собирался применить впервые в жизни, поэтому очень волновался. Этот меч он нашел в доме главы города еще летом. Там было много разного оружия, но меч — самый крутой. Рино, когда его впервые увидел, аж замер от восхищения. Меч был слишком большой и тяжелый, но Рино его все-таки присвоил и не забывал тренироваться, рубить головы кустам и воображаемым чужищам. Меч обладал удивительным свойством: он оставался таким же острым. Пришло время проверить его в настоящем бою!
Еще один поворот. Да, больше сомнений не было, это кровь. И вот даже кусок мяса валяется… От сознания того, что это, может быть, все, что осталось от Маши Малининой, Рино стало плохо. Он все-таки взял себя в руки и присмотрелся. Нет, кусок явно принадлежал какому-то мелкому грызуну, крысе, кажется. Ну да, похоже на крысу. Неужели паук вырвался на свободу? Рино вытащил меч из ножен. В его голове зазвучала песня, и он не мог вспомнить, из какого она фильма. «Шпагу для дуэли, меч для битвы… Каждый выбирает для себя…» — пел голос в голове, Рино понятия не имел, что означает слоао «дуэль», но понимал, что дуэль ему в ближайшее время не грозит, а вот битва — да.
Еще один поворот. Еще больше крови. Рино побежал.
…
— Песня классная, но это же с Земли-12, — сказала одна голова Кротика второй.
— Ну извиняйте, репертуара Земли-11 у нас в фонотеке нету, оттуда к нам на Пи еще никто не попалал. Убрать звук?
— Трое попадали, — возразила первая голова. — Не, оставь, пусть играет. Каждый выбирает для себя-а… Время для любви и для молитвы… Шпагу для дуэли, меч для битвы-ы…
И обе головы в два голоса продолжили:
— Каждый выбирает для себя!
Потом одна из голов предложила:
— Вылезем, сразимся, что ли? Размяться охота…
— Свихнулся, что ли? Он еще даже не мутангел! И игра не дописана.
…
Рино добежал до люка. Отвинчивать крышку не пришлось. Она валялась неподалеку, погнутая и покореженая. Вокруг все было в крови. И что самое ужасное, валялись обрывки Машиной одежды. Рино помнил эту ее цветастую юбку, любимую, и шаль, яркую, зеленую, с разводами и цветами. Сомнений не оставалось. Рино побледнел, и тут же покраснел. И разолился.
— Я отомщу за тебя, Машка! Так отомщу, что…
Перед мысленным взором Рино Слунса стояло видение жуткого лысого паукообразного чудища с когтями, который был в подземелье. Он знал, что чудище огроменное и жутко сильное, но уровень адреналина в его организме зашкаливал, и Рино было плевать на размеры и силу противника. Он огляделся повнимательнее, и понял, что надо бежать по кровавому следу обратно, до того места, где увидел крысу, а дальше по ситуации. И побежал. Странно, но веса меча он сейчас почти не ощущал, хотя все его чувства обострились до предела.
Лысое уродливое паукообразное существо удалось обнаружить под навесом сарая, недалеко от дома, в котором жил Рино. Существо дрыхло, посапывая во сне и причмокивая время от времени большими губами, похожими на сильно перезрелый бурый огурцемидор, надрезанный вдоль. Синняя морщинистая кожа, веки почти черные. «Надо подкрасться и отрубить ему голову одним взмахом!» — подумал Рино, оценивая толщину шеи. Шея была тоненькая. Да и сам монстр на поверку оказался не таким уж огромным, мутометра два, два с половиной от силы, и то если скрюченные паучьи ножки во всю длину вытянуть. «Надо подкрасться и отрубить!» — еще раз подумал Рино. Момент был очень удобный, но Слунса что-то останавливало. Нельзя сказать, чтобы он боялся, хотя он немного боялся. Но тормозил не из-за страха. Нельзя также сказать, что он считал нечестным нападать на противника во время сна. Такая идиотская мысль не могла бы прийти в голову ни одному здравомыслящему мутанту, а Рино Слунс всегда отличался здравомыслием. И уж точно нельзя сказать, что он почувствовал, что монстр это вовсе не монстр, а превращенная сокращалкой Малинина. Рино оторопело смотрел на задающее храпака чудище, и не понимал, что ему мешает напасть. Как будто в рубке головы с плеча было что-то неправильное! «Он тут просто живет! — подумал Рино. — Живет себе и живет, живет себе и жи… Под землей. И вдруг вылез на свет, посмотреть или за едой, а я его…»
— Оно Машку сожрало, — прошептал Рино, возражая самому себе. — Оно монстр, если я его не… То оно и меня… Как только прснется…
Лысая монстрятина сладко причмокнула противными огурцемидорными губами, перевернулось на другой бок и всхрапнула. «Интересно, оно — он или она?» — подумал Рино, буравя взглядом бугристый затылок чудовища. А потом не словами, а как-то подсознательно, мельком, вдогонку, еще подумал о том, что если оно — он, то башку можно и отрубить. А если оно — она, то как-то… Как-то вроде совсем нехорошо.
— Я с ума свихнулся! — прошептал он вслух и покрепче сжал меч. — Надо сейчас, прямо сейчас, на раз-два…
Он сделал шаг вперед и даже замахнулся. Что-то было не так. Рино растерялся. С одной стороны, он понимал, что перед ним чудище-людоед или мутантоед, не суть важно. С другой понимал, что.. Нет, с другой стороны Рино решительно ничего не понимал, кроме того, что…
Протоптавшись в нерешительности около монстра никак не меньше четверти часа, Рино Слунс обреченно вложил меч в ножны и побрел прочь. В общем, он осознавал, что ему конец. Рано или поздно оно (он или она) проснется, и… «Наверное, на меня нападут сзади, — размышлял он. — Хорошо бы сразу отключиться.»
От былой злости не осталось и следа. Рино дошел до дома главы города, толкнул дверь. Поднялся на второй этаж, в комнату с коллекцией оружия. Вернул меч на место. Жалко, что он так и не смог им воспользоваться и уже никогда не сможет. Главное, он же столько раз представлял себе мысленно сцены, в которых он, храбрый герой Рино, как раз примерно таких вот монстров как раз примерно таким вот замечательным мечом…
Он вышел.
На улице было светло и тихо. Солнце не выглянуло, но тучи кое-где разошлись. «Хороший день для смерти, — вяло подумал Рино. — Может, попробовать уплыть? Надо попробовать…» Рино решил заглянуть в подвал одного из домов, в котором они с Машей нашли особенно солидные запасы продуктов. Может быть, монстр — ночное животное. Если успеть уплыть до вечера…
Он побрел к дому с подвалом. От переутомления перед его глазами плясали цветные муточертики. Особенно если смотреть под ноги.
Из подвала вышел, нагруженный едой. Взял такую, которая не испортится. Теперь надо было добраться до пристани, выбрать лодку, и в путь.
Между тем день над покинутым островом медленно, но все-таки разгорелся. Снег, едва припорошив каменные декорации предстоящей трагедии, больше не шел. На земле он местами растаял, сделав попытку оставить жителям городка призрачную надежду на продление осени. Единственный вменяемый на данный момент житель, Рино Слунс, брел по мокрой брусчатке к пристани без всякой надежды. Какая разница, что будет дальше, осень ли, зима? Не все ли равно, убьет он жуткого паукомонстра или монстр разделается с ним? Будет лучше, если он уплывет, оставив чудовищу пустые дома на растерзание или что-то измениися, если он загонит монста обратно в подземелье, а сам попытается остаться тут, сохранив город, дома, книги, культуру?
Надо сказать, мысль о сохранении чужой культуры пришла в голову Рино впервые. Конечно, он и раньше не был варваром, и пользовался вещами жителей города без спроса только потому, что у него не было другого выхода да и спрашивать было не у кого. Но идея остаться робинзонить, чтобы не дать разным диким животным посеять тут хаос?! Нет, об этом Рино и не помышлял. Но теперь самое правильное — уплыть. Жители не вернуться, а если вернутся, сами примут решение, что делать с гигантским пауком. Может быть, они приручат его, как Кротика? Научат говорить или построят ему отдельное комфортабельное жилище. Вон, Кротик живет под землей — и вроде бы доволен. Рино стал размышлять о том, какой жизнью жил Кротик, чем питался, где спал.
Цветные муточертики под его ногами плясали, как ненормальные. Как он поплывет? Грести же надо, а у него в глазах рябит… Хорошо, что лысого монстра не видно…
Вдруг Рино заметил, что если смотреть не под ноги, а на стены, например, то перед глазами никаких пятен нет. А если… вниз… то…
— Суслик, полный суслик, это же не пятна! – воскликнул Рино, от неожиданности роняя продукты. – Это знаки! Стрелки! И всякое такое!!!
— А я тебе о чем говорила! – противным голосом просипел сзади кто-то.
— Монстр!!! – завопил Рино, сломя голову бросаясь наутек, к пристани.
— Да я не монстр, я – Маша Малинина! – орал сзади паукомонстр. – Я теперь – мутангел! И ты тоже!
— Не-е-ет!!! – не сбавляя темпа и не оглядываясь, Рино несся вниз, к берегу. – Не хочу! Не хочу становиться никаким таким мутангелом! Лысым и с лапами! Не хочу!
— Да мы не лысые, и не монстры, дубина! Мутангелы нормальные! Красивые! Добрые! Умные! И жить мы с тобой будем теперь вечно и счастливо, идиот! И планету свою вернем в как было, и даже лучше. Да стой ты!!!
— Ни… фух! За… Фух! Что-о-о!!! Фух! – трудно улепетывать от паукомонстра и при этом разговаривать; Рино еле дышал.
— Рино, до постой ты! Все будет хорошо! Всё! Будет! Хорошо-о-о!
Будущее время Маша употребила зря. Никаких «будет». Все уже было хорошо. Уже издали, даже не добежав до пристани, Рино Слунс увидел, как к их острову плывут корабли, парусники. Они были очень красивые. Пожалуй, красивее их были только яркие воздушные шары, тоже приближающиеся к острову.
А с паукомонстром что? Да тоже все отлично: в конце программы по превращению Маши обратно в Машу Кротик Мебби Клейн как раз в момент появления кораблей на горизонте поставил уверенную точку. Ой, нет, не точку, а ромбик. Ромбик инфилоперы Меббиклейна ставят только тогда, когда программа работает, проверена и полностью безопасна для использования.