Ольга Лукас

Подходит читателям от 10 лет.

 

Глава 1

Аня шла домой и еле ноги передвигала. Но не от того, что перетрудилась на занятиях. Когда занимаешься, сил не жалея, или заставляешь работать мышцы, которые обычно ленятся, усталость хорошая. Ногам-рукам, всему туловищу тяжело, а внутри — легко. Думаешь: я молодец, вот я сегодня как смогла! На этой энергии и шагаешь вперёд. Сейчас тяжело было внутри, а ноги-руки подстроились под общее настроение и опустились.

Деньги лежали в рюкзаке с формой. Лучше бы не было их. Лучше бы она не брала тогда этот конверт. Лучше бы вообще не начинала ходить на эту гимнастику!

И Няня-Яня ещё идёт такая рядом, как будто ничего не произошло. И не понимает, что для Ани всё теперь испорчено навсегда!

Из-за этой няни теперь стало так плохо! А без неё было хорошо. Аню водили на занятия мама и папа. По очереди, потому что они работают не в офисе и подгадывают время, чтобы кто-то мог сидеть с детьми: Аней и её маленькой сестрёнкой Настей.

Анина мама логопед. У неё хороший слух, но неважное зрение, поэтому она больше верит своим ушам, чем глазам. Няню-Яню, например, все в доме называют «дылда» или «переросток», и только мама говорит о ней: «та девочка со стёртой дизартрией».

Анин папа наоборот всегда верит глазам: он фотограф. У него, как и у мамы, хороший слух, но плохой голос. Он мечтал быть певцом и музыкантом, но передумал и теперь фотографирует музыкантов на концертах. А также людей в фотостудии, где стоят гитары, ударная установка и белый рояль.

Все думают, если твой папа — профессиональный фотограф, то у тебя много хороших фотографий. Вовсе нет. Папа так устаёт смотреть в видоискатель на работе, что дома предпочитает глядеть на мир невооруженным глазом. Семейные фото делает в основном мама, на телефон.

Когда родилась Настенька, родители сами водили Аню на гимнастику – приходили по очереди с коляской. Но однажды мама с коляской пришла, а гардеробщица как закричит: «С маленькими детьми сидите дома! Нечего их таскать сюда! Здесь вам не ясли!»

Потом оказалось, что гардеробщица своё мнение высказывала. У неё не было внуков, а она мечтала сидеть с ними дома. Она бы с радостью сидела дома! Но внуков нет, и делать вроде как нечего, а так – всё среди людей. Это она сказала потом. Когда Анина мама попросила директора студии объяснить, как спящий в коляске ребёнок может помешать занятиям, которые идут этажом выше.

В вестибюле даже вывесили объявление: «Если вам нужно поднять коляску, позвоните по телефону такому-то, вам помогут». Но мама с папой к тому времени уже наняли дочке няню – соседку-студентку Яну

Аня зовёт её Няня-Яня. Вообще-то она не совсем студентка. Яна сдала много сложных экзаменов, поступила на очень математический факультет, поучилась на нём, и вдруг перестала. Поселилась в виртуальном мире и никто её оттуда вытащить не может. Мама надеется, что общение с младшими школьницами – такими как Аня — напомнит ей о том, какой она была раньше. Но пока что непонятно, кто из них двоих большая няня: Няня-Яня или Няня-Аня? Аня думает, что если она не будет вести Яну за руку, та потеряется, заблудится и до дома не дойдёт.

Бедная Няня-Яня! Наверное, она стесняется своей стёртой дизартрии и высокого роста, и прячется в телефоне. Нет уж, она точно не виновата в том, что с Аней случилось.

Всё из-за дурацкого костюма! Зачем он вообще Ане понадобился, когда у неё есть фирменный студийный гимнастический купальник? Костюмы важны для старшей профессиональной группы, которая в конце мая будет выступать в «Октябрьском». Мама Полины называет эту группу «перспективная». После первого года занятий, по результатам соревнования-выступления, учениц из всех филиалов студии «Танцевальная гимнастика» распределяют на три потока: профессиональный, спортивный и оздоровительный. Девочки из профессионального тренируются каждый день, вдобавок ещё и дома занимаются, и всё у них ужасно строго. Никому, кроме Полининой мамы не нужно такое издевательство над ребёнком. Все родители хотят, чтобы их дети попали в спортивный поток. Там будет сложнее, чем сейчас, но никто не будет требовать от учениц рекордов, и занятие там проходят в самое удобное (с точки зрения взрослых) время.

Оздоровительный поток — это позор. Туда берут неуклюжих неумех, а ещё тех, кому надо выправить осанку, подкачать мышцы или похудеть. Туда можно начать ходить в любом возрасте, в любое время года – и ничего не пропустишь. В нескольких филиалах есть даже оздоровительные занятия для взрослых!

Анина лучшая подруга и соседка Маша была первым кандидатом в оздоровительный поток, пока совсем не перестала ходить на гимнастику. Чтобы Аня не последовала её примеру, родители решили заказать дочке профессиональный костюм для выступления. Глупо, согласитесь, бросать занятия, когда тебе уже шьют по индивидуальной мерке красивый купальник.

И ничего плохого в этом нет! Костюм сам по себе – совершенно не при чём. И родители всё правильно придумали. А вот Аня их подвела. И поэтому не будет у неё костюма. И никто с ней не будет больше дружить. Никогда. Во всём мире. И Маша не будет, когда узнает.

А всё из-за хвастовства. Мама всегда говорит: надо гордиться своими достижениями, но не хвастаться тем, в чём твоей заслуги нет. Аня не сделала ничего, чтобы заполучить такую семью – ей повезло родиться у мамы с папой. Повезло, что в семье есть деньги, которые можно потратить на дорогой и почти ненужный купальник.

Мама думала, что Аня – ответственная девочка и доверила деньги именно ей. Не Няне-Яне же! Аня положила купюры и листок со своими замерами в конверт с рекламой набора коллекционных фигурок «Принцессы с аксессуарами – собери их всех!» Когда этот набор только-только появился, папа сказал, что всех собирать не стоит, надо просто выбрать тех, которые нравятся – и купить. Так они и сделали.

Ну почему мысли так прыгают? Почему голова думает о чём угодно, только не о случившемся? Принцессы-то тут при чём? Не они же расхвастались.

Тот вторник был последним днём, когда можно было сдать администратору замеры и деньги на костюм. Утром в среду заказ отправлялся в ателье, и те, кто не успел принять решение, могли уже и не торопиться: следующую партию студия будет заказывать через год.

Аня хотела, чтобы все-все знали: она сама принесла деньги. Она сама сдаст их после занятий администратору. У неё есть конверт с принцессами, в котором раньше лежали наклейки с принцессами, а наклейки дают тому, кто купил сразу три фигурки.

Аня почти бегом бежала на занятия, и тянула за собой Няню-Яню. Ничего, ей полезно размяться. Они бы финишировали первыми, но их обогнала машина Полининой мамы.

Полину всегда привозили первой, потому что у неё были лёгкие непослушные кудрявые волосы, и мама долго делала ей причёску: строгую, как у взрослой гимнастки, волосок к волоску. Чтобы ничего не отвлекало от рекордов.

Полина была единственной, кому заказали профессиональный костюм – ещё до Нового года. У её мамы не было сомнений в том, что на следующий год её дочка попадёт в профессиональный поток.

Полина занималась гимнастикой с трёх лет, в пять лет на соревнованиях получила травму, год лечилась, потом ходила на восстановительную гимнастику, в этом году под давлением мамы врачи разрешили ей вернуться к серьёзным занятиям. Мама подгоняет Полину: нужно навёрстывать упущенное! Из-за твоего падения мы потеряли столько драгоценных лет!

Полину Аня дожидаться не стала – перед ней не похвастаешься, у неё дома – полный набор «Принцессы с аксессуарами – собери их всех!», и костюм у неё тоже будет.

Оставив Няню-Яню блуждать по виртуальным мирам, Аня побежала в раздевалку. Оказалось, что не Полина сегодня первая пришла: Ксюша уже была тут и что-то пыталась найти в коробке с «потеряшками» под несмолкающие крики своей мамы: «Скорее, копуша, растрёпа, тетеря, я из-за тебя везде опоздала!» Мама Ксюши всегда так кричит. А Ксюша всегда что-нибудь теряет. Был случай, когда она всю сумку с формой в раздевалке оставила.

Но Ксюша такая не одна. Каждый день уборщица находит забытые вещи и несёт администратору. Вместе они раскладывают найденное по трём коробкам. В пластиковую прозрачную – ту самую, в которой Ксюша пытается отыскать потерянную на прошлом занятии заколку – отправляются все мелкие предметы. То, что покрупнее, кладут в картонную коробку побольше. Ценные вещи прячут в сейф. Тут ничего не пропадает и всё всегда находится. Так что мама Ксюши зря сердится и кричит.

Анина группа собирается в крошечной раздевалке, и по вторникам здесь никого, кроме них, не бывает. Раздевалка узкая и тесная, это бывший кусок коридора. До Нового года, когда на занятия ещё ходила вся группа, приходилось даже ждать в коридоре, пока переоденется та, чей шкафчик рядом с твоим. Сейчас, когда идёт подготовка к выпускному выступлению, некоторые отсеялись: им стало тяжело справляться с нагрузками.

Группу собрали в этом году, хотя некоторые, как, например, Полина, и раньше занимались танцами или гимнастикой. Аня – нет. А вот Ангелина и в прошлом году ходила в группу для начинающих, но ничему не научилась и в этом (в порядке особого исключения) снова пошла с первогодками.

Ангелина живёт в соседнем доме. Её бабушка особенно не выбирала занятия, просто надо же куда-то ходить после школы, не дома же перед телевизором сидеть. И бабушке тут есть с кем поговорить.

— Набор «Собери и выброси»? – насмешливо спросила Ангелина, едва взглянув на конверт, которым Аня как бы невзначай обмахивалась.

— Я купальник буду заказывать! – пояснила Аня, — Там деньги и мои замеры.

Вообще-то Ангелина была не тем человеком, перед которым приятно хвастаться: даже если она и позавидует, то только обидно посмеётся над тобой. И чем сильнее позавидует, тем злее выдумает насмешку. Но, видимо, купальник для выступлений не входил в число предметов, которыми Ангелина мечтала обладать.

— Вот правильно! — неожиданно сказала она, — Полина орать будет, так, что корона сползёт. Это ей полезно. Чего я сама не догадалась взять у бабки денег на костюм?

Раздевалка постепенно заполнялась: пришла Полина с подругой Наташей, за ними – Вика и Ева.

Ангелина, которая весь запас добрых слов, отпущенный ей природой на несколько дней, уже истратила на Аню, сразу вцепилась в Вику. После того, как Маша перестала ходить на занятия, у вампирши появилась новая жертва.

Вика пришла после Нового года, из другого филиала. Она уже давно занимается и танцами, и гимнастикой, но нигде не задерживается надолго.

Все мамы, и даже мама Полины, с восхищением говорили, что фигура и внешность у Вики – как нарочно для балета. Или гимнастики. Она такая воздушная, длинноногая, с блестящими длинными волосами, с огромными глазами. С самого детства её водили по разным студиям, по кружкам. Но нигде она не добивалась вообще никаких результатов. Ей всё это было не очень интересно. Она любила только рисовать, и рисовала во всякое свободное время. Даже в раздевалке, даже на занятиях, в перерывах между упражнениями.

Вот она пришла, и вместо того, чтобы переодеваться, достала блокнот, ручку и стала что-то торопливо зарисовывать.

— Вика, как я рада, что ты уже здесь! – закричала Ангелина, — Только ты можешь мне помочь! Ты поможешь мне? Скажи, поможешь?

-Помогу… если смогу, — неуверенно ответила та, ожидая подвоха.

-Ты сможешь! Обязательно сможешь! Я промочила ноги. А у тебя уже вон, почти весь блокнот изрисован. Всё равно выбрасывать, а так можно сделать доброе дело отдать мне. Знаешь как хорошо бумага впитывает воду? Особенно бумага с уродскими каракулями.

Вика нахмурилась, сжала губы, убрала блокнот и ручку и начала переодеваться. Если Ангелина продолжит её мучить, то и она уйдёт, так же, как ушла Маша.

Остальные уже переоделись. Аня демонстративно обмахивалась конвертом, но никто не обращал на это внимания.

Ева пила из литровой коробки томатный сок. Она тоже первый год занимается, но получается у неё не хуже, чем у Полины.

— Убийца овощей! Ты пьёшь кровь невинно убитых помидоров! – скакала вокруг неё Наташа.

Прыжок – мах левой, прыжок – мах правой.

Наташа выбрала гимнастику, хотя все говорили, что девочка слишком крупная и неуклюжая и предлагали ей другие виды спорта. Но она упрямая. Так и заявила: не отдадите в гимнастику, вообще никаким спортом заниматься не буду, и стану ещё неуклюжее! Её поддержал дедушка – сказал, ты уклюжая и ладная, пошли искать такую гимнастику, которая тебя достойна.

И они нашли эту студию. До этого Наташу не хотели брать в художественную гимнастику, а сюда – взяли. Здесь первый год никого не готовят к рекордам. Ну, хорошо, первые полгода. Но Наташа-то к рекордам была готова с первого занятия. Ей это всё только в радость.

Дедушка поддерживает её до сих пор, приводит на занятия, уводит с них. Наташа ростом почти с дедушку, он небольшой старичок. В молодости он играл за молодёжную сборную по баскетболу. Его долго не хотели брать – слишком маленький. Но взяли и не пожалели – дедушка отлично играл. На одном из выступлений он познакомился с бабушкой. Наташа такая высокая — в неё. Бабушка всё ещё надеется, что Наташа продолжит династию, займётся баскетболом и бросит заниматься всякими глупостями типа гимнастики.

— Я всё-таки решила заказать костюм для выступления! – не выдержав, сказала Аня.

Но в этот момент открылась дверь и вбежала Ксюша. На голове у неё была найденная заколка.

— Представляете, Шпагата заболела! – закричала Ксюша.

Эта новость немедленно завладела всеми умами. Полина требовала доставить тренера на занятия хоть с аппаратом искусственной вентиляции лёгких, Ангелина предрекала, что занятие отменят, а деньги за него не вернут, Ева предлагала потренироваться самим, потому что основные элементы композиции уже отработаны.

По-настоящему Шпагату звали Ольга Владимировна Гатауллина. Она вела профессиональный поток и была очень строга, особенно к тем, у кого не получались шпагаты. «Двойка за шпагат» — это было обычное дело даже в группе для начинающих. Несколько лет назад одна из старших учениц за глаза стала назвать её Шпагатауллина, а её подруги сократили до Шпагата. Шпагата прознала про это, и прозвище ей так понравилось, что она даже завела себе блог с таким названием. «Меня, — сказала она как-то раз бабушке Ангелины, — прежние дети дразнили Гуталина, и это было обидно. При чём тут я и какой-то гуталин? А Шпагата – это даже приятно. Это сразу говорит обо мне самое главное». Но двойки за шпагаты она ставить не перестала.

Дверь снова открылась. В раздевалку заглянула тренер оздоровительных групп по кличке Девуля.

— Девули, не расходимся. Я сегодня заменяю Ольгу Владимировну! Жду всех в зале! – радостно гаркнула она и скрылась.

Захлопнулись дверцы шкафчиков и девочки побежали на занятия. Полина, чуть помедлив, взяла с собой телефон, чтоб Наташа сфотографировала её в зале с лентой и обручем.

Аня стояла посреди раздевалки с конвертом в руках и злилась: похвастаться ей так и не удалось! Ксюша переодевалась. Мало того, что она всегда опаздывала, так ещё и отвлекалась на всё подряд.

— У тебя много принцесс из набора? – спросила она у Ани. Ну наконец-то, хоть кто-то обратил внимание, хотя бы на принцесс!

— Целых три – эта, эта и эта, — с гордостью сказала Аня и ткнула пальцем в изображения на конверте, — И ещё наклейки к ним.

— С аксессуарами?

— Конечно, а иначе какой смысл? – пожала плечами Аня. Открыла шкафчик и положила конверт в матерчатый кармашек на дверце. Эти удобные кармашки на липучках были куплены специально, чтобы складывать в них мелкие вещи (которые всё равно умудряются теряться).

Аня захлопнула дверцу и, не дожидаясь Ксюшу, побежала в зал. Ева, Наташа и Ангелина уже разминались, Вика смотрела на них, стоя у стенки, а Полина фотографировала своё отражение в большом зеркале.

Девуля вбежала в зал, хлопнула в ладоши.

— Строимся, девули, в темпе! – крикнула она. Потом увидела телефон в руках у Полины, указала на табличку на стене со схематичным изображением перечёркнутого телефона и велела его убрать. Полина пробубнила, что это не телефон, а фотоаппарат, но поплелась в раздевалку выполнять распоряжение Девули. И вскоре вернулась вместе с Ксюшей.

Девуля сначала давала лёгкие задания: всё же она привыкла к своим оздоровительным хилятикам, но потом догадалась спросить у девочек, что они проходили со Шпагатой. Наташа с Полиной вызвались показать основные элементы композиции.

Девуля их похвалила и велела остальным повторить. Ева отпросилась в туалет.

— Ещё бы, — прошипела ей вслед Ангелина, — Литр сока выдула!

Девуля на неё шикнула, велела выйти на середину и повторить композицию. Ангелина начала, но сбилась и обвинила в этом Вику, которая «стоит тут с таким видом и смотрит». Хотя вид у Вики был самый обыкновенный. Когда вернулась Ева, Девуля попросила её повторить композицию и очень хвалила, ставя в пример остальным. Аню, Ксюшу и Вику она тоже похвалила: видимо, в оздоровительной группе так принято, а может быть по сравнению с задохликами у девочек и правда вышло неплохо. Тут у Ангелины зазвонил телефон, который она, несмотря на запрет, всегда носила с собой в кармане спортивной куртки. Девуля как закричит, как затопает ногами – и выгнала Ангелину в коридор. И, чтобы остальные не думали, будто она такая добренькая, дала им сложное упражнение из отжиманий и приседаний. Вернулась довольная Ангелина. Девуля заставила её отжиматься, а остальным велела бежать десять кругов вокруг зала. Ксюша засмотрелась на стойку с новыми кеглями, споткнулась, упала и разбила коленку. Наташа поскакала к администратору за аптечкой и быстро вернулась. Ксюше оказали первую помощь и до конца занятия усадили на скамейку.

Исчерпав запас упражнений, Девуля велела всем бежать по кругу сначала спиной, потом перепрыгивая с ноги на ногу, потом – высоко поднимая колени, а напоследок – приставным шагом. Ангелине, которая уже давно не отжималась, а просто лежала на полу, она разрешила присоединяться к остальным. Бегать приставным шагом было очень весело и легко.

— Приставной шаг – это шаг судебного пристава! — крикнула Наташа.

— Тебе виднее, твой отец от них приставным бегом спасается, – сказала Ангелина, но никто её не понял, а Наташа нахмурилась и дальше бежала молча.

Занятие закончилось. Девуля всех похвалила, напомнила, что следующее занятие, из-за праздников, переносится на четверг («Не вздумайте явиться в пятницу и поцеловать закрытую дверь») и разрешила группе перейти на обычную ходьбу. Но девочки всё бежали и бежали приставным шагом: впереди Полина, за ней Ангелина, потом Ева, Аня, Наташа, последней – Вика, а Ксюша где-то далеко позади – простым, хромающим шагом. Из зала в коридор, оттуда – в раздевалку. Дверь раздевалки оказалась открыта: обычно её закрывала Шпагата и ключ относила на вахту. Но Девулю забыли об этом предупредить: в оздоровительных группах дверь закрывали сами ученики. Поэтому Полина вихрем ворвалась в раздевалку и прошлась приставным шагом сначала от двери до дальней стены, потом от стены к двери, а потом – до своего шкафчика.

Во вторник можно было не спешить: это в пятницу в раздевалку, следом за младшей группой, приходит средняя спортивная, и надо поскорее освобождать место.

— Не говорите маме, что я упала! – попросила Ксюша.

— Это будет стоить тебе триста рублей, — сказала Ангелина. – Шутка, расслабься.

Пока Ангелина была занята Ксюшей, Вика быстро-быстро собралась и убежала, ни с кем не попрощавшись. Аня подумала, что раз Маша всё равно больше не будет ходить, то с Викой можно немного дружить.

Потом вспомнила, что перед началом занятий ей толком не удалось похвастаться, и открыла кармашек на дверце шкафа. Конверта в нём не было. Его не было на полке, в сумке и среди вещей. На скамейке его тоже не было. Да, в кармашке точно было пусто, Аня ещё раз ощупала его, так, что чуть не оторвала.

— Никто мой конверт не видел? – с тревогой спросила она.

— Да все уже видели твоих «Собери и выброси»! – отозвалась Ангелина.

— Просто он куда-то делся, — пояснила Аня.

— Попадёт тебе за него? – спросила Ксюша и втянула голову в плечи, наверное, представив, как Ане попадёт.

— А деньги тоже украли? – деловито поинтересовалась Ангелина.

— Ну почему сразу «украли»? – удивилась Ева.

— Ну да, не украли, а взяли поиграть! – с издёвкой сказала Ангелина.

Наташа загородила дверь и сообщила, что никто не выйдет из раздевалки, пока не вывернет карманы. Полина сказала, что Вика уже вышла и надо её догнать. Наташа заметила, что если все побегут за Викой, то преступник сможет скрыться. Ева заявила, что никаких преступников тут нет, потому что дверь была открыта и все преступники давно убежали. Ксюша посоветовала Ане ещё раз посмотреть в шкафчике: ведь вещи умеют так спрятаться, особенно маленькие. Аня медленно перебрала все предметы, один за другим. Остальные девочки стояли вокруг и говорили, что вот сейчас, сейчас конверт найдётся. Но он не нашелся. Наташа снова загородила дверь.

— Пропусти, пожалуйста, — попросила Ева.

— Не расходиться – значит не расходиться! – сурово сказала Наташа, — Вот ты выходила в туалет, и тебя долго не было.

— А ты за аптечкой бегала! — парировала Ева

— Я быстро вернулась, а тебя не было дольше. Что ты так долго делала?

— Сказать, что?

— А почему ты оправдываешься? – вступила Ангелина, — Нормальное решение. Хотела срубить денег, принести в семью. Не получилось. Отдавай ей конверт и беги.

— Ты, между прочим, тоже выходила, чтобы по телефону поговорить, — напомнила ей Полина.

— О, тут техника на моей стороне! – ухмыльнулась Ангелина, — Можете посмотреть: сколько минут меня не было, столько минут длился разговор.

— Можно подумать, кто-то засекал время, — пробормотала Наташа. Ева снова попыталась выйти, но её задержали. Какой-то уж слишком тихой она сегодня была, и подозрительно быстро хотела покинуть место преступления. Когда до Евы дошло, что её обвиняют в краже денег, она с негодованием начала защищаться, но чем больше защищалась и негодовала – тем подозрительнее выглядела. Пришлось ей вывернуть карманы и позволить Наташе осмотреть свою сумку. Конверта у Евы не нашли.

— Да она его сразу маме переотдала! – заявила Ангелина, — Мама-то внизу сидит.

— Внизу много кто сидит, и твоя бабушка – тоже! – напомнила Ева, — Спроси у неё, спускалась я вниз или нет.

— Её бабушка старенькая, слепенькая, — сказала Наташа, — Заболтается с уборщицей и всё пропустит!

— У кого хочешь спроси – была я там или нет! Нет у моей мамы никакого конверта, вы что, с ума все сошли?

— У мамы нет? А куда ты его перепрятала? – наступала Ангелина. – Надо ещё пустой конверт поискать, она его точно выкинула,как улику!

— Отстаньте уже от человека, вы за руку её не ловили! – вступилась за Еву Полина.

— У тебя есть другие подозреваемые? – спросила Наташа.

— Я думаю, это вообще кто-то чужой. Дверь ведь была открыта, — напомнила Полина.

— Да-а, пришел чужой, не тронул твой телефон, который лежал прямо на скамейке, зато открыл нужный шкаф и достал нужные деньги! – усмехнулась Ангелина.

— У меня телефон так настроен, что его можно найти даже выключенным! Сейчас много таких, — сказала Полина, — А деньги все похожи друг на друга. Пока нас не было, тут можно было все шкафы обыскать!

Все замолчали, с подозрением глядя друг на друга. Воспользовавшись замешательством, Ева улизнула, и тут же было решено, что воровка – всё-таки она. И её можно понять: вон, даже гимнастический костюм ей купили с чужого плеча, поношенный. Аня села на скамейку и закрыла лицо руками: она поняла, что деньги пропали и пропали совсем. И костюма у неё не будет. И надо как-то объяснить это родителям. Полина сказала, что Аня и без костюма выступит лучше этой Евы. Ангелина предложила вызвать полицию. Наташа – рассказать тренеру. Но Аня ответила, что справится сама. Оставалась слабая надежда на то, что всё ещё как-то образуется.

Все разошлись в молчании. Аня спустилась последней. Евы и её мамы в вестибюле уже не было, а вот Вика, которая убежала уже давно, как раз прощалась с гардеробщицей. «Викочка, шарфик не колется?» — кудахтала её мама.

Няня-Яня вынырнула из виртуальных грёз и повела Аню домой. Всю дорогу они молчали: для няни это было обычное состояние, она никогда не начинала разговор первой, а Ане ни о чём говорить сегодня не хотелось. И ужасно было стыдно перед родителями, что она не оправдала их доверия.

Дома мама и папа танцевали «наш танец» и Настеньку учили.

«Наш танец» папы и мамы танцуется очень просто. Надо включить песню «Don’t worry – be happy» и переминаться под неё с ноги на ногу, улыбаясь друг другу. Вот и всё. Можно поставить запись на повтор и танцевать весь вечер.

У Насти уже неплохо получалось. Она сидела на полу, улыбалась и хлопала себя ладонями по коленкам. Аня неискренне всем улыбнулась и поскорее скрылась у себя. Можно она расскажет про деньги не сегодня? А в какой-нибудь другой, более подходящий для этого день?

Аня села за стол и достала тетрадку для записей. Она не вела дневник, но иногда записывала важные события в виде сказочных историй. Эти истории она никому не показывала. Никто кроме неё самой, не понял бы, к чему это относится.

Она открыла тетрадь на чистой странице и написала:

Принцесса, которая украла платье

Жила-была в магазине принцесса Ева. Она была игрушечная. И у неё не было никаких аксессуаров, кроме старого платья, которое ей купили с рук у другой принцессы.

И поэтому никто не хотел её покупать.

Еве стало обидно, и она попросила других принцесс, у которых было много аксессуаров, чтобы они отдали ей что-нибудь ненужное.

И ей отдали расчёску, котёнка, самокат и заколку для волос.

Но её всё равно никто не хотел покупать, потому что на ней было старое платье.

И тогда принцесса Ева решила украсть платье у другой принцессы.

Она дождалась ночи и выполнила свой кованый план.

Но утром произошло волшебство, и украденное платье вернулось к принцессе, которой оно принадлежало. А принцесса Ева осталась в своём старом.

Но потом пришла девочка, в коллекции которой не хватало именно принцессы Евы. Оказалось, это очень редкая принцесса, потому что у неё такое старое платье и нет аксессуаров. Девочка купила её и полюбила больше других.

 

Аня захлопнула тетрадку. Нет, это точно не Ева сделала. Полина права: дверь в раздевалку была открыта всё время, и деньги мог взять кто угодно. Всё-таки нужно было рассказать тренеру. Ну почему Шпагата именно сегодня решила заболеть?

 

Глава 2

 

Аня так и не осмелилась поговорить с родителями о деньгах. Решила посоветоваться со Шпагатой: может быть, воришку задержали на выходе, и просто не знают, чьи деньги он украл?

Аня и Няня-Яня шли друг за другом по посыпанной песочком тропинке на обледеневшем тротуаре. Вчера был тёплый солнечный, почти весенний день и снег подтаял, а ночью подморозило, и теперь пешеходы падают, а машины сталкиваются – мама Маши называет такое «день жестянщика».

День жестянщика выпал на четверг. Необычный день для занятий Аниной группы – не пятница и не вторник. А всё потому, что в феврале и без того мало занятий (потому что мало дней), а плата такая же, как за остальные месяцы. Родители взбунтовались и потребовали замены занятий, выпадающих на 23 февраля. Группе, в которой занималась Аня, предложили для замены четверг, и все взрослые согласились.

В голове у Ани и без того был сумбур из-за пропажи денег, поэтому ей всё было едино: пятница ли, четверг ли, да хоть первое января. Она и поздравление в школе с наступающим 23 февраля не очень запомнила. Положила свой подарок в общую коробку и даже не поинтересовалась, кому он достался (не Семёну, который вообразил, что она в него влюблена – и то хорошо).

В вестибюле было шумно и толпливо: приходили и уходили звёзды гимнастики из старших групп, занимавшиеся по четвергам, а тут ещё малявки со своей заменой. Няне-Яне едва нашлось место на скамеечке.

Оставив её в вестибюле, зажатой между двумя незнакомыми бабушками, Аня на всякий случай заглянула в коробку «потеряшек» — ведь если деньги украли, а конверт поскорее выкинули, то уборщица вполне могла найти его и принести сюда. Но конверта не было: Аня не успела понять, хорошо это или плохо, потому что к ней подошла Девуля и велела быстро идти в раздевалку.

У входа, возле распахнутой двери, стояли выздоровевшая Шпагата, Ева и её мама. Внутри собрались почти все кроме Ангелины и Ксюши. Аня вошла в раздевалку и вопросительно посмотрела на Наташу – та пожала плечами. Когда подтянулись опоздавшие, Шпагата, Девуля, Ева и её мама втиснулись в раздевалку, так что та стала похожа на переполненный автобус.

— У нас будет важный разговор, — серьёзным тоном сказа Шпагата и закрыла дверь. Все уставились на Еву: кто с жалостью, кто с неодобрением, а кто (Ангелина) и со злорадством.

Шпагата прижалась спиной к двери и напомнила, что на прошлом занятии у одной из учениц пропал конверт с деньгами.

Все посмотрели на Аню – с поддержкой и надеждой.

Шпагата обвела раздевалку тяжелым взглядом и кивнула Девуле.

— Вот этот, — сказала та, и достала злополучный конверт из непрозрачной папки, которую она всё это время держала в руках. – Посмотри и пересчитай, всё ли на месте.

Аня на ослабевших ногах подошла к Девуле, взяла конверт, убедилась, что ничего не пропало – ни деньги, ни замеры.

— Всё на месте! – радостно сказала она, — Спасибо!

Наташа изобразила губами звук победных фанфар, но Шпагата на неё цыкнула.

— Как только обнаружилась пропажа, нужно было сразу обратиться к взрослым, — сказала она строго, — А не устраивать самосуд! Мне стыдно за то, что это произошло в моей группе!

Хотя что ей было стыдиться, она-то в тот день болела. Поэтому слегка покраснела и виновато засопела Девуля. Но потом собралась с духом и рассказала о том, что произошло во вторник после занятий.

Как только Еву обвинили в воровстве, она поняла, что одна не справится и надо действовать быстро. Вот почему она поскорее покинула раздевалку и побежала вниз, к маме, чтобы обо всём ей рассказать. Мама вскочила на ноги и со скоростью торпеды понеслась наверх. Гардеробщица пыталась не пропустить её без пропуска и сменной обуви, но разве удержишь маму, если её ребёнка обидели?

Мама Евы ворвалась в кабинет администратора и потребовала разобраться в происшедшем. Сказала, что доверяет своей дочери, которую обвиняют в том, чего она не совершала, при этом деньги у одной ученицы всё-таки пропали. Администратор в этот момент как раз заканчивала подсчитывать количество костюмов, которые студия закажет в этом году. Подсчитывать цифры и подводить баланс она умела хорошо. А вот расследовать пропажу денег ни разу не пробовала. Подняв глаза от бумаг, она растерянно сказала, что такого ни в одном из филиалов студии ещё ни разу не было, и она не знает, как разбираться. Надо подойти завтра с утра, к директору, в приёмные часы. Но мама Евы заявила, что всё надо решить сегодня. Ни в чём не повинная девочка не должна всю ночь ворочаться во сне от сознания несправедливости этого никудышного мира взрослых. Администратору захотелось спрятаться в нижний ящик стола и там ворочаться, пока грозная родительница не удалится прочь, но тут на помощь ей пришла уборщица. Она как раз протирала пыль в кабинете и посоветовала осмотреть раздевалку: бывает, что между шкафчиками что-то завалится и застрянет, заколки-невидимки оттуда приходится доставать с помощью линейки, рука не пролезает.

Вооружившись линейкой, мама Евы, в сопровождении дочери, администратора, Девули и уборщицы отправилась в раздевалку. Между шкафчиками ничего не нашлось, но мама Евы решила посмотреть ещё и на полу. И действительно выудила конверт из-под Аниного шкафчика! Деньги пересчитали, конверт убрали в сейф и вот он сейчас – в руках у Ани. Ей надо внимательнее относиться к своим вещам. Мама Евы пообещала не предавать случившееся огласке, при условии, если такое больше не повториться, а все участники травли извинятся перед ней и её дочерью. Она так и сказала – «травли».

Аня извинилась первой, за ней – Наташа и остальные. Тренеры тоже извинились. Ева сказала, что она ни на кого не сердится, они с Аней обнялись.

— Теперь давайте быстро переодеваться, кто ещё не успел – и бегом в зал! – сказала Шпагата.

И взрослые ушли. А дети остались.

Девочки окружили Еву и стали поздравлять её с тем, что у неё такая крутая мама. Ева уверяла, что любая мама поступила бы так же.

— Моя бы, наверное, в суд подала, за клевету. – сказала Полина.

— Аня, а что ты будешь делать с деньгами? – елейным голоском спросила Ангелина, — Костюмы-то уже заказали, всё, ты в пролёте.

Но больше ничего она сказать не успела, потому что у дверей появилась Шпагата с ключом и стала поторапливать девочек.

— В темпе, девочки. Зал освободился, бегом. Ксюша, тебя одну ждём, не копайся. Ангелина, телефон с собой не бери!

— А я телефон теперь вообще у бабушки оставлять буду! – сказала Ангелина, — У нас же воруют.

— У нас не воруют, у нас теряют! – строго поправила её Шпагата, — Аню, наверное, покусала Ксюша-растерюша.

Шутка не удалась, никто не засмеялся.

Шпагата осталась довольна группой, сказала, что Девуле надо почаще выходить на замену. Добавила, что впереди три выходных, и каждое утро она рекомендует начинать с зарядки.

На занятии разучивали новую связку и вроде бы всё забылось. Но Аня всё равно старалась быть незаметной и встала в последний ряд справа. Дома она первым делом вернёт деньги родителям, а конверт и замеры сожжет. Порвёт, сожжет, а пепел утопит в унитазе, чтобы и воспоминаний об этом не осталось.

После занятий Шпагата открыла раздевалку, и все начали поспешно переодеваться: скоро должна была подойти следующая группа. Ангелина поинтересовалась, не ограбили ли сегодня кого-нибудь ещё. Полина посмотрела на неё с жалостью и покрутила пальцем у виска.

Наташа предложила объявить Ане игнор. Чтобы она подумала о своём поступке. И чтобы другим не пришло в голову кого-то обвинять в воровстве. И она взглянула на Ангелину, которая тут же притворилась, что ищет что-то в своей сумке. Вика громко поддержала Наташу (а Аня-то, наивная, с ней ещё сдружиться хотела!), Ева пробормотала «Ну, не знаю, это слишком», остальные промолчали.

Аня не поняла, как всё так быстро переменилось: ведь она ни в чём не виновата, и даже пострадала немного: осталась без костюма, её должны жалеть, как жалели в прошлый раз. Но её никто не жалеет и все ругают. Хотя Аня тогда и слова против Евы не сказала. Почему никто этого не помнит? Как она так быстро стала для всех плохой? И почему те же девочки, которые во вторник хотели пожаловаться взрослым на Еву и сдать её в полицию, теперь призывают бойкотировать Аню? Им что, просто нужен кто-то плохой, и неважно, кто это будет?

Вика уже не спешила сбежать раньше всех, чтобы спастись от насмешек Ангелины и вышла из раздевалки вместе со всеми, весело болтая с Наташей и Полиной! А Аня тащилась самой последней, опустив глаза. Ей казалось, что все встречные уже знают о том, как она оговорила ни в чём не повинную Еву.

И почему именно сегодня, именно в тот день, когда народу особенно много, должна была открыться эта история?

— Денег-то много было, чтобы такой шум поднимать? – спросила гардеробщица. Аня промолчала и услышала, как уборщица рассказывает бабушке Ангелины:

— Под её собственным шкафчиком! Вы подумайте, какая разиня!

Обе посмотрели на Аню. Хорошо, что Няня-Яня мыслями была далеко отсюда — в своём виртуальном мире, и ничего не поняла.

И вот теперь Аня с няней идут домой. И всё кончено. Потому что не надо было хвастаться тем, что досталось тебе просто так.

На улице стемнело, и было по-прежнему скользко. На углу лежал высокий полный дяденька в чёрном пальто с белым шарфом, похожий на пингвина, и удивлённо смотрел по сторонам. Две старушки помогли ему подняться на ноги, отряхнули и даже проводили до автомобиля, и только потом свернули в суши-бар, куда, по-видимому, направлялись до этого.

Няня-Яня не заметила, что у Ани сейчас совсем нет настроения что-то обсуждать и чему-то учиться, и стала рассказывать ей, как избежать падения на льду. Она пыталась быть общительной и в другой ситуации Аня бы это оценила, но не сегодня.

— Если ты идёшь по льду, – говорила Няня-Яня, – забудь, что ты человек. Ты теперь – пингвин. И иди как пингвин. У тебя теперь не длинные ноги, а короткие ласты. Ты медленно переваливаешься с боку на бок, и главное – не шаркаешь ногами, пингвины не шаркают, они переступают с ноги на ногу, как будто сваи вбивают, маленькие такие свайки в вечную мерзлоту. Вот так, смотри.

Яня стала смешно ковылять, как циркуль – поворот правым боком, шаг, поворот левым боком, шаг, и чуть не упала – Аня вовремя её подхватила.

— Вот, видишь, я не упала, а так бы растянулась и уже в больницу увезли. Давай, иди тоже как пингвин, мне тебя родители велели приводить домой целую и здоровую.

Аня шла как пингвин и реагировала как пингвин – то есть, никак. Даже головой не кивала, ведь пингвины не кивают.

Она не знала, как рассказать дома о пропаже и решила быть пингвином, то есть, молчать, пока мама сама не заговорит о деньгах или костюме. Чтобы было не страшно быстро-быстро во всём признаться, а потом нырнуть в мамины объятия (как пингвин в море) и спрятаться там (как пингвин в снежной норке).

Но мама ни о чём не спросила. И папа не спросил. И не потому, что им было всё равно.

Просто Анины родители у своих родителей были единственными детьми, и за ними в детстве очень строго присматривали. У мамы даже не было своей комнаты, она жила с бабушкой, которая запросто могла открыть её шкаф и начать наводить там порядок. И иногда выкидывала что-то очень важное для Аниной мамы. У папы своя комната была, но дверь в неё нельзя было закрывать, и родители в любой момент могли заглянуть в ящики письменного стола, чтобы проверить, нет ли там чего-нибудь «не того».

Анины родители пообещали друг другу, что у их детей будет своё пространство и своя жизнь, в которую взрослые не будут соваться без спроса. Доходит до смешного.

«Аня, ты не против, если я сейчас спрошу тебя о том, как дела в школе? Если не хочешь об этом говорить, то ты не обязана».

Обычно это даже здорово – если нет настроения, можно промолчать, и никто на тебя не обижается. Но сейчас Ане хотелось бы, чтобы мама проявила чудеса телепатии. Вошла в комнату, обняла её и сказала: я знаю, тебе плохо, случилось что-то ужасное, но я тебя люблю вне зависимости от того, что произошло, так что выкладывай поскорее, и придумаем вместе, что с этим можно будет сделать.

Аня со своими детьми будет разговаривать именно так. Интересно, не станет ли она похожа на бабушек и дедушек, удушавших мамины и папины детские свободы?

За ужином Аня продолжала вести себя как пингвин, так что маме пришлось позабыть о своих принципах и вызвать дочку на разговор.

Чтобы разговор получился позадушевнее, на столе перед Аней возник её любимый молочный коктейль. Ане было очень стыдно признаваться в том, что произошло, при этом хотелось, чтобы мама её пожалела. Поэтому она придумала полуправду. Будто без Маши с ней никто не дружит, и всё стало ужасно сложно, и она даже думает перестать ходить на гимнастику. А раз так – то зачем тратить деньги на костюм?

— Не переживай, — обняла её мама, — Костюм – это просто вещь. Мы с папой любим тебя не за костюмы и не за достижения, а вот просто любим и всё. Но ты всё-таки не бросай гимнастику: вдруг это был такой особо неудачный день?

— А нет – так присоединяйся к нашей команде! – ввернул папа, подоспевший к концу разговора, — Настя уснула, го в планку!

После рождения малышки мама и папа Ани стали заниматься спортом дома, потому что на спортзал больше времени нет. Пять минут они стоят в планке. Вернее, как стоят. То стоят, то падают. То на локтях, то на выпрямленных руках, то на одной руке, то на другой.

Аню тоже зовут. Папа говорит:

— Го в планку!

Так говорить модно, считает он. Планка – тоже модно. Но сложно. И скучно. Хотя со стороны бывает забавно посмотреть.

Один раз Аня вошла в комнату и увидела – мама и папа стоят в планке, а малышка Настя ползает по полу, и вдруг как подползёт под маму! А мама шепчет еле-еле: «Аня! Забери! Забери!»

Пока Аня думала, что забрать, мама упала на бок (Настю не задела). И папа победил. Кто победил – тот не делает с Аней уроки.

— Го в планку! Победишь нас – мы за тебя уроки сделаем! – то и дело говорит папа. Но их победить невозможно.

— Вы идите, — сказала им Аня, — а я сама. Нам сегодня немного задали.

По правде говоря, с уроками она особенно не усердствовала: впереди ведь были выходные. Вместо этого достала тетрадь, чтобы и записать ещё одну сказку:

Принцесса, которая много хвасталась

Жила была принцесса Аня.

Однажды добрая фея подарила ей красивое платье и карету.

Принцесса Аня обрадовалась и поехала на бал. Бал был в большом золотом королевском дворце, окруженном красивым парком, в котором росли деревья и цветы.

Парк был окружен лесом, в котором росли высокие могучие дубы и жили кабаны и медведи.

Лес был тоже чем-то окружен — с одной стороны горами, с другой — морем.

Все принцессы, которые приехали на бал, пошли поскорее во дворец, есть клубнику, черешню и бутерброды с красной икрой и пить молочный коктейль прямо из фонтана, в котором было сколько угодно молочного коктейля.

А принцесса Аня решила сначала похвастаться своими платьем и каретой. Она быстро похвасталась перед другими принцессами, но их больше интересовал фонтан с коктейлем. Тогда она пошла в парк и похвасталась платьем перед садовником, перед всеми цветами и деревьями.

Этого ей показалось мало. Тогда она вернулась в карету и приказала кучеру (которого подарила фея) подстегнуть лошадей (которых подарила фея) и ехать в лес. В лесу она перед всеми тоже похвасталась, и тут наступила ночь. Принцесса переоделась из красивого дорогого платья в спортивный костюм, убрала платье в карету, закрыла её на замок и полезла на дерево, спать в уютном тёплом дупле, куда не долезли бы дикие двери. Кучер и лошади тоже залезли на деревья, потому что они были волшебными и умели так делать.

Утром, когда все проснулись, дверца кареты была раскрыта и платье исчезло. Кто-то украл его.

«Но как, если я точно помню, что закрыла дверцу на замок, а ключик взяла с собой в дупло?» — удивилась принцесса.

«Это волшебный лес». — ответил кучер, — Но ты не горюй, ведь бал всё равно кончился, значит, платье тебе не понадобится. А спортивный костюм гораздо удобнее – в нём можно стоять в планке.

И они поехали домой. Дома кучер и лошади попросили у феи подарить им спортивные костюмы, как у принцессы Ани, и она исполнила их пожелание. А карету превратила в фонтан с молочными коктейлями, даже лучше, чем в большом золотом королевском дворце, потому что по выходным он становился ещё и шоколадным.

 

Аня перечитала написанное. И вспомнила одну маленькую, но важную деталь. Конверт она положила в кармашек на дверце шкафчика и надёжно залепила липучку. Своим фирменным хлопком одной ладонью.

Как же можно было об этом забыть? Конверт не мог выпасть сам, как не могла сама отклеиться липучка. Была ли она отлеплена, когда Аня хватилась пропавшего конверта после занятий? Этого она не заметила. Но ясно одно – конверт не выпал сам. Кто-то его достал и спрятал под шкаф. Кто-то, кто вошел в раздевалку, пока там никого не было.

А вот это уже интересно. Скорей бы Маша вернулась, срочно надо с ней посоветоваться.

 

Глава 3

 

Для Ани неделя без Маши — как для Няни-Яни неделя без телефона с интернетом. Жизнь не кончилась, ничего не болит, никто не умер, но тоскливо-то как! А тут ещё этот кошмар с игнором и деньгами. Аня уверена: даже несмотря на то, что Маша перестала ходить на гимнастику, она помогла бы подруге разобраться в этом ребусе в тот же вечер.

Аня и Маша дружили, наверное, с рождения. Они не помнили, как познакомились, как будто были знакомы всегда. Они жили в одном доме, на одной лестнице, ходили в один садик, были неразлучны, и сейчас тоже неразлучны. Но есть одно «но».

Когда настало время идти в школу, никто не сомневался, что Аня и Маша будут учиться в одном классе. Подруги ведь и соседки.

Но Машин папа – очень ответственный папа, он даже статью в интернете об этом написал: «Как я целый месяц один воспитывал младенца» (это когда мама Маши срочно уехала в другой город, где очень сильно заболела её собственная мама).

Машин папа — программист. Когда он стал очень хорошим специалистом, ему предложили стать начальником отдела. Но он отказался. Вместо этого попросился работать из дома. Ему разрешили, и с тех пор он работает он всё лучше и лучше, то есть — всё быстрее и быстрее справляется с задачами. А в свободное время думает, как бы развить Машу. Чтобы она тоже смогла работать из дома по 3-4 часа в день, а в остальное время развивала своих будущих детей.

И вот этот ответственный папа ответственно подошел к выбору школы. Прочитал весь интернет, обошел все школы сам, потому что интернету не доверяет – он же в него время от времени статьи пишет. И выбрал две школы. Показал Ане, Маше и их мамам, а также Аниному папе целую презентацию. Получилось, что обе школы по среднему количеству положительных баллов очень сильно опережают другие школы. И находятся почти рядом: в одну надо идти налево от дома, в другую – направо. И что же решил Машин папа? Он сказал – есть подводные камни! Их мы можем не заметить! И совершить гигантскую ошибку. Он сам чуть было не совершил такую ошибку, когда хотел отправить Машу в садик при гимназии, но хорошо, что вовремя одумался и отправил в тот, куда пошла Аня. С гимназией всё не так просто оказалось: она была лучшей в городе, когда Машин папа сам был школьником и мечтал в неё попасть. А сейчас это просто гимназия. И те две школы, которые нашел Машин папа – гораздо лучше.

Чтобы избежать подводных камней, сказал он, которых невооруженным глазом не увидишь, потому что они спрятаны под водой – нужно провести опыт с наблюдением изнутри. Поэтому Аня пошла в школу, которая слева от дома, а Маша – в школу, которая справа. Чтобы к концу года выбрать наилучшую школу района, и без подводных камней

По наблюдениям подруг обе школы были вполне сносные. Маша предложила высчитать, где меньше домашних заданий и уроков, и потом ходить туда. Раз уж им предоставлен такой выбор. Ведь говорят, что чем старше класс — тем больше уроков, а их и так уже непозволительно много. Сам факт, что дома надо что-то ещё делать – уже непозволителен.

Маша и Аня думали, что на следующий год они будут учиться вместе, в школе, выбранной по результатам наблюдений изнутри, но не тут-то было. Машин папа нашел ещё две школы, которые надо было срочно протестировать. По его мысли девочки должны были проверить их тоже, чтобы иметь ещё больше возможностей.

Но тут вступили в диалог Анины родители. Они сказали, что не будут каждый год выдёргивать ребёнка из «среды во имя иллюзорных идеалов». Это Анина мама так сказала. Рассердилась и сказала. Потом сама повторяла подругам по телефону и смеялась.

Поэтому Аня осталась в той школе, где училась в прошлом году. А Маша пошла исследовать новую. А на следующий год она пойдёт в третью школу, потому что Машин папа незлоблив и не вздорен, и не будет ставить будущее ребёнка в зависимость от чужих комплексов. Это он сам так сказал. Наверное, тоже рассердился. Машин папа хочет дать ребёнку лучшие возможности. Потому что сам он учился на окраине, все 10 лет в одной и той же школе.

Чтобы подруги виделись не только дома, Анина мама записала их на гимнастику. Машин папа спросил у неё: «Уважаемая соседка (он был очень старомодно-вежлив с соседями, таков был его стиль), уважаемая соседка, вы хорошо изучили вопрос?»

«Да, очень хорошо. Я его повсеместно изучила!» – ответила Анина мама. Ответ пришелся по душе Машиному папе.

— Я посмотрела, как вы с Машуней беситесь и решила, что вам не хватает движения! А «Танцевальная гимнастика» у нас прямо под боком. Совпадениям надо доверять! – потом объяснила она Ане.

Анина мама доверяет совпадениям. Когда она, вместе с друзьями из института, была в гостях у Аниного папы (тогда ещё просто однокурсника), оказалось, что у него есть сборник латиноамериканского джаза, часть первая. А у мамы как раз была часть вторая. Это совпадение решило всё. А прочие однокурсники вообще не понимали, зачем нужно слушать такую музыку. Некоторые из них до сих пор одиноки. Слушали бы лучше латиноамериканский джаз!

Машины родители, кстати, тоже познакомились благодаря музыке.

Машина мама — инструктор в автошколе. Её телефон передают из рук в руки, рекомендуют лучшим друзьям. Она самый добрый инструктор в мире и у неё научится водить даже обезьяна (если ей будет чем платить за занятия).

От Машиного папы последовательно отказались три инструктора. Двое просто отказались, а третий на ходу выскочил из своей машины во время занятия и убежал на дальний край площадки, где долго пинал оранжевый конус. Потом вернулся и отказался от Машиного папы.

А всё потому, что Машин папа не желал учиться водить под музыку, которая не соответствует его высоким эстетическим требованиям. При этом не мог сразу сказать об этом инструктору. Он долго терпел, слушая шансон или дискотечные шлягеры 70-х, а потом взрывался и высказывал инструктору всё, что он думает об этой музыке, этом исполнителе, этой радиостанции, этом диджее, и всех, кто добровольно и без принуждения слушает этакую дрянь.

Машину маму предупредили – ученик будет сложный. Ей сказали – такого у нас не было, если не вы, то придётся его отчислить и вернуть ему деньги с доплатой за материальный ущерб. У нас, сказали, о нём никто уже и слышать не может.

И тогда Машина мама (будущая) на первом же занятии предложила Машиному папе (будущему) самому выбрать музыку, под которую они будут ездить. Он растерялся и обрадовался. Сказал, что очень рад встретить профессионала. Сказал, что для следующего занятия специально запишет диск с музыкой для комфортного вождения. А сейчас он… ну вот хотя бы эту радиостанцию, там передают классическую музыку и она по крайней мере… Будущий Машин папа нашел нужный канал. Там передавали свадебный марш Мендельсона. И хотя будущие Машины родители не верили в совпадения, после того, как Машин папа (с третьей попытки) сдал экзамен на вождение, этот марш прозвучал для них уже официально.

Все думают, что если твоя мама — автоинструктор, то тебя в школу и из школы, на занятия и с занятий возят на автомобиле. Это не так! Занятия с учениками Машина мама назначает на самое неудобное время: то рано утром, то поздно вечером, то вообще по выходным. Раньше у неё не было выходных совсем, но папа после свадьбы выторговал воскресенье и потребовал, чтобы мама каждый год брала отпуск. Но ученикам время от времени удаётся разжалобить её и лишить долгожданного отдыха.

В этом году первая неделя отпуска Машиных родителей пришлась на конец февраля. У всей семьи кончились визы. Папа высчитал, какую визу и в какое время выгоднее всего открывать, и вот уже они несутся сквозь снежную бурю по шоссе в сторону города Таллинна.

Машу, которая раньше там никогда не была, по такому случаю даже освободили от школьных занятий. Папа, вдохновлённый специальными предложениями, которые ему удалось выбить из администрации гостиницы, обещал, что всю дорогу туда и обратно они посвятят чтению учебников.

Машина семья вернулась из поездки в пятницу вечером – через день после того, когда Ане объявили игнор.

— Ну что, читали всю дорогу учебники? – это был первый вопрос, который Аня задала Маше, когда в субботу утром вбежала в её комнату.

Анина мама с малышкой Настенькой осталась на кухне – немного поболтать с Машиной мамой и попробовать сладости, привезённые семьёй из поездки.

Учебники, конечно, Маша не читала: в автобусе можно было смотреть кино, и кто бы отказал себе в таком удовольствии. Маша с мамой насмотрелись на три недели вперёд, и только папа не нашел для себя ничего интересного и потому читал прихваченную с собой книгу.

Второй Анин вопрос был про башню.

Когда Маша ещё ходила на гимнастику, она сказала всем, что собирается в Таллинн. Можно сказать, что похвасталась. Полина тут же сообщила, что была там несколько раз перед Новым годом и это нечто. Ангелина, заметила, что зимой в холодных странах делать нечего, и она лично в этом Таллинне была в июне, и всё равно простудилась, так что счастливого пути. А потом подумала и добавила, что Маше обязательно нужно посмотреть на одну средневековую башню у ворот, ведущих в старый город. Это очень интересная башня, у неё есть что-то общее с Машей. Она такая же необычная. Это было сказано таким дружеским тоном, что Маша, которая раньше от Ангелины ничего хорошего не слышала, в первую очередь решила осмотреть именно башню.

И теперь, когда она вернулась, Ане было ужасно интересно узнать, что же подруга там увидела.

— Да башня как башня. Шутки в стиле Ангелины, — буркнула Маша.

И стала рассказывать о том, что ей понравилось, и дарить подруге подарки, привезённые специально для неё. Но, потом она, конечно, не выдержала и призналась, что башня, которая стоит у ворот, ведущих в Старый город, называется Толстая Маргарита, потому что она очень приземистая и кругленькая. И получается, что Ангелине удалось обозвать Машу толстухой и испортить ей настроение даже в тот момент, когда её рядом не было, в первый счастливый день семейного отдыха.

— А ты ещё говоришь, чтобы я вернулась на гимнастику! – фыркнула Маша.

— Ты не толстая!

— Даже если не очень толстому человеку каждую неделю, два раза в день, говорить, что он толстый, то плохи его дела.

У Маши с гимнастикой не сложилось. Ангелина её мучает, всегда находит момент, когда подруги Ани и справедливой Наташи нет рядом – и подпускает шпильку. Шпагата Машу недолюбливает, то и дело заставляет выйти на середину зала и повторить движение или связку перед всеми. Перед всеми – значит и перед Ангелиной. Маша и так-то путает руки и ноги, а когда на неё смотрят не только дружеские или равнодушные, но и насмешливые глаза – обязательно срезается.

С раннего детства Маша всё делает разными руками: пишет и ест правой, вырезает и намыливает посуду — левой. Потому что её папа – переученный левша. Когда он был ребёнком, его строгая бабушка привязывала ему левую руку за спиной и велела есть и писать только правой. Папа исстрадался весь и решил, что его ребёнок не будет скован рамками условностей. Поэтому перед тем, как Маша начинает что-то делать, он спрашивает: «Тебе какой рукой (ногой, ухом, глазом) удобнее?»

На гимнастике это сыграло с ней злую шутку: пока все повторяют за Шпагатой нужные движения, Маша раздумывает, с какой ноги (руки, уха, глаза) ей удобнее начать.

В комнату заглянула Машина мама.

— Анечка, не подумай, что это подкуп, хотя это подкуп. Если сможешь повлиять на Машку, чтоб она снова ходила на гимнастику, дам тебе коробку марципана в шоколаде.

— Я не Машка, а Маша. А мне марципана?

— Пойдёшь на гимнастику – тоже получишь коробку! – пообещала мама и скрылась.

— Ты ей скажи про Ангелину! – воскликнула Аня, — Хочешь, я сама объясню? Пусть твоя мама с ней поговорит!

— Так я сказала! А она: будь выше этого! Я говорю – если бы я была выше Ангелины, может, она бы и не лезла ко мне. А я ниже всех и толще всех.

— Да не толстая ты. Ещё чего.

— Не толстая. Просто толще всех в группе. Я даже папе жаловалась, а он говорит: «Тебя не должно это задевать, потому что ты не обязана всем нравиться!» Нормально поддержали, да? Ангелина меня обзывает и делает мне плохо. А я должна быть выше этого и меня не должно это задевать. Но я-то не выше и меня задевает! От этого мне ещё хуже! Неужели трудно просто взять и посочувствовать.

Аня обняла Машу и сказала, что сочувствует. Потом добавила: «А теперь ты мне посочувствуй». И Маша обняла Аню в ответ. Потом спросила:

— Теперь Ангелина тебя травит? За что? Ты же не толстая!

— Лучше бы Ангелина. Нет. Всё ужасно и просто кошмарно. Меня теперь все ненавидят!

— Ну, рассказывай.

Однажды Аня слышала обрывок телефонного разговора мамы с подругой. Мама сказала тогда: «Друг – это тот, кто всегда тебя выслушает. Лучший друг – тот, кто выслушает и не станет осуждать. Рассказывай».

Мама, получается, была для Ани просто другом – она осуждала её и за плохие оценки, и за разные глупости, от которых никому не становилось ни хорошо, ни хотя бы весело. То есть, как осуждала? Не ругала, не запирала на замок, не лишала сладкого. Просто давала понять, что недовольна. Этого было достаточно.

Маша была лучшим другом. Даже если она и была недовольна какими-то Аниными поступками, то не говорила об этом вслух и всегда её поддерживала. Во всём. И Аня Машу – тоже.

Конечно, бывало, что они ссорились. Но ссорятся вообще все, потому что даже близнецы не во всём похожи, что уж говорить о друзьях. Даже – самых лучших.

Аня начала рассказывать, а Маша достала блокнотик, который привезла из поездки и стала делать записи. Как настоящий детектив.

Сначала она скорее делала вид, что записывает, но когда дело дошло до пропажи денег, взволновалась и стала задавать уточняющие вопросы. Такое спрашивала, о чём Аня даже и не задумывалась. Например – сердилась ли Девуля, когда Ангелина, Полина и остальные выходили из зала. Оказалось – нет, не сердилась, некоторых из них сама же выпроводила. Или – кто сильнее всех пытался разоблачить на Еву, когда решили, что это она украла деньги. Оказалось, что Ангелина, но от неё другого и не ждали.

Записав всё подробно, Маша сказала, что только дедуктивный метод поможет разобраться в этом запутанном деле. А пока под подозрением вообще все. Кроме Девули.

— А ведь Девуля заходила в раздевалку и могла слышать, что у меня деньги в конверте. И потом специально не закрыла дверь! – припомнила Аня.

— Да, но деньги потом оказались под шкафчиком. Уверяю, если бы Девуля захотела тебя ограбить – а мы понимаем, что без сообщника ей не обойтись, то она бы закрыла дверь в присутствии четырёх свидетелей. А потом преспокойно передала ключ сообщнику. А он бы обчистил раздевалку, закрыл её и сунул ключ администратору. Ты видела, что бы администраторша следила за сдачей ключа? Да кому хочешь отдаст, у кого хочешь примет. И вообще, в нашем договоре есть условие – за вещи, оставленные в раздевалке, администрация ответственности не несёт. Мой папа прочитал это мне вслух и велел не брать в раздевалку ничего ценного, потому что они по договору имеют право нас грабить, а мы не имеем права возмущаться. Взрослые вообще кладут вещи в сейф у администратора в кабинете, понимаешь? Привести сообщника именно в тот день, когда ты принесёшь свои жалкие семь тысяч, провернуть всю эту операцию – зачем это Девуле? Когда можно взять сейф.

— Девуля? Сейф? – ахнула Аня.

— Я просто хотела объяснить, что она не при чём. А с уборщицы, которая нашла деньги, подозрений не снимаю! Но подозреваемый №1 – это Ангелина! Смотри!

Маша протянула Ане блокнот. На отдельной странице был нарисован фоторобот Ангелины (схематичный). Ниже значилось:

 

Из Машиного блокнота

Подозреваемый №1. Ангелина.

Очень подозрительная! Вся – достойна подозрений. Дерзкая, непослушная, думает только о себе, над всеми издевается.

Знала, где лежат деньги. Выходила поговорить по телефону, могла зайти в раздевалку без свидетелей – и украсть хоть всё.

По телефону ей мог звонить сообщник. Она могла сделать ложный вызов сама.

Сильнее всех нападала на Еву, чтобы сделать виноватой её и не попасть под подозрения.

Алиби: ей не нужны деньги, бабушка и так даст ей столько, сколько она попросит.

Могла спрятать деньги просто из вредности. И посмотреть, что будет.

Для неё это – цирк.

 

— Она ещё сказала, что телефон Евы валялся на скамейке, а его не украли! – вспомнила Аня, — Значит, она вошла, увидела телефон, но решила спрятать мои деньги! И ещё, я только сейчас вспомнила. Когда она выходила с телефоном, то есть, когда вернулась в зал – у неё такой торжествующий вид был! Ты гений! Это может быть только Ангелина!

— Это может быть кто угодно, — возразила Маша, — Телефон-то, наверное, валялся там когда вы пришли, просто Ангелина это заметила, а ты – нет. Но первой мы всё равно проверим её. И для этого мне придётся вернуться на вашу кошмарную гимнастику, раз уж она всё равно оплачена до конца года.

— Ура! – подпрыгнула Аня.

Это было идеальное решение: Маша, конечно, разгадает эту загадку. Но пока она её разгадывает, Аня не будет страдать от игнора!

Но подруга сразу её разочаровала. Для того, чтобы разобраться в этом деле, Маше придётся игнорировать Аню наравне с другими. Разделившись и наблюдая вдвоём, они смогут узнать и понять больше. План такой: во вторник Маша попросит родителей привести её на занятия пораньше, чтобы под видом болтовни в раздевалке задать вопросы свидетелям. Если все увидят, что Маша теперь не подруга Ани, а сама по себе, то с ней будут откровеннее: а вопросов предстоит задать очень много. Ане следует приходить как можно позже, как и подобает изгою: так делала Вика, так поступала Маша в те два дня, когда Аня болела и пропускала занятия.

Вроде бы только и успели – обсудить поездку и спланировать разоблачение Ангелины, а Ане уже пора домой, обедать.

После обеда Аня достала из стола тетрадь и записала ещё одну сказку:

 

Принцесса, которая над всеми издевалась

Жила-была принцесса Ангелина. В своём королевстве она была самой главной и все её боялись.

Каждый подданный трясся от страха, зная, что принцесса может зайти в его дом в любой день, в любое время и издеваться над ним, пока ей не надоест.

Некоторые подданные думали, что смогут сделать карьеру при дворе, если будут сами подставляться под издёвки принцессы. Но она быстро раскусила их и заперла в низкой приземистой башне у входа в город.

Когда принцесса Ангелина приезжала на бал в другие королевства, там она не была самой главной. Но по привычке всё равно издевалась. И другие принцессы её боялись. Если какая-то принцесса выделялась на фоне других, она могла стать жертвой насмешек принцессы Анелины. Но все принцессы чем-то да отличались друг от друга, поэтому к концу бала все плакали в туалете, а принцесса Ангелина тем временем издевалась над принцем, королём, королевой и даже симпатичными королевскими собачками.

Чтобы поиздеваться, принцесса Ангелина была готова на любое преступление. Она воровала у бедняков последние деньги, а потом смеялась над этим. У принцессы Ангелины было злое сердце. Она не сочувствовала даже самым милым из бездомных котят!

И однажды, проснувшись и посмотрев на себя в зеркало, она увидела там не принцессу, а разбойника, косматого, бородатого и с ножом за поясом.

— Ха-ха-ха! – захохотал разбойник, — Вот теперь я на славу поиздеваюсь над прохожими в чаще леса!

Но как только он приехал на коне (украденном) в чащу, его уже там поджидали.

— Раз вы не наша принцесса, а чужой разбойник, то мы вас арестуем и посадим в башню, где раньше по вашей вине сидели ни в чём не повинные жители королевства! – сказал Первый министр.

И разбойника, который когда-то был принцессой, посадили в башню, совсем одного. Так, что он ни над кем уже не смог издеваться.

 

«Да вот же кому надо игнор было объявить – Ангелине!» – подумала Аня. Если все будут её игнорировать, то издёвки пролетят мимо. Но скоро Маша её разоблачит, так что игнора ей не миновать.

Поздно вечером позвонила Машина мама, чтобы поблагодарить Аню за то, что вселила в подругу надежду на успех и заверить, что коробка с марципанами будет доставлена к её порогу завтра же утром.

Аня приняла и похвалы, и марципаны. Она в самом деле вселила в подругу надежду на успех. На успех в расследовании суперсложного детективного сюжета!

 

 

Глава 4

 

На следующее занятие Аня пришла с опозданием, но вместо того, чтобы проскользнуть в раздевалку тихой тенью, до которой никому нет дела, оказалась в центре внимания. Её дожидались, её заметили все и теперь не замечали нарочно.

Ева и Полина вели себя естественнее прочих – они обсуждали, как лучше делать сложные махи, и мысленно были уже в спортзале. Наташа не замечала демонстративно. Вика заметалась, не зная, как лучше поступить: посмотрела на Полину, на Наташу, и на всякий случай уткнулась в блокнот, сделав вид, что рисует. Ксюша не заметила для вида, но, улучив момент, едва заметно улыбнулась Ане. Ангелина нарочно распахнул дверцу шкафчика так, что Ане было не открыть свой. Пришлось ей просто сложить вещи на скамейку, а потом быстро закинуть их на полки, когда Шпагата с ключом заглянула в раздевалку и попросила всех выйти.

Маши не было ни в раздевалке, ни в зале. Шпагата тоже не замечала Аню. На самом деле, потому что придраться было не к чему: та выполняла все движения так, как нужно. Но девочке казалось, что тренер тоже включилась в общую забаву «заигнорируем её до смерти».

После занятия Аня пошла в туалет и мыла руки до тех пор, пока из вестибюля не послышались крики Ксюшиной мамы: «Недотёпа, тетеря, раззява». Раз Ксюша уже внизу – значит, остальные точно ушли.

Аня вошла в раздевалку. Там её уже ждала Маша.

— После ужина заходи к нам! – громким шепотом сказала она, — Уборщица согласилась сотрудничать. Подробности при личной встрече.

И исчезла. Аня приободрилась: значит, Маша не передумала в последний момент, всё это время она была здесь, рядом. Вон, даже уборщицу разговорить смогла!

Няня-Яня не заметила, что Аня пришла с занятий позже всех. В этом большой плюс интернет-зависимости у нянь. Довольно сложно было бы скрыть ситуацию от родителей, если бы Ане досталась обычная, пожилая, очень разговорчивая и любопытная няня.

Дома Аню ждал непростой выбор: сменить Насте подгузник или последить за картошкой, чтобы она сварилась как следует, но не убежала. Аня выбрала картошку, потому что очень хотела есть. После занятий голод всегда разыгрывается не на шутку, но почему-то именно тогда, когда Аня без уговоров и торга готова съесть всё, что угодно, ужин запаздывает.

Настю переодели, папа взялся тренировать её хватательный рефлекс, а мама наконец-то поставила перед голодным ребёнком полную тарелку еды. Но Аню ждал не просто ужин, а ужин с разговором. Она бы охотнее всего выбрала к ужину не разговор, а кетчуп, но выбора ей на этот раз не предоставили.

Мама начала издалека: Аня сразу решила, что ей всё известно про Еву, игнор и потерянный-найденный конверт. Ведь бывают же такие активные и общительные родительницы (мама Ксюши вполне подходит на эту роль, да и бабушка Ангелины тоже) которым очень нужно донести до ближнего важнейшую информацию. В смысле, сплетню. Наверняка одна из этих кумушек уже успела позвонить и наябедничать.

Аня засопела и уткнулась в тарелку. Мама вздохнула. Повела разговор ещё деликатнее. Аня приготовилась отступать этажом ниже, чтобы забаррикадироваться вместе с Машей у неё в комнате и не выходить до тех пор, пока не закончатся запасы марципана. Но тут выяснилось, что у мамы запланирован совсем другой серьёзный разговор. Она, оказывается, решила, что Аня чувствует себя обойдённой вниманием. Будто бы такое бывает с любимыми детьми после рождения братика или сестрёнки. Так вот пусть Аня не думает, что Настя затмила её. Нет и ещё раз нет! Просто с малышкой у родителей много хлопот, а любовь свою они равномерно распределяют между двумя дочками.

Аня сначала хотела сказать что-то вроде «Я и не думала ревновать к Насте, а что, надо было?» Но вовремя спохватилась. Актриса из неё никудышная, «всё на лице написано», как говорит папа. Значит, там сейчас написано примерно вот что: «Мне очень грустно и одиноко и никто не может мне помочь». Вообще-то так и есть. Но незачем родителям знать подробности, у них и правда много забот с малышкой. Пусть лучше думают, что их старшая дочка настолько глупа, что готова соревноваться за родительскую любовь с новорожденным младенцем.

Аня пообещала не чувствовать себя брошенным ребёнком, мама дала слово уделять ей больше внимания, ужин наконец-то закончился и Аня отправилась к Маше.

Дома Маша очень убедительно играла роль человека, который сегодня тренировался как зверь (вот у кого на лице ничего не написано, вернее, написано то, что нужно самой Маше)!

— Я теперь всегда буду приходить на занятия пораньше! – заявила она, — Если размяться перед началом, то можно ещё побороться и попасть в спортивную группу, а не в оздоровительную.

— Не стыдно врать? – спросила Аня, когда они остались в Машиной комнате одни.

— А одно другому не мешает. Я провожу расследование и тренируюсь. Детектив должен быть подтянутым и спортивным.

— Но ты же сегодня не тренировалась! – удивилась Аня.

Маша сказала, что сегодня – исключительный случай. Нужно было отработать версию с уборщицей. И вот как она её отработала.

Маша действительно пришла раньше всех. Быстро переоделась в пустой раздевалке и спряталась двумя этажами выше, в коридоре. Там, где проходят курсы английского языка. Заодно прослушала фрагмент урока по деловому английскому, детектив должен знать языки, чтобы проводить расследования на международном уровне.

Когда преподаватель попросил учеников непринуждённо побеседовать в группах о последних биржевых новостях, электронные часы показали «17:00», что означало, что гимнастика уже началась. И Маша преспокойно спустилась вниз. Припомнила все обиды, которые нанесла ей Ангелина. Отдельно во всех подробностях представила момент, когда она, в радостном возбуждении, спрашивает у папы, что за удивительная башня ждёт их у входа в Старый город, а папа начинает цитировать из путеводителя статью, озаглавленную «Толстая Маргарита».

Маша заплакала по-настоящему. Наконец-то. Впервые с того момента. Потому что заплачь она перед родителями, их путешествие превратилось бы в нескончаемую муку, приправленную речами о том, что она не обязана всем нравиться и должна быть выше этого. Маша так старалась не заплакать в тот день, что плохо запомнила экскурсию по Старому городу. Зато разработала несколько приёмов, позволяющих удержать в себе слёзы. Детективу это просто необходимо. Но сейчас – сейчас плакать можно и даже нужно. Для дела. И если честно, давно хотелось выплакаться.

Уборщица, оттиравшая подоконник, прислушалась к всхлипам. Огляделась. Отложила губку, сняла резиновые перчатки и поспешила на помощь.

О, она уже многих в этом коридоре утешала, всякое видела. Особенно рыдают, когда начинается распределение по группам: я не хочу без подружки, а я не хочу в оздоровительную, а кто-то хочет в профессиональную, но переволновался на итоговом выступлении, хотя весь год был молодцом. Кому-то костюм не купили, кому-то номер не тот дали…

А Маша что? Упала? Ударилась? Опоздала? С занятия выгнали?

Обижает? Кто, эта, крыска жидколягая? Ничего Маша не толстая. Вон, смотри на меня: что я, толстая? А как со шваброй управляюсь!

Не надо из-за неё плакать, пусть она сама плачет, жизнь у неё трудная. Да, не смотри так. В деньгах купается, а любви не видит. Ангелина, Ангелина, кто же ещё. У родителей её такая работа, что нужно постоянно быть в разъездах. Или наоборот – можно постоянно путешествовать. Это я не очень поняла, а переспрашивать неудобно.

Когда Ангелина родилась, родители её, конечно, поселились ненадолго в своей квартире. А потом решили брать её с собой. Поехали куда-то на край света, а у Ангелины начали резаться зубы. Пришлось срочно возвращаться.

Хорошо хоть бабушка пришла на помощь, хотя на самом деле она не бабушка, а чья-то дальняя тётя. Настоящие бабушки и дедушки Ангелины ещё слишком молодые, чтобы сидеть с ребёнком, они заняты работой и самореализацией. А родители – и того моложе, они сами ещё дети.

Бабушка приезжала сидеть с Ангелиной – сначала на часок, потом на денёк, потом на недельку. А потом родители укатили на край света (другой, не тот, где у Ангелины резались зубы) и время от времени звонят оттуда по телефону.

Ангелина с бабушкой-тётушкой живут в большой просторной квартире, и денег у них куры не клюют. Все родные бабушки и дедушки не жалеют средств на единственную внучку. Они всегда готовы оплатить поездку на море, новый телефон, катание на пони. Иногда они даже приезжают в гости, в большую просторную квартиру, но быстро устают: ведь с современными детьми так сложно! Лучше работать на трёх работах, чем воспитывать одного ребёнка.

А бабушка-тётушка ничего, справляется. Правда, Ангелина её совсем не уважает.

Но это потому, что родители не успели её правильно воспитать. Они вообще никак не успели её воспитать. А бабушке-тётушке воспитывать по-своему, по-старинке, строго-настрого запретили. Вот Ангелина и живёт на свете такая, невоспитанная.

Бабушка-тётушка её только балует, но надо не баловать, а любить, а ей родители не позволяют. Говорят, такая любовь, как в ваше время была, хуже всякого наказания современному ребёнку. Бабушка-тётушка тоже плакала, как вот сейчас Маша, когда ей такое сказали. Любой бы плакал. И Ангелине самой плакать бы надо: родных людей много, а никому не нужна. Родители и те вспоминают о ней от случая к случаю. Вспомнят – и звонят по телефону. Всё хорошо? Ну и у нас всё хорошо. И пропадают на месяц. Вот она с телефоном-то всё время ходит, ждёт их звонка. В прошлый раз вот тоже. Выплывает из зала, прыг с ногами на подоконник. Вот на этот, гляди, на откосе следы остались, уже не отмыть, придётся закрашивать. Сидит, болтает, ничего её не берёт, хоть кол на голове теши, хоть мокрой тряпкой хлещи. Пока не наговорилась со своими мамочкой и папочкой, не слезла. И такой же нахальной походочкой, не спеша – обратно в зал. Телефоном ещё поигрывает, нарывается на неприятности: с телефонами-то там нельзя, правилами запрещено.

Так что ты из-за неё не хнычь. То, что я тебе сказала, это пусть между нами будет, это мне её бабушка под большим секретом рассказала, не нужно, чтобы другие знали. А я тебе сказала, потому что не стоит она твоих слёз. Так и запомни. Мы – не толстые. Мы – фигуристые! Умывайся давай и беги на занятия.

Всё-таки Маша – прирождённая актриса. Так изобразила уборщицу, Аня как будто своими глазами увидела эту сцену!

— Ты говорила, на прошлом занятии Ангелина была без телефона? – уточнила Маша.

— Да. Сказала, раз у нас воруют, то она телефон у бабушки оставила.

— Которая ей никакая не бабушка. – продолжила Маша, — Значит, у Ангелины алиби. Уборщица видела, как она вышла из зала в день пропажи денег. Видела, как она села на подоконник и разговаривала. И видела, как вошла в зал, поигрывая телефоном.

— Теперь понятно, почему она вернулась с таким радостным видом. С родителями поговорила, — протянула Аня. – А я-то была просто уверена, что это она деньги припрятала. Мне прямо немножко стыдно перед ней.

— Нечего стыдиться, под подозрение всегда попадает самый подозрительный! – наставительно сказала Маша, — Честно, я даже рада, что это не она, а то было бы слишком просто. Никакой дедукции. Но к счастью у Ангелины теперь железное алиби, и мы её из списка вычёркиваем. И поэтому главный подозреваемый… — Маша сделала эффектную паузу, — Как ты думаешь, кто?

— Уборщица? – догадалась Аня.

Маша отрицательно покачала головой.

— У неё тоже алиби. Во-первых, она была не в курсе, что ты оставила деньги в раздевалке. Во-вторых, она с минимальной вероятностью знала о том, что раздевалка не заперта. Не тот это человек, который будет дёргать наудачу двери, а потом обшаривать шкафчики, понимая, что в случае чего он – в числе первых подозреваемых. А ещё я нашла график её дежурств: он висит внизу, на доске объявлений, все могут посмотреть. Влажная уборка раздевалок производится – та-дам – утром во вторник, в четверг и в субботу. Надо быть совсем сумасшедшим, чтобы оказаться в раздевалке в неурочное время и воровать там деньги. И полностью больным на голову, чтобы не убежать с наворованным, а, кряхтя, наклониться до самого пола и запихнуть конверт в щель под шкафчиком. Будь она настолько чокнутая, давно бы уже проворовалась. А она, я узнала, работает здесь уже семь лет. Это открытая информация. Ты знала, что на сайте нашей гимнастики обо всех сотрудниках можно узнать, где они учились, сколько лет работают именно тут и много всего разного? Кстати, Шпагата в Олимпиаде участвовала. А Девуле знаешь, сколько лет? Пятьдесят шесть! А выглядит как твоя мама!

— Так кто подозреваемый-то? – растерялась Аня. – Об этом на сайте не написано?

— Ознакомьтесь с материалами, коллега — небрежно бросила Маша и протянула Ане свой блокнот.

 

Из Машиного блокнота:

Подозреваемый №2 Наташа.

(Фоторобот подозреваемой во всю страницу. Уже не набросок — раскрашен карандашами)

Выходила из зала без свидетелей. Сама вызвалась бежать за аптечкой, хотя Ксюша могла за ней дохромать. Слишком быстро обвинила Еву. Предложила игнор Ани – чтобы прекратить все разговоры о пропавшем конверте.

Уборщица Наташу не видела.

Наташа знала, где лежат деньги и имела возможность их спрятать.

Но зачем? Мотив — ???

 

— Узнаем мотив – узнаем правду, — сказала Маша, когда Аня вернула ей конверт. – Она не говорила случаем, что ей на что-нибудь нужны деньги?

Аня задумалась. Про деньги вообще почти не говорили: хорошим тоном было делать вид, что ты о таких вещах не думаешь, потому что у тебя в доме нет проблем с деньгами. Ева как-то раз подняла эту тему, и очень пожалела.

— Я вспомнила! Про деньги! – вдруг осенило Аню, — Наташа сказала что-то про судебных приставов, а Ангелина сказала, что Наташин отец от них бегает. Приставы – они же штрафуют, правильно?

— Мотив! – воскликнула Маша, — Допустим, он попал в ДТП, сильно нарушил правила, страховка просрочена, даже штраф не оплатить. А дочка, значит, решила помочь…

Было неприятно думать, что Наташа хотела украсть деньги. Но то, что это не для себя, а в помощь папе, который попал в ДТП, несколько её оправдывало.

Аня долго не могла уснуть и всё пыталась представить себя на месте воровки. Себя – почти представила. А вот Наташу – нет.

Чтобы разобраться в своих мыслях, Аня включила свет, достала из стола тетрадку и записала ещё одну сказку:

 

Принцесса, которая всем помогала

В одном королевстве жила принцесса Наташа, которая всем помогала. Особенно своему папе королю, который любил скакать на лошади, не соблюдая правила движения. Он скакал через всё королевство, там его уже знали и не штрафовали. А когда перескакивал границы соседних королевств и нарушал правила там, его штрафовали. Два раза: за превышение скорости и пересечение границы.

Но он продолжал скакать. Потому что был чемпионом и даже выступал в скачках на Олимпиаде.

Когда казна в королевстве кончилась из-за штрафов, принцесса Наташа устроилась в соседнее королевство работать уборщицей. Она убирала там замок, утром во вторник, четверг и субботу, и однажды нашла на чердаке драгоценное ожерелье. Принцесса решила, что оно никому не нужно, потому что на чердаке давно уже никто не бывал, даже привидение оттуда уехало.

Принцесса Наташа взяла ожерелье и хотела его спрятать в карман, но тут зачем-то вернулось привидение, и принцесса кинула ожерелье в окно, чтобы на обратном пути в своё королевство подобрать и продать, а деньги отдать папе-королю на штрафы.

Но ожерелье, вылетев в окно, попало на шею королевы, которая жила в этом замке.

— Как мило! – сказала королева. – Привидение вернулось и сделало мне подарок. Я помню это ожерелье на портрете в нашей фамильной картинной галерее.

Потом королева посмотрела в зеркало и решила, что ожерелье её полнит.

— Ну его, — сказала она, — Триста лет назад у королев совсем не было вкуса.

И решила подарить ожерелье первому встречному. А это и была принцесса Наташа.

Принцесса очень обрадовалась, поскорее продала ожерелье и отдала деньги своему папе-королю.

А привидение обиделось на королеву и полетело вслед за Наташей. Узнав о причудах её папы-короля, оно стало летать за ним (это было очень быстрое привидение, оно тоже участвовало в Олимпиаде), и когда король на большой скорости подъезжал к границе чужого королевства, привидение появлялось перед лошадью, пугало её и заставляло повернуть назад.

С тех пор королю не выписали ни одного штрафа, и принцессе Наташе больше не нужно было устраиваться на работу уборщицей.

 

Аня поставила точку, а потом подвела под сказкой черту.

Нет, Наташа не могла взять деньги и обвинить другого. У неё, как сказала как-то Шпагата, обострённое чувство справедливости. Тогда почему это чувство не подскажет ей прекратить игнор?

 

Глава 5

 

В пятницу Маша пришла на занятия уже по-настоящему, без конспирации и пряток двумя этажами выше. Все очень обрадовались её возвращению. Особенно Ангелина.

— Ну как, видела башню? – первым делом спросила она.

— Я видела много башен. – светски отвечала Маша.

— Я имею в виду – в Таллине. В Старом городе.

— Там несколько башен. Я видела их все. Мои папа с мамой придумали супер-экскурсию специально для меня. Мы прямо отлично с ними погуляли. Твои, наверное, тоже для тебя расстарались, когда вы туда ездили?

— Да, — ответила Ангелина. И отошла в сторону.

А Маша – уже для вех – пересказала своими словами папин путеводитель по Таллинну.

— Молодец, что вернулась, — сказала ей Полина, — Только, чтобы ты знала, мы теперь с Аней не разговариваем. Полный игнор.

— А что такое? – притворно оживилась Маша.

Но тут в раздевалку вошла Аня, и все начали перемигиваться и пересмеиваться. Маша демонстративно отвернулась от неё – как и было условлено.

И хоть это было оговорено несколько раз, и Маша даже письменно пообещала, что игнорировать будет лишь для пользы дела, Аня приуныла ещё сильнее. Вот как так? Ты ни чём не виноват, но общественное мнение тебя виноватым назначило – и думает, что дело сделано. А похититель-шутник, скорее всего, тоже находится тут. Интересно, каково ему?

На занятии Шпагата несколько раз поставила Аню в пример остальным. Смотрите, говорила она, вот человек, который пришел на гимнастику, а не на тусовку с элементами свободных вращений руками и ногами. Перестаньте отвлекаться друг на друга и займитесь, наконец, делом, до выступления не так много занятий осталось.

Машу она тоже похвалила. Сказала только, что ей надо нагнать всю группу и подучить основные движения.

— Кто бы мне помог-то? – изобразила растерянность Маша, с надеждой посмотрев на Наташу.

— Нет проблем, давай прямо после занятий! – отозвалась та.

Но одна проблема всё-таки была. Шпагата сказала, что заниматься с отстающей подругой – дело, безусловно, благое, и она от Наташи ничего иного и не ожидала. Но только пусть девочки не думают, что им будет позволено остаться в зале. После окончания занятий тренер сдаёт учеников с рук на руки родителям и с этого момента за них не отвечает. А если они останутся в зале, начнут заниматься и убьются, у тренера будут большие неприятности.

— Хорошо, а вы можете сдать нас родителям, а потом пустить обратно в зал? – спросила Маша.

Шпагата покачала головой.

— А сдать родителям и пустить вместе с ними?

— Не положено. Без пропуска нельзя.

— А если мы будем заниматься в вестибюле? – нашла выход Наташа, — На глазах у родных. Там, внизу, где они и сидят?

— Об этом договаривайтесь внизу. Меня это уже не касается, — сказала Шпагата.

После занятий Аня быстро переоделась и убежала из раздевалки первой. Стоило ей закрыть за собой дверь, и все девочки, перебивая друг друга, принялись пересказывать Маше историю с конвертом. Больше всех старалась Вика. Она припоминала, а то и выдумывала обидные для Ани подробности, ловила взгляды Полины и Наташи, видела их одобрение, и вдохновение переполняло её ещё сильнее.

— И когда Аня закричала – держите Еву, это она украла мои деньги, — мы все прямо обалдели от такой наглости! – заливалась она.

— Вообще-то Аня ни разу меня в воровстве не обвинила, — вступилась Ева, — Остальные – да. А она – нет. Странно, что все об этом забыли.

— Точно, — сказала Полина, — Аня просто потеряла деньги и подумала на нас на всех. Что мы их украл. А когда выяснилось, что они под шкафчиком – мы решили её наказать игнором.

— По-моему, хватит уже над ней издеваться, — тихо сказала Ксюша.

— Ты что-то знаешь, чего не знаем мы? – насмешливо спросила у неё Полина.

Ксюша смутилась и замолчала. В раздевалку заглянули старшие ученицы из спортивной группы и неприятными голосами спросили «Ну скоро?» и «Девочки, вы домой случайно не опаздываете?»

— Спасибо, мы никуда не опаздываем, — с напускной вежливостью ответила Полина, неторопливо застёгивая сумку.

— А вот вы в профессиональную группу опоздали, и срываете зло на маленьких! – добавила Ангелина.

— Я тебя, маленькая, запомню, — сказала ей одна из старших, — Приду на ваше выступление, посмотрю, как ты везде успеешь.

Наташа с Машей не стали дожидаться окончания их беседы и побежали вниз. Они договорились заранее, что тренироваться в вестибюле будут в обычной одежде. Во-первых, обратно в раздевалку их уже не пустят. Во-вторых, внизу прохладно, то и дело открывается входная дверь, и новоприбывшие приносят с улицы морозный воздух.

За Машей пришел папа. Он спокойно отреагировал на то, что дочке нужно повторить пропущенное, причём не где-то, а прямо тут, в вестибюле. «Отлично, — сказал он, взглянув на часы, — Нам с тобой на обратном пути поручено зайти в магазин за продуктами. Значит, за продуктами зайду я один, потом вернусь за тобой, и мы потратим на это примерно столько же времени, сколько планировали. Но ты при этом ещё и позанимаешься с пользой».

За Наташей пришла бабушка – та самая, баскетболистка. Она сидела рядом с бабушкой Ангелины и жаловалась на жизнь, совсем как обыкновенная, не спортивная бабушка.

— Я возлагала надежды на дочь, — вздыхала бабушка Наташи, — но она у нас вообще к спорту равнодушна. Думала, подрастёт внучка, я вернусь работать, меня ведь до сих пор зовут обратно тренером. Вот, только вчера звонили.

Она достала из кармана кнопочный телефон и показала бабушке Ангелины номер – очевидно тот, с которого ей звонили.

— Если зовут – надо идти! – сказала бабушка Ангелины – Я бы сама куда угодно пошла работать – не берут.

— А вы идите уборщицей – посоветовала бабушка Наташи, указывая на объявление на стенде – «Срочно требуется уборщица выходного дня».

Бабушка Ангелины почему-то обиделась.

— Ну, знаете, от вас я такого не ожидала. Думала, интеллигентный человек.

— Уборщица выходного дня – это та, которая берёт швабру и убирает из календаря все выходные дни. И они становятся будними! – сказала Наташа, — Бабуля, извини, но нам с Машей надо немного потренироваться прямо тут. Посидишь полчасика?

— А куда я денусь? Есть у меня выбор? – миролюбиво проворчала бабушка.

Появилась Ангелина. Вид у неё был такой, будто она только что лично перевела всю спортивную группу в оздоровительную, а себе застолбила место в профессиональной.

Маша и Наташа решили дождаться, когда все разойдутся. Но то же самое решила и Ангелина.

— Ты чего домой не идёшь? – спросила у неё Наташа.

— А вы? – ухмыльнулась та.

— Мы номер повторять будем. Хочешь с нами?

— Вы будете повторять. А я – смотреть. В вестибюле же сколько угодно можно сидеть после того, как нас сдали на руки родителям.

— Ну её, — шепнула Маше Наташа, — Не обращай внимания, встань к ней спиной и повторяй за мной.

Но встать спиной к Ангелине было не так-то просто.

— Ой, бабуся, что-то мне тут дует. Я пересяду на вон ту скамейку? – сказала она. И оказалась в первом ряду.

Маша только-только уяснила, что левый носок надо тянуть, а правой рукой при этом делать волну, только повторила оба движения сносно и плавно, как вдруг…

— Браво! Браво! – закричала Ангелина. Маша споткнулась и чуть не завалилась на бок.

Наташа стиснула зубы и велела Маше снова встать спиной к Ангелине.

— А тут как будто жарко, — сообщила та, — Бабусь, я снова пересяду, хорошо?

— Да делай ты что хочешь, — сквозь зубы прошипела бабушка. Ей было неудобно перед бабушкой Наташи и гардеробщицей, которые видя, что она не в состоянии справиться со своей внучкой, сочувственно качали головами.

Маша вытянула носок, сделала рукой плавное движение – и снова увидела ухмыляющуюся физиономию Ангелины.

— Продолжайте, продолжайте, — подбадривала насмешница, — Очень интересный у вас цирк. Лучше, чем на Фонтанке.

Тут Наташина бабушка встала во весь свой великолепный баскетбольный рост и голосом профессионального тренера спросила:

— А ты, девочка, чья? Что это ты у всех под ногами болтаешься? Оделась? Собралась? Бери за ручку бабушку и идите домой.

— Это уж нам самим решать, когда идти! – поджала губы бабушка Ангелины. Теперь ей не было неудобно. Доверенного ей ребёнка обидели, а это как если бы обидели её саму. Значит, она может защищаться, и всё высказать этой возомнившей о себе страусихе.

— В колонну по одному ста-ановись! – гаркнула бабушка Наташи, — Кру-угом!

Ангелина, её бабушка, а также Маша, Наташа и гардеробщица, молча наблюдавшая за тренировкой, вскочили по стойке смирно, постарались вытянуться как можно выше и развернулись на месте.

— Ну вы и солдафон! – спохватилась бабушка Ангелины, плюхаясь на своё место.

— Я генерал! – грозно сказала бабушка Наташи, — И вот что я вам скажу. Не приструните девчонку сейчас – уже она, а не я будет вами так командовать. Я говорю, что есть. А теперь присоединяйтесь к тренировке. Или собирайтесь и идите домой. Или-или.

— А как же вы? – ехидно поинтересовалась Ангелина, — Вы тоже будете тренироваться?

— Ха! – выкрикнула бабушка Наташи и вдруг присела с вытянутыми вперёд руками. Встала, присела, снова встала.

— Можно мне с вами? – робко спросила гардеробщица, — Сижу весь день на одном месте, аж ноги затекли. Хочется хоть немного размяться.

— Присоединяйтесь, места хватит на всех, — весело сказала бабушка Наташи. – Кто с нами – тот занимается, кто уходит – не мешает остальным.

Уборщица, которая как раз собиралась уходить, тоже присоединилась к разминке.

— Это вы здорово придумали! – сказала она Наташиной бабушке, — Вам надо вести оздоровительную группу «для тех, кому за».

— Для тех, кто ещё ого-го! Переходим к махам! – скомандовала бабушка Наташи и пару раз энергично махнула ногой в сторону, едва не задев Ангелину, которая продолжала сидеть в своём первом ряду.

— Балаган устроили! Ребёнка мне зашибут!– сплюнула бабушка-тётушка и утащила упирающуюся воспитанницу домой.

Вернулся с покупками Машин папа, попросил позволения позаниматься вместе со всеми.

— Сколько пользы и радости в спонтанных занятиях спортом! – воскликнул он. Мысленно он уже писал об этом статью в интернет.

Маша с Наташей, отработав нужные элементы выступления, плюхнулись на скамейку – теперь уже зрителями был они. Но зрителями тихими и воспитанными.

Маша попросила Наташу ещё раз рассказать о том, что случилось в тот день, когда у Ани пропал конверт с деньгами. Наташа пустилась в воспоминания. Что-то не складывалось. Наташе очень хотелось выставить Аню виноватой: ведь Ева пострадала ни за что. Но из рассказа само собой выходило так, что Аня, как и Ева, оказалась виноватой без вины.

— Как будто кто-то решил ей навредить, — бросила пробный шар Маша.

— Я об этом думала. – сказала Наташа. Хотя такой поворот только сейчас пришел ей в голову, — Похоже на Ангелину. Она могла нарочно припрятать конверт, чтобы посмеяться. Но она сразу бы и призналась. Она любит поиздеваться так, чтобы все знали, что это её работа. А исподтишка вредить не будет.

— А кто, по-твоему, будет?

— Не знаю. Логично, что тихонько будет вредить тихий человек. У нас самые тихие – Вика и Ксюша. Но они не злобные.

— А ты?

— А мне зачем? Мы с Полиной – супер-пупер-звёзды. Нам не нужно никого унижать, чтоб возвыситься.

— Тогда игнор Ани вам тоже не нужен. Может, отменить его?

— Ну, ясно, зачем ты всё это придумала. Я же вижу, ты связку эту выучить даже не пыталась. Так хочешь подруге помочь?

— А что такого? Ты бы тоже за подругу попросила.

— Конечно. Причём – сразу, ещё до начала занятия. Ладно, я посоветуюсь с Полиной.

И всё сложилось, кажется, наилучшим образом. Но Маше не давал покоя ещё один вопрос.

— В общем… Извини, если не в тему. Но я слышала, твоему отцу нужны деньги.

— Чего? Откуда? – нахмурилась Наташа и скрестила руки на груди. Маше показалось, что она идёт по тоненькой проволоке, и если скажет сейчас что-то неудачное, то Наташа изящным махом ноги отправит её вниз, в пропасть.

— Просто я могу одолжить. Мне дают карманные, а я их коплю. Не могу заставить себя потратить.

— Мне тоже дают карманные, и я их трачу, потому что дадут ещё! Я не хочу говорить на эту тему. И мне не нравится, что ты об этом говоришь! Отец не живёт с нами, ясно? Сказал, что у него нет денег на алименты, но это не так, у него куча деньжищ.

— Прости. – Маша смутилась. На мгновение она сама себе стала противна, как будто подслушала и подглядела что-то взрослое и секретное, что-то, что ей и знать-то ещё рано, — Извини, я никому не скажу. Просто ты мне помогла, и я тебе тоже хотела.

Наташа прищурилась, открыла рот, словно собиралась ответить что-то злое, потом отвернулась. Посмотрела на Машу через плечо и бросила: «Ладно, проехали».

Тем временем разминка «для тех, кому за» подошла к концу. Бабушка Наташи поблагодарила всех, кто не поленился и не застеснялся, и пообещала как-нибудь ещё раз провести такое занятие.

Машин папа всю дорогу с восторгом описывал свои ощущения. «Вот было бы здорово – говорил он, — Если бы в банках, магазинах, словом, везде, где нужно тратить время на ожидание, можно было этак взять и позаниматься гимнастикой. Как изменился бы мир!»

Они прошли ровно полдороги до дома, и тут Маша заметила, что папа забыл захватить покупки. Пришлось бежать назад. К счастью, бдительная гардеробщица, разомлевшая после тренировки, не вызвала охранников, чтобы те проверили содержимое двух неизвестных пакетов – синего и красного. Из синего торчал хвостик лука-порея, в красном , вероятнее всего, лежала картошка. Очень подозрительно!

Маше хотелось поскорее рассказать обо всём Ане, но папа предложил чистить картошку на скорость, чтобы к возвращению мамы с вечернего вождения у них была целая сковородка жареной с поскребушками картошки. Очистив одну картофелину, он вспомнил, что собирался написать в интернет статью о спонтанной разминке, отпросился к компьютеру и пропал. Так что жарила картошку и встречала с работы маму сама Маша. И к Ане она пошла уже на следующее утро, в субботу.

Там её ждала разминка, к которой не подготовишься на занятиях. Анины родители достали с антресолей прыгунки и повесили на турник в дверном проёме. Турник туда приладил папа, чтобы заниматься гимнастикой, не выходя из дома. Но потом он открыл для себя (и для мамы) чудеса планки, и турник из гордого спортивного снаряда превратился в заурядную перекладину, на которой болтались вешалки с выглаженными рубашками и блузками. Теперь компанию им составили прыгунки.

Только Настя прыгать не стала. Захотела в прыгунках качаться, как на качелях. Кому-то (родители указывали друг на друга, вины за собой никто признавать не хотел) пришла в голову мысль качнуть её, раз она не прыгает. И это стало началом прыгункового рабства.

Когда Маша пришла, мама лежала на диване, папа стоял, прислонившись к дверному косяку, а Настя хохотала и взлетала на своих домашних качелях всё выше и выше.

— Маша, мы тебе очень рады! – сказал Анин папа, — Смотри, как весело. Я качаю, а она смеётся. Хочешь попробовать? Держи. Просто качаешь и всё. Аня тебе объяснит, она хорошо умеет качать.

— Я только что качала! – возмутилась Аня.

— Да, и поэтому Маша пришла тебе на помощь. Друзья друзей не бросают. А мы пойдём немного телик посмотрим. Глянем одну серию – и вас подменим.

Сказав это, он помог маме подняться с дивана и увлёк её в соседнюю комнату. Оттуда очень скоро раздались звуки стрельбы и тревожная музыка.

— Одну серию — это значит, не меньше трёх, — со знанием дела пояснила Аня, — Вчера новым сезоном разжились, хотят поскорее всё посмотреть.

— Значит, подслушать не смогут! – сделала вывод Маша. Она обстоятельно (не забывая при этом мерно раскачивать прыгунки) пересказала подруге детали своей беседы с Наташей. Не упомянула лишь эпизод с папой, отметив только, что в деньгах Наташа не нуждается и потому из главного обвиняемого переходит в разряд самых второстепенных. Совсем обвинение Маша с неё снять не может, поскольку алиби у Наташи нет: бегая за аптечкой, она могла и в раздевалку заглянуть. Но к ней стоит вернуться только после того, как будет отработана версия с главным подозреваемым.

Наташа на минуту передала Ане лямку от прыгунков, достала из кармана блокнот, нашла нужную страницу, предала блокнот подруге и продолжила раскачивать ребёнка.

 

Из Машиного блокнота

Подозреваемый №3. Вика

В тот день ушла раньше всех. Ещё до того, как была обнаружена пропажа. Но позже Аня видела её в раздевалке. Вопрос – где Вика была всё это время? Может быть, спрятала конверт и решила вернуться за ним, если всё будет тихо. Но мама Евы (молодец!) подняла шум, и деньги были обнаружены.

Ищи того, кому выгодно. Кто выиграл от того, что Аню отправили в игнор? Вика!

Теперь её замечают и с ней дружат, она заменила Аню. А Аня заменила её.

 

— Так она хотела украсть деньги, или чтобы с ней дружили? – уточнила Аня, дочитав до конца.

— Мы это выясним! – пообещала Маша, — Прямо на следующем занятии. Я поговорю с ней, а ты возьмёшь на себя Ангелину.

— Ангелину? Но у неё железное алиби!

— Именно поэтому. Она точно не крала и не прятала конверт. А голова у неё устроена совсем не так, как у нас с тобой. Может подать хорошую идею.

«Одну серию» Анины родители смотрели до обеда. Потом занялись Настей, а подруг разогнали делать уроки.

Перед тем, как браться за уроки, Аня написала сказку.

 

Принцесса, с которой никто не дружил

В одном королевстве жила принцесса Вика, с которой никто не дружил.

Тогда королева, её мама, издала указ, что каждый подданный, у которого есть ребёнок подходящего возраста, должен прийти во дворец с этим ребёнком и участвовать в конкурсе друзей для принцессы. Кто ослушается — того посадят в темницу.

Подданные забоялись и повели детей во дворец. Но они очень любили их и не хотели отдавать принцессе, поэтому подучили неправильно отвечать на вопросы и проигрывать в конкурсах.

Конкурсов было очень много, потому что королеве было больше нечего делать, и она придумывала их целую неделю со своими придворными дамами.

Конкурсы были очень сложные. Так что все дети подданных, даже не притворяясь, проиграли и радостные родители забрали их домой.

На следующий год королева снова объявила конкурс друзей для принцессы. И на этот раз задания были совсем простые. Но всё равно никто не победил, потому что дети подданных весь год учились проигрывать: так они не хотели дружить с принцессой.

Ещё через год подданные и их дети снова собрались во дворце. На этот раз конкурс был всего один, его придумала принцесса Вика. Она подходила к каждому ребёнку и спрашивала: «Ты хочешь со мной дружить?» И все боялись сказать «нет», чтобы их родителей не посадили в темницу, и потому отвечали «Да».

Так у принцессы сразу стало много друзей! Целых 365 человек — столько, сколько дней в году.

Тогда принцесса решила, что каждый день будет дружить с кем-то одним. И стала ездить по королевству в своей скоростной золочёной карете и дружить со всеми по очереди.

Дети подданных, каждый по целому дню, дружили с Викой, потому что она была принцессой, и все боялись ей перечить. А когда она уезжала, бежали к своим настоящим друзьям.

Когда она уехала, одна девочка, не принцесса, сказала своей подруге, тоже не принцессе: «Если бы со мной согласились дружить 365 человек, я бы выбрала тебя и дружила только с тобой». «Я тоже!» — ответила её подруга.

А принцесса Вика так и не догадалась выбрать из всех детей королевства кого-то одного.

 

Глава 6

 

Няня-Яня нашла в интернете короткий путь и повела Аню на занятия гимнастикой. Можно поспорить – короткий он был или просто немного другой, но Аня спорить не стала. Менять маршруты всегда интересно. Кажется, что по новой дороге идёшь новый ты, и тебя впереди ждёт что-то новое. И обязательно – хорошее.

Но Аню в раздевалке ждала только Ангелина. Видимо, она тоже нашла короткий путь. Или соскучилась по своим жертвам.

— Как поживают твои денежки? Ты хоть догадалась их потратить или родителям отдала? – спросила она, солнечно улыбаясь.

— Хорошо, что ты об этом вспомнила! – попыталась скопировать её улыбку Аня, — Я думаю, что ты и спрятала мой конверт!

Посмотреть на них со стороны, выключив звук – так кажется, что две лучших подружки встретились и мило болтают.

— Вот это обидные подозрения. Ты считаешь меня такой заурядной? Если бы спрятала я, то уж подсунула бы его не тебе, а кому-нибудь другому!

— Например, кому?

— Маше, твоей лучшей подружке.

— Её в тот день не было.

— Да, точно. Тогда – самой себе. Потом нашла бы его и начала выяснять, какой гад подкинул мне конверт. Так можно было бы всех заставить подозревать всех.

— Поэтому ты думаешь, что я сама спрятала конверт под шкаф?

— Нет, ты бы мне его подсунула. Чтобы мне ата-та сделали.

— А Вика кому?

— Полине. Чтоб задобрить её. И только потом до неё бы дошло, какая она дура!

Аня улыбнулась вполне искренне. Всё-таки Ангелина – очень умная. Точно не глупее Маши. Почему тогда ей не хватает ума на то, чтобы притворяться доброй? А может быть именно ум подсказывает Ангелине, что притворяться бесполезно? Полина, например, прикидывается добренькой, но все видят, что ей наплевать на других, даже на подругу Наташу.

— А Полина? Кому бы она конверт подкинула? – продолжила игру Аня.

— Разделила бы ответственность. Кому-то конверт, кому-то – деньги. Это был бы целый театр, она такое любит.

— А кто не стал бы трогать конверт?

— Да откуда я-то знаю? По-моему, никто бы не стал. У нас все в своём уме. Кстати, никому ни слова о нашем разговоре. Мы же тебя как бы игнорируем.

Ну что за человек эта Ангелина! Чуть только проникнешься к ней симпатией – сразу выпускает колючки. Никого к себе не подпускает. Как будто боится, что кто-то захочет с ней дружить.

— О, конечно, люди в своём уме только так и поступают: игнорируют ни в чём не повинного человека. – отвернувшись от неё, сказала Аня. И раскрыла шкафчик в самом углу, возле глухой стены.

— Да ладно, это весело. – отозвалась Ангелина из противоположного угла, у самой двери.

Аня промолчала в ответ.

Не успели они переодеться, как пришли Наташа с Полиной. У Наташи была такая же гладкая аккуратная причёска, как у её подруги. Они напоминали двух злых сестёр Золушки, собравшихся на бал.

— Скажи своей бабке, чтоб она больше не обижала мою бабушку! – мрачно сказала Ангелина, глядя на Наташу в упор. – Она её до слёз довела в прошлый раз!

— А может это ты её довела до слёз? – вступила в разговор Полина, — Она, наверное, каждую ночь из-за тебя плачет!

— Я у неё – единственный свет в окошке! Она так сама говорит. – похвалилась Ангелина.

— Бедная старушка, — обращаясь к подруге, задушевным голосом произнесла Полина, — Её жизнь так темна, что этот вот свечи огарок она называет «свет в окошке».

— Просто бабулька любит, когда темно. У неё от света глаза болят и чесотка по всему телу, — предположила Наташа.

— Я предупредила! – гаркнула Ангелина, да ещё и ногой топнула.

Вика, которая в этот момент входила в раздевалку, в страхе чуть не бросилась обратно.

По традиции, оставшейся с тех времён, когда все в группе ещё были дружны, и никто никого не игнорировал, те, кто переоделись, присели на скамейку, чтобы дождаться остальных.

Когда все были в сборе, Полина торжественно обвела вех взглядом, попросила внимания и объявила, что игнор отменяется. Что это была ошибка. Аня – хорошая и с ней снова можно дружить.

Никто из девочек не задал уточняющих вопросов. Как ни в чём не бывало, Вика поздоровалась с Аней, словно только что её увидела.

На занятии Шпагата была рассеянной и даже не слишком лютовала: всего-то одна двойка за шпагат, Маше. И одно замечание за разговоры – Ане. А что было делать? Должна была Аня сообщить подруге, что с Ангелиной она уже побеседовала, а значит Вику можно опросить вдвоём.

Вика больше не спешила убежать из раздевалки самой первой. Она даже пыталась шутить с Евой и Ксюшей. Шутки походили на заранее заготовленные и отрепетированные репризы, но девочки из вежливости улыбались. Краем глаза Вика следила за реакцией Полины. А Полине было совсем не до неё.

Аня и Маша спустились вниз первыми – чтобы не упустить Вику. И застали такую картину.

Администратор, Шпагата, Девуля и гардеробщица окружили Машиного папу и ругали за то, что он разместил в интернете заметку про спонтанную разминку в вестибюле.

Администратор прямо-таки выходила из берегов, потому что эта разминка – грубое нарушение правил. Вестибюль общий, как и гардероб. «Танцевальная гимнастика» не арендует их целиком. В здании находится много разных организаций, не только спортивных и не только для детей. На вечерние пляски под предводительством бывшей баскетболистки можно было закрыть глаза, если бы Машин папа не написал об этом на весь интернет. Это недопустимо! Если студии поднимут из-за этого арендную плату, пострадают все, потому что придётся увеличить оплату за занятия.

— Но на весь интернет написать нельзя, — среагировала на знакомое слово Няня-Яня, — Он очень огромный. А ещё интернет – не газета. Оттуда всё можно удалять.

— Вы можете удалить? – с надеждой посмотрела на неё администратор, — Пойдёмте к нам, наверх, к компьютеру!

Аня и Маша нерешительно переминались с ноги на ногу, не зная, как помочь взрослым и стоит ли вмешиваться. Спустилась Вика, и мама принялась её укутывать.

— Да я сам! – отпихнув Няню-Яню, выкрикнул Машин папа, — Сам могу всё удалить, если вы такие костные! Если бы я не поставил тэги, вы бы и не нашли ничего. Сейчас тэги уберу – и ищите ветра в поле!

— Нет уж! – строго сказала Шпагата, — Удаляйте всё целиком!

— Пройдёмте к компьютеру! – нависала над ним администратор.

«Ты иди с Викой, я буду выручать папу!» — приняла решение Маша, и подтолкнула Аню к гардеробу, за вещами.

— Я хотел как лучше! – кричал Машин папа и размахивал телефоном, — Вы не понимаете! Это для вас лучшая реклама! Восторженные искренние записи пользователей!

— Лучшая реклама – это фото и видео с отчетного выступления! – отрезала администратор, — Родители смотрят их, и хотят, чтобы их дети тоже стали звёздами гимнастики. А ваши глупые записи нам ничего не дадут.

— Это умная запись, — тихо сказала Няня-Яня, — Просто вам она не подошла. Но человек имеет право выражать свои мысли.

— А ещё человек имеет право думать головой! Я девочкам разрешила потренироваться, и то, это против правил. У меня будут проблемы. У всех будут проблемы. Зато человек выразил мысли! – кипятилась Шпагата.

Девуля тем временем сбегала к кофейному автомату и принесла себе и ей капучино.

— Всё образуется, девули, — сказала она, — Он больше не будет. Это не повторится.

— Не повторится! – браво козырнула гардеробщица, — Я прослежу!

Бедного папу постепенно оставили в покое. Аня и Маша поспешно натягивали сапоги и куртки, но мама уже повязала Вике шарф и помогала дочке приладить на спину рюкзак со спортивной формой.

И тут.

— Подождёшь нас? – спросила у Вики Маша, — Нам же по пути?

Вика огляделась: видит ли Полина, что с ней хотят дружить не самые последние люди? Полина была занята: объясняла Наташиному дедушке, за что ругали Машиного папу.

— Вот наша бабушка, а! – хлопнул себя по ляжкам Наташин дедушка, — Нахулиганила, а отвечают за неё другие. Ничего не меняется.

Наташа, Полина и Полинина мама засмеялись.

Вика громко ответила Маше, что им, конечно, по пути, и она, разумеется, с удовольствием подождёт её и Аню. Нужно было цепляться за любую возможность отойти от края. Сегодня Аня снова вернула расположение группы. Машу никто, кроме Ангелины, не задевает. Значит, место изгоя вакантно. Оно очень подходит Ксюше, пусть она его и займёт. А у Вики будут целых две подруги!

Мама Вики тоже очень обрадовалась, и они дождались, пока Машин папа удалит запись, вызвавшую гнев администрации, пока Аня и Маша закутаются, и пока Няня-Яня объяснит администратору, что интернет в компьютере и интернет в телефоне – это практически одно и то же.

На улице было ветрено, но снег, присыпавший улицы утром, уже подтаял. Наташин дедушка неторопливо усаживался в машину Полининой мамы, Наташа с Полиной хихикали на заднем сидении.

Вика, Маша и Аня вышли из здания, взявшись за руки. В центре вышагивала Вика.

— Стойте, не двигайтесь, пока не уедет, а то ещё задавит! – распорядилась мама Вики и выставила руку, как шлагбаум.

Машин папа в иные дни охотно объяснил бы, что у водителя нет желания специально кого-то давить, и если не бросаться под колёса, то можно спокойно пройти перед машиной, но сегодня ему было не до того. Он жаловался Няне-Яне на людей с комплексом вахтёра. Няня-Яня молча поддерживала его, одним глазом поглядывая в телефон.

Ева под ручку с мамой прошли быстрым шагом мимо машины Полининой мамы: они знали, что их не задавят.

— А Шпагата сегодня ничего, — сказала Маша, — Добренькая была. Копила яд для моего бедного папочки.

— Да уж! Я так боялась, что она заметит, как я перепутала во второй части крестом вперёд и крестом назад! – воскликнула Вика.

— Я их всё время путаю! – созналась Маша.

— Викочка, ветер сильный. Ты не очень разговаривай, рот шарфиком прикрывай! – распорядилась мама.

Полина и её команда наконец-то уехали, и девочки, в сопровождении взрослых, медленно двинулись в сторону ближайшей автобусной остановки.

Машин папа заметил, что Няня-Яня кивает не ему, а своему виртуальному собеседнику и замолк. Зато не стихала мама Вики. Она очень любила свою дочку и ужасно переживала за неё каждую секунду. «Шарф не колючий? Хочешь попить? Пройдём остановку пешком или ты хочешь домой? Курочку на ужин скушаешь, я перед выходом приготовила». Машин папа потом сказал Машиной маме, что когда он в следующий раз подумает, что слишком опекает дочку, то вспомнит про маму Вики.

А Маша подумала, что мама Вики, хоть она и добрая такая, сильно напоминает маму Ксюши. По крайней мере тем, что дёргает её постоянно, не даёт сосредоточиться. Но за годы общения с мамой Вика научилась вести разговор с ровесниками и одновременно вежливо отвечать маме.

— Так всё-таки жаль, что у меня костюма не будет, — сказала Аня.

— А мне жаль, что у меня будет! – с жаром ответила Вика, — Нет, мама, не колючий.

— У тебя? – удивилась Аня. – Ты не говорила.

— Потому что всё глупо вышло. Я что-то не так услышала и решила, что костюмы нужны всем обязательно. Спасибо, мамуля, я после занятий попила. Да, тёпленького, из термоса. Короче, я сдала деньги, чтоб быть как все нормальные люди. И теперь – опаньки – у меня всё опять не как у людей.

— У тебя лучше, чем у людей. – ввернула Маша, — У тебя как у звёзд! Полина ведь тоже костюм заказала.

— Вот позорише будет! Все сперва решат, что я лучшая, как Полина. А потом увидят, что я путаю крестом вперёд и крестом назад и станут смеяться. Мама, мне всё равно: могу и пешком. Не устала. Не мёрзну. Были бы мы хоть втроём в костюмах!

— А когда ты деньги успела сдавать? — спросила Аня.

— Да в последний день. Я быстро переоделась после занятий, спустилась, мама дала мне деньги и я отнесла их администратору. Она взяла и говорит: «Ты успела впрыгнуть в последний вагон, я сейчас подведу черту и больше принимать ничего не буду».

— В последний день, значит. Ты хотела быть в костюме, как Полина? – спросила Аня, — И поэтому спрятала мой конверт? Чтоб я не смогла заказать себе костюм?

— Маша, у тебя нормальная вообще подруга? – рассердилась Вика, — Что я спрятала? Да, мама, съем всё, что скажешь… Может, вы так всегда поступаете, но у меня в семье не принято чужое брать и прятать. И я не знала, что костюм будет только у Полины.

— Подожди, ты её не так поняла, — сказала Маша, — Аня хотела сказать, что…

— А когда конверт нашелся – ты побоялась признаться, — продолжила свою мысль Аня.

— Точно, не все дома у тебя! – с оттенком жалости в голосе сказала Вика, — Как тебе сказать? Я костюм заказала, но выступать буду в обычном, понимаешь? Я не хочу, чтобы меня на сцене с Полиной сравнивали! Хорошо, что ты нашла свой вонючий конвертик, а то бы сейчас сказала, что мы с мамой украли твои деньги и на них сделали мне костюм. Тебе обязательно нужно виноватого найти, да? Стыдно признаться, что тупо уронила и не заметила, и сама во всём виновата? Мамуль, я очень устала. Поедем на автобусе.

Вика схватила маму за руку и потащила её к остановке с резвостью, невиданной для человека, который очень устал.

— Машенька, — сказал папа, когда обе они скрылись в вечернем сумраке, — Когда я буду доставать тебя заботой, скажи только два слова: «Мама Вики».

— Ты меня не достаёшь, — улыбнулась Маша, — А сейчас – «Мама Вики». В смысле, нам с Аней надо поговорить наедине.

— Понял! – обрадовался папа, — Уважаю ваше право!

И отошел в сторону, будто он вовсе не с ними, а с Няней-Яней.

— Зря ты её обвинять стала, — сказала Маша, — У неё алиби. Она в раздевалке одна не оставалось.

— Тогда зачем ты сказала, что её надо проверить? – рассердилась Аня.

— Потому что она ушла раньше всех.

— Она всегда уходила раньше всех!

— Да, но в тот день ты встретила её внизу. Мне было важно выяснить, что она делала всё это время. Её объяснение удовлетворительно. Заметь, она не стала скрывать, что сдала деньги на свой костюм в тот самый день, когда пропали твои. А захотела бы – соврала, что сделала это давно, ещё до Нового года.

— Она же глупая у нас. Ума не хватило.

— Но хватило на то, чтобы у всех на глазах достать из твоего шкафчика конверт и перепрятать? Да, ей было выгодно перестать быть жертвой. Но тогда было бы разумнее подбросить конверт…

Маша внезапно замолчала, словно задумавшись о чём-то, что раньше не приходило ей в голову.

— Кому подбросить? – устало спросила Аня.

— Сейчас. – подняла палец Маша, — Мысль пошла.

Мысль свою она обдумывала до самого дома. Аня сердилась, но не торопила. Вдобавок, ей и самой было о чём подумать. С чего она решила, что Вика – глупая? Они толком не разговаривали раньше, сегодня – первый раз. И Вика вполне разумно рассуждала (чего не скажешь о самой Ане, увы!) Откуда вообще у неё такое мнение, что Вика – глупая? Да от Ангелины же! Она всё время на это намекает. А сегодня перед началом занятий Ангелина сказала Ане прямым текстом, что Вика по глупости подсунула бы деньги Полине, чтобы таким образом перед ней выслужиться. Это было нелепое предположение. С самого начала. Сама Ангелина это понимала. Просто ей нравится измываться над Викой, хотя бы и за глаза. И вот Аня, поговорив с ней лишь раз, переняла эту манеру. И посмотрела на Вику глазами Ангелины.

В молчании дошли до дома. Машин папа заявил, что он не в силах ждать с работы жену, чтобы пожаловаться ей на эту дубину гимнастическую, которая заставила его удалить прекрасный и продуманный материал. Что ему нужно поделиться с уважаемыми соседями историей этой несправедливости. Ведь – увы – в интернете он пожаловаться не может, Шпагата предупредила, что будет за ним следить.

Няня-Яня на автопилоте довела Аню до квартиры и отправилась к себе. Машин папа стал с порога жаловаться на злых гимнастических тёток. Анины родители сказали, что готовы пожалеть его и выслушать, если он согласится покачать Настю. Это очень просто: туда-сюда, как на качелях. Когда отвалится правая рука – можно качать левой.

— Я левша. Переученный, — напомнил Машин папа.

Он взялся за лямки прыгунков. Настя весело залопотала. Машин папа принялся её раскачивать и отметил для себя, что о столь удивительном случае прыгунковой зависимости можно будет написать в интернет. Но сначала – пусть соседи пожалеют его загубленную статью о спонтанной разминке.

Убедившись, что взрослым есть, чем себя занять, Аня проводила Машу в свою комнату, а сама пошла на кухню, чтобы нарезать бутерброды. Когда она вернулась, Маша дописывала что-то в своём блокноте и загадочно улыбалась.

— Итак, коллега, все обвинения с Вики придётся снять. От случившегося она только проиграла, — авторитетно заявила она, — Но когда мы заговорили о том, кому Вика могла подбросить конверт, я мысленно стала перебирать самых неавторитетных девочек из нашей группы. Всего нас трое: сама Вика, я и Ксюша. Меня в тот день не было. Значит, Вике стоило бы подбросить деньги…

— Ксюше! – воскликнула Аня.

— Я стала рассуждать дальше. От Ксюши меньше всего ожидаешь, правда? Но я заметила, что она всегда вздрагивает, озирается и жмётся к шкафчику, когда заходит речь о пропавшем конверте. Поэтому позвольте вам представить подозреваемого №4

И Маша пододвинула к Ане свой блокнот, а сама занялась бутербродами.

 

Из Машиного блокнота.

Подозреваемый №4 – Ксюша.

Ксюша всегда выходит в зал последней. Это значит, какое-то время она проводит в раздевалке совершенно одна. Все к этому привыкли, но это значит, что у неё была возможность взять конверт и спрятать! Когда она разбила коленку – то надеялась, что её отправят за аптечкой саму. Но вмешалась Наташа и спутала планы. Так конверт остался не перепрятанным! А может быть наоборот, Ксюшу замучила совесть и она хотела положить конверт обратно, разбила ногу, но Наташа помешала.

 

— Может, мама не зря её всё время ругает? – отодвинув блокнот, сказала Аня, — Может, есть за что?

— А может и нет. Следствию в нашем лице предстоит это выяснить! – важно объявила Маша, пододвигая к себе последний бутерброд.

Машин папа долго качать прыгунки не смог. Поскрёбся в дверь Аниной комнаты и, не заходя внутрь, крикнул, что он ни в коем случае не хочет мешать приватному разговору, но уже пора домой.

Когда Маша ушла, Аня долго сидела за столом, думая о том, каково это – быть Ксюшей, на которую мама всё время кричит. И написала вот такую сказку:

 

Принцесса, которую все ругали

Жила-была принцесса Ксюша. Король с королевой решили воспитать её сурово. Чтобы подготовить к тяжелым временам, которые вот-вот настанут.

Тяжелые времена для принцессы настали, как только она родилась.

К другим принцессам всегда приглашали добрых фей с подарками, но к бедной Ксюше позвали всех самых злых ведьм и бабок-ёжек из пяти ближайших королевств.

Пусть принцесса узнает, что мир – суровое и плохое место.

Ведьмы и бабки-ёжки наелись за праздничным столом и стали добрыми и творить злое колдовство уже не могли. Но чтобы не разочаровывать короля с королевой, они как следует обругали принцессу на прощание, сели на мётлы и в ступы и разлетелись по своим избушкам.

Король с королевой приказали всем придворным выучить слова, которые сказали эти злые женщины, и повторять Ксюше каждый день.

Раз в месяц даже проводился конкурс: кто лучше всех обругает принцессу. Победителю давали денежный приз.

А в день рождения Ксюши ругать её разрешалось всем жителям королевства.

Так шли годы. Принцесса привыкла к тому, что все её ругают, и не обращала на это внимания. «Мы подготовили её к тяжелым временам! Она нам ещё спасибо скажет!» — радовались король с королевой.

Однажды принцесса поехала в соседнее королевство на бал. К ней приставили четверых отборных грубиянов из числа придворных, чтобы они ругали её по дороге туда и назад.

Но в соседнем королевстве были такие запутанные дороги, что кучер заблудился в трёх соснах и послал всех четырёх грубиянов искать нужную дорогу. Когда грубияны не вернулись через час, он сам пошел на поиски. А принцесса осталась одна. Сначала ей было очень непривычно: никто не ругал её и не готовил к будущим трудностям.

«Может быть, тяжелые времена уже настали?» — подумала она.

И вылезла из кареты.

Тут из леса выскочили разбойники. Они часто промышляли на этом перекрёстке и очень обрадовались, увидев дорогую карету из соседнего королевства.

«Только не ругаться! Грабим вежливо! Всё-таки принцесса!» — предупредил предводитель разбойников.

И разбойники вышли из леса. Они были очень вежливы, особенно предводитель. Принцесса Ксюша сначала даже решила, что они говорят на незнакомом ей языке.

А когда поняла, что этот мужчина с кривой саблей и огромной бородой все эти вежливые слова говорит именно ей, то сразу в него влюбилась. И он сразу влюбился, потому что предыдущие принцессы, графини и маркизы, у которых он отбирал кареты, ужасно ругались и даже били его сумочкой между глаз.

— Вот! Теперь настали тяжёлые времена, к которым мы тебя готовили. — обрадовались король с королевой, когда принцесса обвенчалась с предводителем разбойников и уехала жить в леса соседнего королевства.

Но они ошиблись. Как только муж-разбойник показал принцессе Ксюше свои леса, она организовала фирму проводников и гидов. Теперь никто не плутал по запутанным дорогам — он мог нанять штурмана, который показывал самый короткий путь. И разбойников никто не боялся — они все были заняты в фирме. Когда четыре грубияна-придворных, которых когда-то отправили в гости вместе с принцессой, выбрались из леса, Ксюша взяла их в свою фирму. Конечно, не проводниками: ведь никто не хочет, чтобы его ругали за его же деньги. Но грубияны отлично мыли кареты и когда выяснили, что им больше не нужно ругаться, постепенно стали милыми и вежливыми. Как разбойники.

Узнав про успехи Ксюши, король с королевой самодовольно сказали: «Это всё благодаря нашему воспитанию!»

 

Аня закрыла тетрадку. Иногда сказки получаются совсем не о том, о чём ты их пишешь. И даже не о том, о чём думаешь. Сказки – самая непредсказуемая вещь на свете.

 

Глава 7

 

На 8 марта Аня получила в подарок ещё одну принцессу с аксессуарами, а Маша – велосипедный шлем. Сам велосипед родители пообещали подарить ей на день рождения, в конце мая.

«А пока велосипеда нет, я буду ходить в шлеме!» — объявила Маша. Шлем оказался превосходным приобретением, его примерили даже Анины родители. Выяснилось, что в шлеме можно купать Настю. Не в том, конечно, смысле, что он был огромным, как ванночка, в него наливали воду и запускали ребёнка. А в том, что шлем плотно прилегал к голове, под него можно было спрятать волосы, и не опасаться того, что малышка, улучив момент, пока её намыливают гипоаллергенным гелем для младенцев, повиснет на них, как на лианах. Анина мама ужасно страдала от этой привычки милой малютки. Ни платок, ни купальная шапочка не спасали: Настя умудрялась вытянуть хоть прядь, и ка-ак за неё дёрнуть!

Четыре выходных прошли плодотворно: взрослые по очереди примеряли велосипедный шлем, девочки готовились к беседе с Ксюшей. После неудачи с Викой Аня попросила освободить её от участия в расследовании, но Маша пообещала, что самые неудобные вопросы она возьмёт на себя, а Ане останется только изображать «доброго полицейского» (Маша будет, конечно, «злым»), да следить за Ксюшиной мимикой и жестикуляцией.

— Есть наука физиогномика, и она нам поможет. Бывает, что человек что-то говорит, а при этом врёт. А тело его знает, что всё – ложь, и подаёт собеседнику сигнал: не верь, не верь!

— Зачем оно так делает?

— Не знаю. Там не написано. Может, ему стыдно. Нам с тобой будут важны только признаки вранья. Если увидишь, что Ксюша говорит и при этом трогает нос или уши…

— Чьи?

— Свои, конечно. Трогает – значит, врёт. И ещё если закашляется. Или просто рот рукой прикроет. Ты тогда сразу фиксируй, на какой фразе это произошло, и подавай мне сигнал.

— Какой сигнал? И куда фиксировать? – растерялась Аня

— Э…Ну просто ты записывай фразу в блокнот, а я сразу пойму. Раз записывает – значит, дело не чисто. И смотри внимательно, не перепутай. Трогает ухо – врёт. А если трогает или треплет волосы – то неуверенно себя чувствует. Ксюша точно будет не уверена в себе, когда мы с тобой её окружим.

— Значит, Настя, чувствует себя неуверенно и поэтому треплет всех за волосы… – предположила Аня. И даже потянулась к листку бумаги и ручке, чтобы записать это наблюдение.

— Мне кажется, у маленьких детей должна быть своя физиогномика. – возразила Маша.

Во вторник Няне-Яне досталось ответственное задание: отвести на гимнастику не только Аню, но и Машу. Потому что Машина мама назначила занятия с учеником. Она думала, что её подменит папа, но тот всё ещё оплакивал загубленную злой волей гимнастических мымр статью о спонтанной разминке и потому сказал: «У меня будут дела! И вообще, не я выбрал для ребёнка эту дурацкую гимнастику. Я всегда был против. Вот если бы это был астрономический кружок или шахматная секция – тогда бы я её туда отвёл, невзирая на личные счёты». Мама Маши сказала: «Так в чём же дело? Почему ты не записал дочку туда, куда хотел?» «А что, можно было?» – спросил папа. И весь вечер просидел в интернете, подыскивая астрономию и шахматы для детей. А Няня-Яня тем временем отдувалась за всех.

Но это было даже хорошо. Для посторонних няня выглядит как взрослый человек, но у неё нет права решать за тебя, как у настоящего, родного взрослого. Она сидит себе внизу со своим телефоном и чатится с неизвестными друзьями и подругами, и вокруг себя ничего не видит.

На втором этаже пахло краской, но не сильно: ремонтники докрашивали последний оконный откос. Тот, который когда-то запачкала ногами Ангелина, уже был выкрашен. Ремонтники сняли все жалюзи, распахнули все окна, и холодное солнце освещало квадраты линолеума на полу.

Маша, Аня, Полина и Ева пришли раньше остальных и носились вчетвером по холодному коридору, как пятилетки.

Ксюша, как обычно, явилась последней.

Чтобы размяться, Аня всё занятие наблюдала за физиогномикой Шпагаты. Шпагата была не в духе. Ругалась, кричала, что четыре выходных подряд – это слишком много, что все всё забыли, что такой танец маленьких Буратин и на сцену-то стыдно выпускать.

При этом она непрерывно почёсывала нос и чихала, что было верными признаками вранья. Аня подумала, что Шпагата ругается для вида, а на самом деле очень довольна группой. Но в конце занятия правда открылась: у Шпагаты была жуткая аллергия на краску, и никто не предупредил её, чтобы она захватила из дома лекарство. Перебивая саму себя чиханием, она предупредила, что в пятницу, апчхи, всерьёз возьмётся за отстающих, и, апчхи, позовёт других тренеров, апчхи-апчхи, полюбоваться на позор «нашего колченогого кордебалета».

Колченогий кордебалет с хихиканьем умчался в раздевалку: впереди Полина, позади – Ксюша.

— Это она от аллергии такая злая! – успокаивала всех Наташа, — Краска высохнет, она и забудет. Да никто из тренеров и не пойдёт на нас смотреть, у всех свои занятия.

Аня размышляла над тем, как отличить признаки вранья от признаков аллергии.

— А у кого-то ещё есть аллергия на краску? – спросила она.

— У меня – непереносимость лактозы! – похвасталась Вика.

— А у меня – непереносимость Вики! – немедленно подхватила Ангелина.

— Ха-ха-ха! – сказала ей Полина, — Очень смешно!

Аня и Маша тянули время, стараясь переодеваться с Ксюшиной скоростью. И всё же они были готовы раньше её.

Маша выглянула за дверь. Убедилась, что все ушли – и закрыла её, перегородив проход не хуже Наташи. Ксюша вжалась в шкафчик.

— Не бейте меня. – попросила она безучастно. Ни жеста, ни гримасы – ничего такого, что Аня могла бы расшифровать с помощью физиогномики.

— Не будем, — пообещала она голосом «доброго полицейского».

— Точно, не будем, — грозно пророкотала Маша, — Если объяснишь, зачем взяла конверт с деньгами!

Это был выстрел наугад, как она потом объяснила Ане. Но он попал в цель!

Ксюша перестала вжиматься в шкафчик, села на скамейку и во всём призналась.

Действительно, когда в тот раз все ушли, она ужасно захотела рассмотреть всех принцесс, их аксессуары и питомцев, чтобы выбрать одну, самую лучшую. Мама обещала ей купить любую куклу на окончание учебного года. И вот Ксюша осторожно открыла Анин шкафчик, достала конверт, стала смотреть и выбирать. Тому, что в конверте лежат деньги, она не придала значения. Ведь она не собиралась оставлять их у себя. Просто хотела выбрать куклу и положить конверт обратно, что в этом такого? Но вдруг вернулась Полина, которой Девуля велела отнести в раздевалку телефон. Щёлк – это она сфотографировала Ксюшу на месте преступления. Она не поверила, что Ксюша рассматривала принцесс. Сказала – «Это версия для слабоумных. Может, принцесс ты и рассматривала. Чтобы потом на Анины деньги купить себе три набора». Устыдив Ксюшу, Полина велела ей вернуть конверт на место.

— А почему ты положила его под шкаф? – спросила Маша.

— Я не под шкаф! Полина видела! Она сказала: «Глаз с тебя не спущу, а то стащишь ещё что-нибудь!» Спросите у Полины, если мне не верите.

— Тогда почему ты всё время вздрагиваешь, если у тебя есть алиби? – продолжала напирать Маша.

— Вдруг Полина фотографию всем покажет? И меня будут ругать…

— А почему ты просто не попросила у меня конверт? – удивилась Аня. Она выпала из образа «добрый полицейский» и была сейчас просто девочкой, которая попала в несправедливую и дурацкую историю.

— Я думала, ты будешь ругаться.

— Попросить побоялась, а взять без спроса – нет! – рассердилась Аня.

— Ну вот, уже ругаешься, — расстроилась Ксюша.

— А когда конверт пропал и Еву обвинили в воровстве? – спросила Маша, — Тебе её было нисколечко не жалко?

— Но Ева… Она же выходила из зала, а раздевалка была не закрыта. Я тогда просто подумала, что она его взяла…

— Так же, как Полина подумала про тебя, — заметила Аня.

— Я пойду? – тихо спросила Ксюша.

— Деньги ты из конверта не доставала? Чтобы посмотреть, как они выглядят, и попросить себе такие же? – не удержалась Маша.

— Я уже сказала! Хватит меня ругать! Спросите Полину!

Вниз они спустились втроём. Ксюшина мама уже бушевала возле проходной.

— Почему сегодня так долго? Почти на час позже всех выходишь! — кричала она.

— Извините, — сказала Маша, — Ксюша из-за нас опоздала. Мы обсуждали… одно сложное движение. И увлеклись.

— Сама растрёпа, и подружек себе таких же завела!

Был бы здесь Машин папа — он бы научил Ксюшину маму повежливее вести себя в общественном месте. Но он искал шахматный кружок и дулся на гимнастическое начальство. А Няня-Яня даже не поняла, что речь идёт о вверенных ей девочках: она точно знала, что среди её подопечных растрёп нет.

Неожиданно на защиту Ани и Маши встала бабушка Ангелины.

— Гражданка, вы за своим ребёнком лучше следите, а чужих не трогайте.

— Это ваши дети?

— Нет. Вот моя, — кивок в сторону Ангелины, — Но я тут сижу целыми днями и мне надоело, что вы постоянно ругаетесь!

— А вы не слушайте. К вашей у меня претензий нет.

— Да какая разница: ваши, наши. Я, взрослый, пожилой человек, и то вздрагиваю, когда вы начинаете кричать. А каково детям всё это слушать? Она же у вас с ума сойдёт от такого воспитания!

— Правильно! – сказала мама Вики, — Сама нервная, и детей наших нервными сделает. Викочка, тебе не жмут сапожки?

— По какому праву вы меня тут оскорбляете? – взвизгнула Ксюшина мама.

— А вы первая на детей набросились! – вступила в разговор гардеробщица.

— Так то дети. Их надо ставить на место. А я – взрослый человек!

— А дети, по-вашему, не люди? – медленно поднимаясь на ноги, спросила бабушка Ангелины.

— Бабуля, тебе вредно волноваться! – подхватила её под ручку Ангелина, — Пошли лучше домой!

Аня и Маша дослушали бы этот спор до конца, но Няня-Яня, увидев, что они уже оделись, потащила их к выходу.

— Молодец бабушка-тётушка! – жизнерадостно сказала Аня, когда они вышли на улицу. — Теперь-то она поймёт, что плохо поступала. И больше не будет ругаться!

— Кто поймёт? Та крикливая дама? – уточнила Няня-Яня. Оказывается, кое-что она всё-таки слышала, — Ничего она не поймёт. А подруге вашей ещё и дома достанется. За всех защитников.

Вечер был тёплый и тревожно-прекрасный. Пахло ледоходом и пробуждением природы. В такие мгновения хочется тихо идти с подругой по освещённой фонарями улице и искать признаки приближающейся весны, которая по календарю уже 13 дней как наступила. Но Аня и Маша были заняты расследованием.

— Почему Полина сразу же не рассказала о Ксюше? – спросила Аня, — Вот как только выяснилось, что мои деньги пропали, но ещё не нашлись?

— Она видела, что Ксюша положила их на место и не выходила из зала одна. Значит, она точно не брала, это бы сразу выяснили. Выяснили – и забыли. А если промолчать, Ксюша будет вечно во власти Полины. Никто не знает, а она – знает! У неё даже есть фото. Это ведь так здорово — когда от тебя зависит человек. Когда он следит за твоим настроением. Когда просыпается и думает: а вдруг именно сегодня Полина сердита и меня разоблачит?

— Ужас. С тобой такое бывало? – спросила Аня. – Чтобы так дрожать и бояться? Я бы сама призналась, и пусть думают, что хотят.

— И я бы тоже. Но с нами такого не было. А вот у моего папы была бабушка-тиран. Он должен был угадывать её настроение, чтобы не получить ремня. Бедный мой маленький папочка.

— Значит, Полина – тиран? – задумчиво произнесла Аня

— Да. И Тиран-Полина знает, что в любой момент может раскрыть Ксюшу. И Ксюша это знает. Но теперь мы знаем об этом тоже. И власть Полины над ней пошатнулась.

— Скоро весна, — невпопад сказала Няня-Яня. – Так хочется солнышка, и чтоб дни стали длиннее.

Всю оставшуюся дорогу до дома обсуждали верные признаки весны и приметы, позволяющие определить, каким будет лето — тёплым, как ему положено или холодным, как в прошлом году. Лучшую примету придумала Маша: если летом поехать на море в тёплые края, лето там будет жарким.

Няня-Яня, повинуясь давно заданному алгоритму, поднялась на четвёртый этаж, позвонила в дверь Аниной квартиры и сдала обеих девочек на руки Аниному папе.

Папа поздоровался, извинился за то, что у него вся футболка в яблочном пюре и признался, что малышка не при чём, он сам случайно перевернул на себя баночку. Потом чмокнул Аню в щёку и скороговоркой сказал:

— Мама пошла по магазинам, Настя делает успехи, ужин в мультиварке. На кухне тебя ждёт подарок.

И умчался в недра квартиры, туда, где призывно курлыкала Настя.

На кухонном столе высилось сооружение: то ли игрушечный домик с трубой, то ли алхимический аппарат для приготовления по народным рецептам средства от насморка.

Аня вспомнила, что папа пообещал сделать ей кружку с крышкой, из которой торчит соломинка, чтобы пить молочный коктейль. Он сказал, чашка будет уникальная и лучше, чем в рекламе.

Для уникальной кружки папа взял длинную узкую баночку от детского питания. Прокрутил в крышке отверстие размером с соломинку. Поставил баночку в старый латунный подстаканник, купленный давным-давно на блошином рынке. Подстаканник со стаканом долго стоял на полке и украшал кухню, потом его куда-то убрали. Теперь папа нашел его и использовал. Банка из-под детского питания по диаметру чуть меньше, чем стакан. Поэтому чтобы она не вываливалась, папа обложил внутренности подстаканника поролоном.

— Голова у человека работает! – с уважением сказала Маша.

— В этот раз вышло лучше, чем когда он привинтил Барби отвалившуюся ногу с помощью самореза. Это такой здоровенный винт с гигантской резьбой.

Конечно, «ужин в мультиварке» так и остался в мультиварке – Аня даже выяснять не стала, что её ждёт. Ведь по закону гостеприимства подругу следовало угостить вкуснятиной, да и чудо-кружку опробовать не мешало.

Прихлёбывая молочный коктейль с бисквитами, подруги-детективы обсуждали дело о конверте.

— Следствие зашло в тупик, — вещала Маша. – Следующим подозреваемым была Полина. И в раздевалку одна заходила, и мотив был. Но теперь у неё алиби. В раздевалку она зашла одна, но там была Ксюша. Потом они вместе вышли. При всей Ксюшиной медлительности я не могу представить, что она не заметила, как Полина подошла к шкафчику, достала конверт, нагнулась и спрятала его. Тем более, что улики – фото Ксюши с конвертом в руках — достаточно для того, чтобы держать её в повиновении. «Хорошая я поймала её с поличным и велела положить деньги на место!» — это звучит. «Хорошая я поймала её с поличным, но конверт всё равно спёрли» — не работает. Если и прятать конверт – то только под Ксюшин шкафчик. Чтобы достать его у всех на глазах.

— А какой у неё был бы мотив, если бы не было алиби? – спросила Аня.

— Всё тот же. Старая-добрая власть. Спрятать конверт и назначать изгоя. Объявить игнор. Видеть, как над жертвой насмехаются, чувствовать себя вершительницей судеб.

— Но издевается всегда Ангелина! А Полина её затыкает.

— Конечно. Короли сами не издеваются, для этого у них есть шуты.

— Маша, ты просто дико умная. А кто — ты?

— А я — детектив. Но при дворе меня бы обвинили в колдовстве, и дело бы кончилось плохо. К счастью, при нашем дворе всё ограничивается тем, что меня травят бешеной Ангелиной.

Аня не решилась спросить – а кто же она сама-то? Помощник детектива? Или какая-нибудь самостоятельная фигура?

После ужина, помыв посуду, девочки отправились в Анину комнату. Маша пролистала блокнот, перечитала свои предыдущие выкладки. И вдруг спросила:

— А конверт, тот самый, всё ещё у тебя? Можешь его показать?

— Да. Я хотела его уничтожить, но не хочу даже смотреть на него.

— Можешь достать не глядя, закрыть глаза и отдать мне. Он нам понадобится для следственного эксперимента!

У Маши возникла такая идея: принести конверт в раздевалку, оставить как бы между прочим на скамейке – и уйти. Возможно, виновный как-то себя выдаст. Аня сочла идею блестящей. Но Маша была недовольна собой. «Такое чувство, что кого-то мы упустили…» — пробормотала она и снова принялась листать блокнот.

Аня сбегала на кухню за ещё коктейлем и яблоками. Когда так волнуешься, нужно ну просто постоянно что-то жевать! Особенно, если ты пришла с тренировки и проигнорировала ужин.

К её возвращению у Маши был уже совсем другой вид: торжествующий и гордый. Не нужна была и физиогномика, чтобы это понять.

— А почему мы решили, что Ева невиновна? Она не брала денег, но могла спрятать конверт, — медленно, наслаждаясь производимым эффектом, проговорила Маша. Позвольте представить вам, коллега, подозреваемого №5! – но после этого она не удержалась и перешла на обычную интонацию, — Помнишь, что Вика говорила? Администратор взяла у неё деньги на костюм и сказала, что больше не принимает. Вика ушла из раздевалки первой, а вы тем временем разбирались с Евой. А что, если Ева спрятала твои деньги где-нибудь в туалете, и когда всё закончилось, понесла их администратору?

— Но ей сказали, что она опоздала, и тогда они с мамой пришли, спрятали конверт под мой шкаф и устроили скандал? – догадалась Аня.

— Именно!

 

Из Машиного блокнота

Подозреваемый №5. Ева.

Долго была вне подозрений т.к. её уже обвиняли. Мотив – выступать в концертном костюме. Она может пройти в профессиональную группу, где такой костюм необходим. А денег, возможно, у семьи мало. Выходила из зала в туалет и могла перепрятать деньги.

Мама покрывает её. Либо заставила вернуть конверт, узнав о случившемся (но всё равно покрывает).

Мама устроила скандал для маскировки преступления дочери (которое всё равно не было совершено).

 

— Я не согласна! Ева не могла! – перечитав запись, воскликнула Аня.

— Мотив – есть. Возможность – есть. Наедине с конвертом – оставалась. Оставим эмоции в стороне и будем отрабатывать эту версию. Но конверт всё равно я возьму. Вдруг откроется что-то, чего мы не заметили.

Подруги едва успели обсудить план действий на следующее занятие, как явился Машин, папа растёпанный и испуганный.

Весь вечер он прилежно выискивал в интернете шахматные кружки и секции, сличал отзывы и проверял их на подлинность. А когда после учебной езды вернулась мама и кротко спросила: «А где наш ребёнок? У нас, кажется, была девочка…» — папа подпрыгнул до потолка и, возопив «КАК Я МОГ ЗАБЫТЬ?» принялся обрывать телефоны. Сначала позвонил в гимнастическую студию. Там, конечно, никого уже не было. Набрал личный номер Шпагаты, который не велено было набирать, и вообще, он был выдан родителям на собрании на самый крайний случай. Наткнулся на автоответчик, наговорил на него невразумительное. Позвонил Няне-Яне. Та уверенным голосом сказала, что ребёнка, в количестве одна штука, по имени Аня, давно сдала на руки её родителям. Как к последней надежде, как к оазису в пустыне, который, конечно, окажется миражом, побежал Машин папа, перепрыгивая через высокие неровные ступеньки, к расположенной этажом выше Аниной квартире. И там всё счастливо разрешилось. Машу не украли, не заперли одну в гимнастическом зале в пустом гулком старом здании с призраками, не продали в цирк-шапито семейству потомственных клоунов и не увезли в больницу после особо неудачной попытки выполнить сложное упражнение. Она просто сидела в гостях у своей лучшей подруги, что с самого начала следовало рассмотреть в качестве основной версии.

Попрощавшись с Машей и её папой, Аня вернулась к себе. В коридоре она едва не столкнулась с мамой, которая вернулась из набега на магазины и несла на вытянутых руках четыре красивых коробки.

— Настя спит! Го в планку! – громким шепотом призывал её папа.

— Сейчас, только шляпы разложу. – отозвалась мама, — Не могла выбрать одну. Всё-таки надо чаще ходить по магазинам, чтобы не было таких срывов.

— Го в планку в шляпе! – папа был неумолим.

Чудом избежав планки, Аня достала из ящика стола тетрадку со сказками. Вот удивились бы все и рассердились, если бы прочитали их! Сегодняшнюю сказку она озаглавила так:

 

Принцесса, которая была принцессой

В одном королевстве была аномальная рождаемость принцесс. Там вообще жили только принцессы. И хоть все они были особами королевской крови, им пришлось распределить между собой обязанности.

Там была принцесса-королева, принцесса-стражница, принцесса-шут и другие. А ещё там была принцесса-принцесса. Ей не нашлось никакой роли, и она осталась сама собой.

Ох и трудно ей приходилось в таком королевстве!

Остальные принцессы считали её бездельницей, неудачницей и лишним человеком. Она не приносила никакой пользы, просто была себе и была.

Принцесса-королева распорядилась выплачивать ей пособие, и принцесса-казначей выплачивала его, постоянно сокращая под всяким предлогом.

Принцесса-принцесса не хотела быть ненужной и всем пыталась помочь. Но другие принцессы её прогоняли: они очень гордились своими обязанностями и не хотели конкуренции.

Принцесса-ночной сторож, которая обычно страдала из-за того, что ей выпала такая незавидная должность, с гневом прогнала принцессу-принцессу, которая попросилась к ней в подмастерья.

Принцесса-казначей заподозрила её в намерении украсть казну. А принцесса-повар – в желании присвоить все коржики.

Но однажды в это королевство принцесс прискакал на коне принц. И принц, и конь были чужестранными и потому оказались не принцессами.

— Мне сказали, что в вашем королевстве много принцесс! – сказал принц, когда принцесса-королева приняла его в тронном зале, — Разрешите посвататься. Я объездил уже тысячу королевств, но везде принцессы были не такие, как мне надо. Обещаю, я исправился, и теперь мне любая сойдёт, а то король-папа и королева-мама на меня очень сердятся.

— Сватайтесь, пожалуйста. Ещё посмотрим, такой ли вы, как надо нашим принцессам, — сказала принцесса-королева, — Мне вы точно не подходите. Я люблю супергероев из комиксов.

Принц оставил коня на попечение принцессы-конюха, которая отшила его, потому что тоже любила супергероев, и пошел бродить по королевству.

Он бродил три дня и три ночи, и наткнулся на принцессу-принцессу. Пока все были заняты делом или чтением комиксов, она бродила по саду.

— О, прекрасная принцесса! – сказал принц, — Не согласитесь ли вы стать моей супругой и уехать в моё королевство? Я разрешу вам заниматься вашим любимым делом, только не отвергайте меня! Конечно, я не похож на героя из суперкомиксов, но если посмотреть под определённым углом зрения…

— По-моему, вы вполне приличный принц! – сказала принцесса-принцесса. И уехала в королевство к принцу. Там она стала рисовать комиксы, потому что принц сдержал своё обещание и разрешил ей заниматься чем она пожелает. И принцессы из её прежнего королевства разлюбили старых супергероев и стали любить супергероев из комиксов принцессы-принцессы.

Знали бы они, кто их сочинил!

 

Глава 8

 

После того, как Маша была трагически утеряна в квартире соседей и там же счастливо обретена, её папа решил, что он будет «выше мелочных обид на гимнастических цензорш» — и повёл дочку на занятия сам. Он демонстративно улыбался всем (даже Ксюшиной маме), со всеми здоровался и рассыпал комплименты направо и налево.

Ускользнув от него (и от Няни-Яни, как всегда молчаливо сосредоточенной на своём айфоне), Аня и Маша первыми добрались до раздевалки и разложили на дальней скамейке приманку – пустой конверт. В том углу обычно никто не переодевался: в шкафчике возле стенки не было ни одного крючка, он был шкафчиком-изгоем. И скамейка разделяла его участь.

Ева, Вика, Ангелина и Ксюша пришли почти одновременно. Аня следила за ними, притворяясь, что полностью поглощена плетением косы, которую она потом кренделем закрутит на макушке. Ксюша конверт заметила сразу, и смущение её увидел бы любой, даже не искушенный в физиогномике наблюдатель. Ангелина была занята тем, что передразнивала Викину маму, выясняя, не замёрзла ли у Вики левая нога, а правая, а левый мизинец, а левый безымянный палец — и так далее. Вика пыталась обороняться, но на каждую её вялую реплику у Ангелины находилось три бодрых подковырки. Ева вела себя подозрительно: забилась в угол, как раз напротив шкафчика-изгоя, перед которым лежал конверт, отвернулась от всех, так, чтобы специалист по физиогномике не вычислил её эмоций, и постаралась слиться со стеной. Но Ангелина, у которой хватало энергии и внимания на всех, всё-таки заметила, что колготки у Евы заштопанные, а рукава бадлона короткие, чуть ниже локтя.

— Такие трогательные обносочки, — сказала она, — Прямо девочка из сказки Андерсена.

— Моя прабабушка называет это «стопроцентный износ». Когда после войны было нечего носить, они тоже так делали, — ввернула Вика и выжидательно посмотрела на Ангелину, надеясь на похвалу.

— Моя бабулечка называет это «пукнуть в лужу», — ответила Ангелина, забыла про Евины «обносочки» и вернулась к привычной жертве.

Вбежали Наташа с Полиной: румяные, взволнованные, немного торжественные. Переодеваясь, они перемигивались и перешептывались, не обращая ни на кого внимания.

Только на занятии Аня вспомнила, что должна была следить за реакцией девочек на конверт. Но кроме Ксюши (про которую и так всё известно) его, вроде бы, не заметил никто. Подозрительное же поведение Евы объясняется тем, что ей не очень-то хотелось демонстрировать всем свои заштопанные колготки.

Хотя что такого в заштопанных колготках? Анина мама считает, что люди, которые долго носят одежду и латают на ней дыры, заслуживают большего уважения, чем те, которые выбрасывают почти новые вещи, едва те вышли из моды. Потому что сейчас, в наш век скоростей, проще заменять, чем беречь. А человек всё-таки – существо сложной организации.

Шпагата, от аллергии которой не осталось и воспоминания, была сравнительно добра: не поставила ни одной двойки, разрешила Наташе пронести в зал мешочек с перекусом. Вообще-то это запрещалось, но Наташа сказала, что у неё там три малюсеньких бутылочки с водой. Воду на занятиях пить можно – в перерывах.

Мешочек стоял у стены, маленький и синий. Аня поглядывала на него, ожидая сюрприза. Но занятие закончилось, а из мешочка так ничего интересного и не появилось.

Интересное началось после того, как Шпагата открыла дверь, впустила группу в раздевалку, и ушла в тренерскую – пить с Девулей кофе.

Аня и Маша вбежали первыми – и сразу заметили, что конверт исчез. Они переглянулись. Вошла Наташа, очень подозрительная со своим синим мешочком. Когда собрались все, она закрыла дверь (а мешочек положила на скамейку).

— Внимание! – это в центр раздевалки грациозно прыгнула Полина. В руках у неё был исчезнувший конверт (она почти незаметным движением извлекла его из Наташиного мешочка). – Признавайтесь, чьё это?

— Моё! – сказала Аня.

— Что в нём лежит?

— Ничего.

— А зачем ты его принесла?

— Что пристала к ней? – спросила Ангелина, — Вот захотела — и принесла.

Полина отмахнулась от неё и, медленно похлопывая конвертом по ладони, продолжала:

— Слушайте, а это вообще нормально, что кое-кто нас всех подозревает?

— Поднимите руки те, кого уже допросил наш доморощенный Шерлок Холмс! – потребовала Наташа. И первой подняла руку. Ксюша и Вика последовали её примеру.

— Шерлок-Машерлок! – продолжала Наташа. — Мы у неё все под подозрением, а сама она нет. Конечно, она же была в другой стране!

— А мы спросили твоего папу, и он сказал, что вы выехали в среду утром, двадцать первого февраля. Значит, во вторник двадцатого ты могла тихонько прокрасться сюда и спрятать конверт! – припечатала Полина.

— Зачем мне это? – удивилась Маша.

— Чтоб поиграть в детектива, – ответила Наташа.

— Чтобы почувствовать над нами власть! – добавила Полина, — Вот кого в игнор надо отправить!

— Маше – игнор! – объявила Наташа.

— Я не участвую! – сказала Ева, — Меня тошнит уже от наших игноров и расследований!

— Я тоже! – неожиданно поддержала её Ангелина, — Если я буду её игнорировать, то не смогу над ней глумиться.

Ксюша молча помотала головой.

— А я согласна! – объявила Вика.

— Вот какая у тебя подруга, — сказала Ане Полина, возвращая ей конверт, — Ты, наверное, тоже не знала, что она была в городе. Правда?

Аня промолчала.

— Конечно, не знала. Так и умирает вера в человечество! – продолжала Полина с жалостью и похлопала её по руке.

Машин папа ждал дочку внизу и сиял: он поставил себе за дружелюбие пять с плюсом, нет, даже две пятёрки с двумя плюсами. Улыбнулся этой мегере-администраторше, будто бы простил ей уничтоженные одним движением руки плоды его вдохновений и раздумий о спонтанной разминке. А потом ещё мило поговорил с девочками из группы, которые тоже хотят попросить родителей отвезти их в Таллинн.

— Молодец я? Молодец? – красовался он.

— Молодец, — сказала Маша.

На улице дул порывистый ветер. Няня-Яня сказала, что её сдувает, и предложила идти длинным, но подветренным путём. Все пошли за ней, а Машин папа, надуваясь, как парус, вспоминал недавнюю поездку в Таллинн: вот там с залива дул ветер так ветер! Открываешь окно, чтобы проветрить помещение, и тебя сдувает на середину комнаты. А чтобы закрыть окно, нужно сперва поймать ворвавшийся в комнату ветер и выгнать его на улицу.

— Но ты же не веришь, что это я спрятала конверт? – спросила Маша.

— Я тоже думала, что ты уехала ещё в понедельник. – ответила Аня.

— Как же? Я ведь говорила: нам нужно открыть визы. Полдня туда на автобусе, сутки там, полдня обратно. В пятницу вечером мы были уже дома.

— Про пятницу я помню, — сказала Аня – Если бы я знала, что во вторник ты была ещё здесь, то сразу пошла бы к тебе.

— Прости, — сказала Маша, — Давай, раз так получилось, отработаем версию со мной.

— Давай просто забудем об этом расследовании?! Мне уже всё равно, кто это был, а кто не был! Мы никогда не узнаем точно, Ева это, Наташа с Полиной или уборщица с администратором! Будем просто заниматься – и всё.

— А мне кажется, мы сегодня были близки к решению, как никогда, — задумчиво протянула Маша, — Зачем Наташа взяла конверт? Почему спрятала его в мешок?

— Да просто так! Люди очень многое делают просто так! Только ты во всём ищешь скрытые смыслы.

— Но так ведь интереснее жить! – сказала Маша.

Аня не ответила. Они шли по ужасно длинной, ужасно унылой, хоть и защищённой от ветра улице. Некоторые дома здесь были расселены и затянуты зелёной сеткой. Тротуары тут не убирали, и Няня-Яня то и дело скользила и спотыкалась, но упрямо шла вперёд, повторяя, что если бы ещё и ветер дул, они бы точно все попадали и уже ехали в «скорой» в больницу.

До дома дошли в молчании. Аня и Маша разошлись по своим квартирам, не попрощавшись. На кухне Аню поджидала мама. Вот как нарочно! У неё дар – незаметно и как бы между делом оказаться рядом, когда всё непонятно.

— Хорошо позанималась сегодня? Или Шпагата опять лютовала? – спросила мама.

— Шпагата была как котик.

— Шипела и рвала занавески? – уточнила мама.

— Нет, мурлыкала! – засмеялась Аня.

А потом, уже за ужином, она спросила у мамы, надо ли во всём искать скрытые смыслы.

— От кого скрытые? Можешь ли привести пример?

Аня привела. Если один человек не понял другого, а другой не уточнил, и из-за этого вышла большая путаница, то кто виноват?

— Знаешь, — сказала мама, — Когда в уравнении – вы не проходили ещё уравнения? Но ты ведь понимаешь, о чём я? Когда в уравнении есть один человек, и есть другой человек, то им нужно решить, что для них важнее: найти виноватого, или общаться, как прежде, несмотря на то, что произошло.

«А что произошло? – подумала Аня, — Ведь ничего! Просто Полина опять повернула всё так, чтобы оказаться главной. Но ведь на то она и Полина. А мы зачем играем по её правилам? У нас ведь есть свои!»

После ужина Аня вызвалась помыть посуду, потом сама, без напоминания, разложила по полкам в своём шкафу выстиранное бельё. Ей было не усидеть на месте, не собраться с мыслями. Проснулась Настя и разбудила папу, который дремал в кресле рядом с её кроваткой. Успокаивающе полилась вода в пластмассовую ванночку: скоро будет купание малышки.

— Мне надо к Маше сходить, совсем ненадолго, — решилась Аня.

— Общаться или выяснять, кто виноват? – проницательно спросила мама.

— Искать скрытые смыслы! – гордо ответила Аня.

Маша сидела в своей комнате и смотрела на планшете какой-то детский мультик. Увидев Аню, она тут же выключила его и равнодушно сказала:

— Вот, по твоему совету, пытаюсь стать проще.

Аня, которую по дороге осенила гениальная мысль, не стала отвечать на эту реплику, а перешла сразу к главному:

— Я поняла! Это не Ева спрятала конверт! Это была Наташа в пользу Ксюши!

— Мы же договорились больше не расследовать. Подожди, как это – «в пользу»?

— Всё ясно! – вещала Аня, — Для справедливости. Ксюша – на краю пищевой цепочки. Её все обижают. Даже мама. А меня обижают не все. И тогда Наташа решила, что если на краю пищевой цепочки окажусь я, то я с этим справлюсь. Пусть меня будут обижать в группе, но у меня есть те, кто меня любит. Родители и моя подруга Маша. Поэтому Наташа пошла и спрятала конверт, когда бегала за аптечкой. Конверт нашелся, Наташа объявила мне игнор, задача решена. Но тут появляешься ты и всё портишь… Это как бы Наташа так думает, что портишь. Поэтому она тебе сегодня отомстила.

Аня замолчала, ожидая похвалы. Но Маша ответила не сразу.

— Не вижу, как это всё помогло Ксюше. Вообще-то никто, кроме мамы, её не обижает. Она сама всех боится – это да. А Наташа… вряд ли она понимает, каково это – быть на краю пищевой цепочки. Когда тебя никто не любит. Для этого надо побывать на этом краю.

— Например, как я, когда мне объявили игнор! – ввернула Аня.

— Угу. Я ведь тоже не удержалась и отрабатывала версию. А что, если это была я, а у меня амнезия?

— Но это ведь не ты? – с тревогой спросила Аня.

— Для этого нужно было только вспомнить, что я делала во вторник вечером.

— Что ты делала?

— Это я хорошо помню. Плакала. Просто закрыла дверь, сидела здесь и ревела, а мама с папой стояли под дверью и шептались. Потом мама не выдержала и сказала, что я могу продолжать плакать, но ей нужно срочно войти и меня обнять. Я открыла дверь. Она меня обнимала, а я плакала. Потом мы поехали в Таллинн, и всё забылось в дороге. И вдруг – эта башня! И там уже плакать было нельзя, потому что я наврала родителям, будто у меня не получается шпагат и я больше не хочу ходить на гимнастику, а они сказали, что я могу на выбор: не делать этот шпагат или вообще не ходить на гимнастику.

А на самом деле на гимнастике очень даже сносно. Там есть ты. Там я не одна. И там нет Стаса. А у нас в классе Стас есть.

Он меня ненавидит с тех пор, как я пришла. Если я куда-то вхожу, а он уже там, то орёт, чтоб все слышали: «О, толстая пришла!» И все смеются, а я тоже смеюсь, как будто это не про меня. Но во вторник он сделал вот что. Написал на бумажке «Жирность 100%» и тонким скотчем прилепил мне сзади к блузке, а я не почувствовала. «Она даже не почувствовала, потому что очень жирная!» — так он потом кричал. Короче, весь день я ходила с этой бумажкой, и никто не сказал. Потом одна учительница подошла, сняла и говорит: «Хватит уже паясничать. Ты нарочно клоуна из себя корчишь?» Отдала мне эту бумажку. Она не поняла, что я не знала. Думала, мы со Стасом сговорились. Все просто гоготали надо мной. И потом ещё эта Толстая Маргарита…

— Да глупости, ты не толстая. Подумаешь, что один дурак говорит. Меня Семён при всех называет «Цыпа моя!» Какая ещё я ему цыпа?

— Это не обидно. Обидно, когда толстая.

— Нет! Цыпа – обиднее, когда это Семён говорит! И вот так ещё руками делает! – Аня изобразила, как будто она сжимает в руках мягкую игрушку, какого-нибудь беззащитного зайчика.

— Ты не цыпа и не его. А я – толстая. И знаю это.

— Посмотри на Наташу как-нибудь. Она толще. Правда. Она большущая!

— Просто высокая.

— Вика – просто высокая.

— Вика – худенькая.

— Худенькая – Ева.

— А я – толстая.

— А Стасик – дурак! А я – твоя подруга, и поэтому ты — не на краю пищевой цепочки! Я приду в вашу школу и скажу это всем! Даже директору! Хочешь? Или лучше переходи ты в нашу.

— Если только к старости. Папа искал шахматные кружки, а нашел ещё две хороших школы.

— Может они и хорошие, не знаю. А эта, твоя – точно не хорошая. Раз тебе в ней нехорошо. А теперь давай смотреть мультики, пока нас не погнали спать.

И они сидели рядом в полутьме, вглядывались в экран планшета и ржали, как стадо обезумевших пони. Вообще-то сидеть вот так — очень вредно для зрения. Зато необычайно полезно для дружбы.

А дома, перед тем, как лечь спать, не жалея зрения своего, Аня написала ещё одну сказку.

 

Принцесса, которая не была толстой

Жила-была принцесса Маша. Она была умной, щедрой и весёлой.

Но ей говорили, что она толстая.

Она умела разгадывать загадки, распутывать дела и разузнавать тайны.

Но не замечала этого, потому что считала себя толстой.

Она рисовала фотороботы преступников, играла в шахматы и решала задачи лучше всех принцесс в мире.

Но даже самая глупая принцесса считала, что она лучше Маши.

Ведь принцессы не должны быть толстыми.

Однажды принцесса Маша встретила фею и попросила её: «Дорогая фея, сделай так, чтобы я не была толстой!»

«Но ты не толстая!» — удивилась фея.

«Тогда сделай так, чтобы меня не называли толстой!»

«Ты и сама можешь это сделать», — сказала фея, — «Ты столько всего умеешь и знаешь, ты постоянно лучше всех. Придумай, в чём ты можешь быть хуже других? Потому что если люди не видят в принцессе недостатков, они называют её толстой».

И принцесса Маша вспомнила, что она плохо разбирается в полевых цветах, не умеет ездить на скейтборде и ни разу в жизни не сочинила ни одной сказки.

И стала всем на это жаловаться.

Мало-помалу ей перестали говорить, что она толстая. Зато не упускали случая припомнить, что и сказок-то она не сочиняет, и к скейтборду не знает, как подойти, а уж о том, чтобы отличила ромашку от лютика, и мечтать не приходится.

Со временем принцесса Маша обзавелась ещё дюжиной недостатков, и тогда даже самая глупая принцесса была вынуждена признать, что Маша — не толстая.

А когда это признала даже самая глупая принцесса, то умная принцесса Маша наконец-то и сама поверила в это.

 

Глава 9

 

Весна, которую так ждала Няня-Яня, всё не наступала. Вместо этого после обеда выпал мокрый снег и движение в городе почти остановилось. Из-за этого на занятия пришли вовремя только те, кто жил рядом и не пользовался наземным транспортом: Аня с Машей и Ангелина.

— Ну, кого мы будем допрашивать сегодня? – поинтересовалась Ангелина, входя в раздевалку.

— Мы – это ты и мы? – уточнила Маша.

— Я бы на вашем месте присмотрелась к тем, с кем вы так и не успели поговорить. – загадочно ответила Ангелина, — Говорить с людьми всегда интересно.

— Больше – никаких разговоров! – отрезала Маша. – Тем более, все считают, что это была я.

— Плохо считают. Раз Аня не знала, что ты в городе, значит, и ты не знала, что она взяла с собой конверт с деньжищами. Тогда какой смысл приходить и шарить по ящикам?

— А почему ты сама ни с кем не поговоришь? – спросила Аня. Она заметила, что при них с Машей Ангелина ведёт себя более по-человечески, что ли. В злого клоуна её превращает присутствие Полины. Как будто Ангелина так боится её насмешек, что сама первой начинает над всеми насмехаться.

— Мне не доверяют. Бремя умного человека. А вот с вами откровенничают охотно. – ухмыльнулась Ангелина, и отвернулась к шкафчику.

Вот тебе и по-человечески! Аня посмотрела на Машу: как реагировать на такое? Ангелина ведь фактически назвала их глупыми. Но тут стали подтягиваться опоздавшие, потом в раздевалку ворвалась Шпагата и стала всех подгонять.

В зал бежали бегом, на ходу поправляя причёски и костюмы. На занятии было и весело, и страшно: выступление уже так скоро, то есть, не просто «так» и не просто «скоро», а прямо на этой неделе. В субботу. «И ваш позор увидят миллионы!» — нагнетала Шпагата, — «Будет видеосъёмка, записи всех выступлений хранятся на сайте вечно. Ваши дети найдут эти видео, и вам будет очень за себя стыдно!»

Но страшнее видеосъёмки — жюри. Целых десять человек, все – тренеры. Они будут внимательно смотреть на выступающих и оценивать их успехи по двадцатибалльной шкале. По количеству набранных баллов всех потом распределят по группам. За каждый элемент – а всего их двенадцать – можно получить один балл. Два балла – за пластичность. Ещё три – за спортивную подготовку. Два – за эмоциональность и артистизм. И последний – самый загадочный – балл за командность. Раньше такого не было, его придумали тренеры из нового филиала на Комендантском, где в этом году будут проходить выступления. «Командный» балл могут получить либо все в группе, либо – никто.

Шпагата призналась, что не очень поняла, что такое «командность» — видимо, что-то типа синхронности. Чтобы все вступали в одно время и никто — Маша, это я о тебе — не путал лево и право!

Для пущей синхронности Шпагата поставила в первый ряд Полину, Еву и Наташу, а Маше Ксюше и Вике велела прятаться за их спинами. Маша спряталась за Наташу, Ксюша – за Полину, а высокая Вика беспомощно смотрела на Шпагату поверх Евиной головы.

С Аней и Ангелиной было и того хуже: до тройки лидеров они не дотягивали, показывали одинаковые, ровные результаты, и было непонятно, кого из них ставить во второй , а кого – в первый ряд.

— С вами разберёмся на последнем занятии. – решила Шпагата, — Вообще вас двоих я бы поставила в хороший, честный второй ряд, а вон ту богадельню – кивок в сторону Маши, Вики и Ксюши, — В зал, зрителями. Маша, не спать! Левой, левой, а не правой ногой.

Потом досталось Еве – «за постную физиономию».

— Выходишь с таким лицом – и минус два балла сразу. – Шпагата показала, с каким лицом выходит Ева. Потом продемонстрировала «голливудскую улыбку» и велела всем её повторить.

Следующей жертвой стала Наташа.

— Все остановились, Наташа продолжает. Так, а теперь Наташа остановилась и смотрит на меня, как в зеркало!

Шпагата встала в бойцовскую стойку и с криком «ки-йа!» стала делать махи в стороны.

— Как будто бандитов ногами разбрасываю, да? У тебя техника – супер! Упрямство – олимпийское. Но нужно больше грации. Это танец, а не единоборство. Не надо перебарывать себя и стараться ещё выше поднять ногу, выше уже невозможно. Теперь – получай удовольствие от того, что ты такая ловкая и сильная. Начали. Вика, три шага назад! Если ты мне Еву покалечишь, я тебя запру в кладовке с оборудованием, а ключ потеряю! Наташа! Танец, а не драка! Хорошо. Ева! Не забывай улыбаться! Даже Ксюша улыбается, хотя тут нечему улыбаться. Шучу! Молодец, Ксюша, продолжай улыбаться! Девочки, посмотрели на Ксюшу и улыбаемся как она! Всех касается: ошиблась, оступилась да хоть упала: держу улыбку. Пока выступаю – улыбаюсь. Нога подвёрнута, вокруг стены рушатся, цунами, наводнение – не волнует. Только я и моё выступление. Я – в движении, весь мир замер, нет его. Тогда и махи легче будут, и грация откуда-то появляется. Ну-ка, я включу музыку, а вы попробуйте всё повторить с закрытыми глазами.

В раздевалку после такой тренировки уже никто не бежал, все ползли потихонечку. Маша держалась за стенку. Вика стонала: «Я не знала, что у человека в ногах столько мышц!» Ангелина ковыляла рядом и даже не цеплялась к словам. Полина шаркала ногами, а не летела над полом, едва касаясь его подошвами. В раздевалке, выпив залпом бутылку воды, Наташа приободрилась и крикнула:

— Тотализатор, тотализатор! Кто будет в первом ряду – Аня или Ангелина? Делайте ставки!

— В первом будем мы обе, а ты пойдёшь во второй, — едва ворочая языком, огрызнулась Ангелина.

— Ваша ставка принята. Кто-то ещё? – обвела всех взглядом Наташа.

Ева, Маша, Ксюша и Вика поставили на Аню. Полина сказала, что в первый ряд не возьмут ни одну из них, обе встанут во второй. Наташа подумала-подумала и поддержала Ангелину.

— Надо узнать, что такое «командность», — сказала Наташе Ева, — Это ведь целый балл. Мама слышала, что тем, кто лучше всех выступит, подарят год бесплатных занятий.

— Подарят — если ты в профессиональной группе! Нам ещё попасть туда надо! – ответила Наташа.

— Но ведь туда мы и попадём. Если выступим лучше всех.

— Тотализатор! Кто попадёт в профессиональную группу? – крикнула Ангелина. Но Полина топнула на неё ногой и сказала:

— Если я выступлю хорошо — а я, конечно, выступлю – мама мне купит тот серебристый телефон, который везде рекламируют. Я прям мечтаю о нём. Значит, он будет моим!

Все уже почти собрались, когда в раздевалку постучали, и вошла администратор с двумя пакетами. В пакетах сияли и переливались костюмы для выступления.

— Скажите, чтоб ваши родители подошли на вахту и расписались в получении! – предупредила она.

Полина схватила пакет и вдруг, словно ошпарившись или уколовшись, отшвырнула его в сторону.

— Тут написано «Вика»! Ты что, костюм, что ли, заказала? – взвизгнула она.

— Ну-ка, подними пакет и отдай подруге! – приказала администратор. Полина нехотя подчинилась. Но отдала костюм Вике с таким выражением лица, чтобы та поняла: не жилец она на этом свете.

— Я предвижу! Во втором ряду будут Аня, Ангелина, Маша и Ксюша! – сказала Полина голосом предсказательницы, когда дверь за администратором закрылась, — А эта перед выступлением ногу подвернёт! Её место – в зрительном зале. А костюм должен быть только у меня!

— А почему только у тебя? Ты заплатила всем, чтобы они костюмов не шили? – спросила Ангелина.

— Давайте не ссориться и думать о командности! – попросила Ева.

— Ты лучше подумай о нормальном купальнике. А то в твоём ночью до туалета добежать стыдно! – срезала её Ангелина.

Ева выбежала из раздевалки, хлопнув дверью.

— Вот что ты за нелюдь! – бросила Ангелине Наташа, и помчалась догонять Еву.

— Да принесу я ей нормальный купальник, отставь человека в покое! – встряхнула головой Полина и вышла из раздевалки.

— Мимими, королевские обносочки, — противным голосом сказала ей вслед Ангелина.

Вика обхватила руками злополучный костюм и постаралась улизнуть незаметно, но Ангелина вышла за ней и стала пугать бедняжку страшной в гневе Полиной.

— Вот невезуха Вике! – сказала Маша, — Ксюш, пока, до пятницы.

— До пятницы, — ответила та, — Мне кажется, когда я убирала конверт в шкаф, я могла его уронить.

Маша остановилась. Аня отдёрнула руку от ручки двери и повернулась к Ксюше.

— Мой конверт? С деньгами? – переспросила она.

— Да. Я всё пытаюсь вспомнить тот день. Вроде я его положила на место. Но, может быть, он упал.

— Упал под шкафчик? – уточнила Маша.

— Нет. Просто на пол… — Ксюша открыла дверцу шкафчика, достала из сумки ученический проездной и показала, как она кладёт его в карман, и как он – шмяк – падает вниз и лежит чуть не на середине раздевалки.

— Так он упал или ты его на место положила? – рассердилась Маша.

— Не знаю. Мне было так стыдно перед Полиной! Она ведь решила, что я хочу украсть деньги. Она обещала всем рассказать. И мама узнала бы.

— Ты так боялась Полину и маму, что не решилась оглянуться и проверить? – недоверчиво спросила Маша.

— Я как будто была не совсем я. Как будто я читаю об этом или смотрю по телевизору. Было не страшно, просто – никак. А когда Полина обещала меня не выдавать, если это не повторится, мне стало легко-легко. И только когда я пришла в зал, меня что-то кольнуло: а вдруг конверт упал? И стало холодно-холодно. Я с трудом двигала ногами и руками. Вспоминала, как я убирала конверт на место. Мне уже стало казаться, что я вообще его туда не вернула, что он до сих пор у меня в руках. Но так бы все его увидели, правда? Я споткнулась и упала, и это было даже хорошо. Можно было сходить за аптечкой и проверить, на месте ли конверт. Но Наташа меня опередила.

— Почему ты сразу об этом не сказала? – закричала Маша, — Конверт на полу в открытой раздевалке – это сколько возможностей для всех! Для посторонних! Для тех, кто о нём не знал!

— Я боялась, что вы будете меня ругать.

Маша открыла дверцу шкафчика, положила в кармашек конфету (больше ничего мелкого у неё не нашлось). Попробовала уронить её мимо кармана. Конфета плюхнулась на середину раздевалки. Аня повторила трюк с конфетой на том самом шкафчике, из которого пропал пресловутый конверт. Ксюша посмотрела на них и присоединилась к эксперименту: стала ронять и поднимать свой ученический. Они бы долго ещё так развлекались, но тут в раздевалку заглянула Шпагата и вела всем немедленно очистить помещение.

Внизу, в вестибюле, было шумно. Мама Полины выступала в амплуа Ксюшиной мамы: орала и размахивала руками. Шпагата сказала, что её дочка – одна из трёх сильнейших учениц, но маму Полины это не устроило. «Ты должна быть лучше всех, поняла? – кричала она, — Это – биомасса, а ты – победитель! Ты их всех уделаешь!»

Возле проходной бушевала Викина мама: она угрожала судом, телевидением и письмом губернатору «той мегере, которая вздумала запирать ребёнка в кладовке». Спасибо, пришла уборщица и сказала, что в этом здании нет никакой кладовки, тем более такой, которая запиралась бы на ключ.

Пока Викина и Полинина мамы шумели, Ксюшина помалкивала. Её было не видно и не слышно. Присмотревшись, Аня с Машей поняли, что её в вестибюле попросту нет. Ксюша неторопливо приблизилась к забившемуся в угол дяденьке, который, войдя в помещение, не снял не только верхнюю одежду, но и шапку.

— Папочка! – воскликнула Ксюша.

Дяденька вздрогнул, но увидев, что это не чудовищный метровый таракан из-под кафельной плитки вылез и собирается его съесть, а просто Ксюша рада его видеть, улыбнулся всем лицом, и глазами, и щеками, и носом. И даже шапка, которую он не снял, войдя в помещение, тоже улыбалась.

Мокрый снег продолжал падать. Из-за погоды у Машиной мамы отменились занятия с вечерними учениками, и она приехала за дочкой и её подругой на машине. Няню-Яню она усадила на переднее сидение, и давай рассказывать ей о преимуществах передвижения на автомобиле. Как и другие соседи, мама Маши пыталась увлечь её чем-то ещё, помимо общения в интернете.

Аня и Маша разместились сзади.

— Значит, виновата Ксюша – разочарованно протянула Аня, — Всё оказалось просто.

— Уронить конверт на пол и спрятать под шкаф – не одно и то же. – возразила Маша. – Ксюша – ворона, но не воровка.

— Почему ворона?

— Ну, помнишь – «Сыр выпал, с ним была плутовка такова». Будем искать плутовку. И это вряд ли кто-то чужой. Чужой бы просто забрал конверт и ушел потихоньку, никто и не заметил бы.

Она достала из потайного кармана сумки свой блокнот и стала торопливо в нём что-то записывать.

Дома, за ужином, Аня вспоминала прошедший день: как Полина швырнула Викин костюм, как потом мама на неё кричала. Из всего этого родилась ещё одна сказка.

 

Принцесса, которая не была биомассой

Жила-была принцесса Полина.

Когда она родилась, к её колыбельке пришла злая колдунья и сказала: если эта принцесса не будет самой лучшей, я превращу её в биомассу.

Полина очень хотела играть с другими принцессами, но должна была всё время чему-то учиться, чтобы быть лучше их.

Она никогда не отдыхала. Даже во сне слушала записи лекций учёных из других королевств.

Иногда она хотела быть просто хорошей, но появлялась колдунья и кричала: «Нельзя быть хорошей! Надо быть лучшей! А не то — в биомассу! Слышишь? В биомассу превращу!»

И принцесса сразу делалась самой лучшей. Она даже не ходила, а танцевала.

Всегда танцевала.

Каждый день злая колдунья смотрела в своё волшебное зеркало и спрашивала его: «Кто на свете лучше всех танцует? А рисует? А считает?» И зеркало отвечало: «Принцесса Полина, спору нет!»

Иногда оно говорило что-то иное. Например: «Лучше всех раскидывает ногами лесных разбойников принцесса Наташа. Но в остальном Полина лучше, спору нет».

Колдунья, услышав это, на время превращала своё зеркало в мерзкое стекло, садилась на метлу и летела к замку.

Там она кричала на Полину: «Если к завтрему не будешь лучше Наташи кидать ногами разбойников, я превращу тебя в биомассу!»

Принцесса Полина быстро бежала к тренеру, и на следующий день колдунья, расколдовав зеркало, слышала от него, что Полина во всём лучше всех, спору нет.

Принцесса Полина росла, и однажды, когда она уже всё умела и знала, пошла на курсы колдовства. Там она быстро стала самой лучшей ведьмой, и когда в следующий раз злая колдунья примчалась к ней с криками: «Принцесса Ева танцует лучше тебя! Чтоб завтра этого не было!» — Полина не стала её слушать, а превратила в биомассу.

А зеркало перепрограммировала так, чтобы оно показывало каждой принцессе её сильные стороны.

Освободившись от злых чар, принцесса Полина забросила все науки и занялась танцами, потому что это ей нравилось больше всего.

 

Дописав сказку, Аня вновь вспомнила разговор с Ксюшей. А что, если Полина сама спрятала деньги? Ведь если Ксюша уронила конверт, об этом могла знать только Полина, которая поймала её с поличным.

Если ты точно знаешь, где лежит конверт, который надо обезвредить, понадобится не так много времени. Достаточно одного движения ловкой тренированной ноги, чтобы загнать лежащий на полу конвертик под шкафчик.

И если ты бежишь впереди всех, то сделать это легко.

Аня вспомнила день, когда у неё пропали деньги. Она уже столько раз прокручивала его в голове, что помнила наизусть и мысленно могла переместиться в любое мгновение.

Конец занятия. Бег приставным шагом. Полина – впереди. Вбегает в раздевалку. Удар – гол! Конверт летит под шкаф. Но никто этого не замечает, потому что все веселые, наивные и глупые, какими никогда уже не будут.

Аня достала конверт, который уже потерял былую привлекательность, помялся посередине и обтрепался по углам, и решила провести эксперимент: положить его на гладкий, как в раздевалке, пол, и легонечко подтолкнуть ногой. Но гладким пол был только в коридоре, а там родители, согнувшись в три погибели, учили Настю ходить. Вчера Аня участвовала в этом развлечении и знала, что оно может затянуться на весь вечер.

Отложив эксперимент, Аня побежала к подруге, чтобы поделиться своей версией. С собой она прихватила тетрадку со сказками.

Маша сидела на кровати, скрестив ноги, и обмакивала сельдереевые палочки в йогуртовый соус.

— Я вышла на след! – объявила она, протягивая Ане свой блокнот, — Ознакомьтесь, коллега.

— И вы ознакомьтесь, — в тон ей отвечала Аня, протягивая в ответ тетрадь, открытую на странице со сказкой о Полине и биомассе.

Из Машиного блокнота

Самый главный подозреваемый – Полина.

Мотив: Костюм должен быть только у Полины. Не позволить Ане заказать костюм. Деньги спрятаны с таким расчетом, чтобы они нашлись. И они ведь нашлись! Это не воровство, и Полина не чувствует себя виноватой.

Она хочет быть лучшей.

Возможность: Знала, что Ксюша уронила конверт. Увидела это, выходя вместе с ней.

Алиби: фото Ксюши. Всегда можно свалить на неё. Если бы её застукали с конвертом – сказала бы, что подбирает его за Ксюшей.

Слабое место: не оставалась в раздевалке одна.

Спросить у Ани: могла ли она после занятий войти в раздевалку первой?

 

— Могла, — сказала Аня, — Она бежала первой. Приставным шагом.

Аня прошлась по Машиной комнате приставным шагом. Но Маша словно не слышала её: она продолжала читать. И только закрыв тетрадку, спросила:

— Почему ты раньше это не показывала? Наши расследования шли параллельно.

— Но у тебя был метод. Детективный. А это просто так. Я пишу, чтобы успокоиться.

— И у тебя был метод. Метод принцесс. И он сработал! В пятницу мы разоблачим Полину!

 

Глава 10

 

В пятницу Аня с Машей специально пришли пораньше, чтобы провести эксперимент с конвертом: надо всё-таки проверить, удастся ли закинуть его под шкафчик одним движением ноги. Но на последнее перед выступлением занятие вся группа пришла раньше, и даже Ксюша не опоздала.

Полина и Вика переоделись в новенькие костюмы и сверлили друг друга взглядами. Вика сообразила, что на дружбу с Полиной ей теперь рассчитывать не приходится, и больше не пыталась ей угодить. Ксюша с опаской поглядывала на Аню и Машу: похоже, она уже пожалела о том, что была с ними откровенна в прошлый раз. Наташа прыгала по раздевалке, выкрикивая: «Слушай мою командность! Равняйсь! Смирно!»

Но девочек уже не пугал этот непонятный «балл за командность», потому что в игру включились родители.

Мама Полины создала родительский чат, добавила в него всех родителей и потребовала, чтобы они приняли участие в мозговом штурме.

Мама Ксюши посоветовала купить Шпагате цветы и коробку конфет, чтобы показать заинтересованность.

Дедушка Наташи сказал, что они с бабушкой сделают большой транспарант и будут им размахивать в поддержку девочек.

Мама Евы предложила сделать всем одинаковые причёски. Её подруга как раз закончила учиться на мастера плетения косичек, и может со своим курсом зайти и почти бесплатно – за материал и возможность выложить фото готовых причёсок – наплести разноцветных кос и накрутить из них невообразимых кренделей. Бирюзовые косы – это так круто!

«А потом в школу с ними идти!» – добавила мама Ксюши.

«Идея с причёсками мне нравятся. Давайте всем сделаем блонд. – поддержала мама Полины – А в школе объясним, что это для выступления».

«У нас в школе всё очень строго!» — не соглашалась мама Ксюши.

«Можно сделать в день выступления и потом расплести» – написала мама Ани.

«Я согласна! Но лучше рыжие афрокосы!» – подключилась к беседе Ангелина. Бабушка-тётушка была не в ладах с мессенджерами и перепоручила переписку ей.

«Рыжие, вперёд! Так и напишем на транспаранте!» – воодушевился дедушка Наташи.

«Давайте спросим у девочек, какой им цвет подойдёт?» – предложила мама Ани.

На следующий день родители поделились результатами семейных обсуждений в чате:

За рыжий – Ангелина (ещё бы, она его и предложила)

За бирюзовый – мама Евы.

За блонд – Аня, Маша, Наташа, Ева

За двойной розовый – Полина. Комментарий мамы Полины: «Мы поговорили, и она согласилась на блонд».

За тёмно-русый – Ксюша (по странному совпадению, у неё были именно тёмно-русые волосы)

Мама Вики подключилась к чату, но ничего туда не написала. Решено было, что Вика присоединится к большинству, а другие родители скинутся на материал для её причёски, во имя командности.

«Блондинки — скучно. Будем как Эльзы из «Холодного сердца» — не удержалась Ангелина.

«Эльзы, вперёд! Так и напишем на транспаранте!» – обрадовался дедушка Наташи.

«Я чувствую, что недостаточно активно участвовал в переписке. Давайте я куплю материал для причёсок, только скажите, как это называется». – выступил Машин папа.

Мама Евы кинула ссылку на магазин.

Мама Полины нашла на сайте магазина нужный цвет и нужный материал, прислала ссылку и на всякий случай написала название словами: «Канекалон золотистый блонд насыщенный».

Мама Ксюши ввернула, что конфеты тренеру всё равно нужно купить.

Бабушка-тётушка (с помощью Ангелины) сообщила, что может собрать деньги, но все, кроме неё (и мамы Вики, которая молчала), выразили желание перевести деньги кому-нибудь на карточку. И тогда бабушку Ангелины, чтоб она не чувствовала себя обиженной, откомандировали за конфетами.

Шпагата заглянула в раздевалку, и, увидев, что все готовы, велела им бежать в зал.

— Ну что, Эльзы, — противным голосом сказала Ангелина, — Покажем свою магию?

— А ты хотела быть рыжей, как Пеппи Длинныйчулок? – удивилась Наташа.

— Или как клоун! – добавила Вика. Она теперь решила добиваться Наташиного внимания.

— Слушай, а твоя мама вообще заходила в родительский чат? – словно только что заметив её, нахмурилась Полина, — Мы для тебя канекалон купили. Чтоб была за два часа до выступления, как все!

— Маме было некогда, — пискнула Вика и спряталась за Еву, — Но мы всё знаем и придём.

И тут в зал зашла Шпагата и велела всем готовиться к разминке.

На занятии она лютовала как никогда – ведь выступление уже завтра! А это не группа, а танц-класс в богадельне под управлением Тюти Культяпкиной!

Шпагата ругала всех вместе и каждую по отдельности.

Машу, которая не наберёт нужное количество баллов даже для оздоровительной группы.

Полину, которая от волнения вступила на один такт раньше.

Еву за то, что она неубедительно улыбается.

Ксюшу за то, что та только и умеет, что улыбаться – и получит в итоге два балла: один за артистизм, второй — за эмоциональность.

Аню с Ангелиной, которые, если бы весь год старались так, как сейчас, могли бы претендовать на место в профессиональной группе, а теперь их поезд ушел.

Наташу за неамбициозность – та добровольно хотела встать во второй ряд, потому что тренеру было трудно выбрать между ней, Аней и Ангелиной.

Не ругала Шпагата только Вику: наоборот, всё занятие её как будто не замечала.

Тренировка приближалась к концу. Аня с Ангелиной по-прежнему были где-то между первым и вторым рядом. Даже поддаться друг другу они решили одновременно, и довольно неубедительно вступили не с той ноги.

— Не жульничать! Я вижу ваше притворство! – зарычала Шпагата, — Сражайся за право быть первой до последнего!

Шпагата остановила всех и велела соперницам повторить весь номер. Потом обхватила голову руками и постановила:

— Так, всё. В первом ряду Аня, во втором Ангелина. Нет. Ангелина, за ней Аня. Опять нет. Да что ж это такое! Сейчас монетку брошу!

На неё было жалко смотреть.

— Простите, — подняла руку Маша, — А в первом и втором ряду должно быть равное количество людей?

— Каких людей? – с непониманием уставилась на неё Шпагата.

— Нас.

— Нет, — подумав, ответила Шпагата, — Есть правило, что должно быть два ряда, а где кого сколько – не уточняется. Бывает же в группе нечётное количество, или заболеет кто.

— Тогда у меня есть идея! – воскликнула Маша. Она сбегала к дальней стене, возле которой хранился инвентарь, с которым тренировались старшие, и принесла восемь детских кегель, заменявших булавы. Расставила их на полу в таком порядке: в первом ряду три, во втором – пять. Во втором ряду три средних кегли скрыты за тремя первыми, а две стоят по краям.

— Ну и что? – не поняла Шпагата.

— Это как нам надо встать, — пояснила Маша. Вот три впереди – это Полина, Наташа и Ева. Три за ними – это я, Ксюша и Вика. А Аня и Ангелина – по краям. Они во втором ряду, но их хорошо видно, как будто они в первом. Потому что их никто не заслоняет.

— Да ты профессором будешь! – восхитилась Шпагата, — Не путай на выступлении ноги и руки, и у тебя все шансы попасть в спортивную группу. Ну-ка, чемпионки, встали вот так и повторим ещё два раза!

Когда занятие закончилось, всем хотелось только одного – попить и домой. Шпагата ещё раз повторила, где и когда будет выступление. Пообещала, что в новом филиале предусмотрено место для разминки. Объяснила, какой перекус с собой можно брать, а какой – ни в коем случае. Полина рассказала о причёсках. Шпагата кивнула – она была в курсе. Мама Евы уже узнавала, как оформить пропуска для парикмахеров.

Она отпустила всю группу и подозвала к себе Еву – должно быть, чтобы объяснить, как сделать пропуска.

Аня обернулась, выходя из зала.

В руках у Шпагаты был непрозрачный пакет и она протягивала его Еве.

— Наденешь на выступление, — сказала она – Это мой купальник. Я в нём первый раз заняла первое место. Мама сохранила. Я хочу, чтобы завтра ты выступала в нём. Ты должна заниматься! Только не бросай!

Потом она понизила голос, и Аня больше ничего не услышала. Да и Маша торопила: близился момент разоблачения Полины!

Полина была не в духе: её отругали на последнем занятии. И отругали за дело! Наташа успокаивала её: сегодня всех ругали, так положено перед выступлением. Зато после будут только хвалить.

Маша решила дождаться Еву, которая скоро вернулась. Пакет с купальником она несла перед собой, как свадебный каравай, и наконец-то улыбалась.

— Просим внимания! – сказала Маша и трижды хлопнула в ладоши, — Сейчас вы увидите кое-что важное.

— Только не начинайте опять про это! Достали уже! – закричала Полина.

— Да ладно, цирк вернулся, — ухмыльнулась Ангелина, — Клоуны, вперёд!

Не обращая внимания ни на одну, ни на другую, Аня достала из сумки памятный всем конверт.

— В нашей истории несколько героев, но мы не станем называть имён, — начала Маша.

Аня подошла к шкафчику и положила конверт в кармашек на дверце.

— В тот день некоторая сумма была принесена и спрятана в шкафу, — продолжала Маша.

Аня отошла, вышла за дверь, потом вернулась.

— Некто заинтересовался конвертом.

Аня открыла шкафчик, достала конверт.

— Ему помешали.

Аня уронила конверт на пол и снова вышла.

— Но был и третий персонаж! Он-то и сделал вот это! – со значением проговорила Маша.

Аня вбежала в раздевалку приставным шагом. И – раз – закинула конверт под шкафчик.

— Конверт исчез на глазах у всех, но никто этого не заметил! – закончила повествование Маша.

— Неправдоподобно, — быстро сказала Полина.

— Абсолютно! – вторила ей Вика.

— Ну, теоретически… — пробормотала Наташа и решила проверить, удастся ли ей ногой закинуть конверт. С первого раза не получилось, но удалось с третьего.

— Подождите, и вы такое узнаете! – вдруг воскликнула Ангелина – и, бросив свои вещи, выскочила из раздевалки.

— Так это она?! – топнула ногой Ксюша, — Всё из-за неё?

— Расходимся, — махнула рукой Полина, — Она сбежала, ясное дело. Либо виноватой себя чувствует, либо посмеяться решила. Но мы сами над ней посмеёмся. Ксюша, давай, быстро, я помогу тебе собрать сумку. Вот будет весело: она пришла, а здесь уже средняя спортивная!

— Давайте дождёмся Ангелину, — твёрдо сказала Маша, — Она точно вернётся за вещами.

— Ха! Да ты знаешь, сколько у её отца денег? – прошипела Полина, — Она такое барахло может пачками покупать, хоть каждый день в новом ходить. У неё просто мозгов на это не хватает.

— Даже интересно, почему она себе концертный костюм не заказала! – протянула Аня.

— Я бы ей заказала! – зло усмехнулась Полина.

— Как и мне? – невинно уточнила Аня.

Полина была так рассержена и взволнована, что себя уже не контролировала.

— Зачем тебе костюм, тебя всё равно не возьмут в перспективную группу! – крикнула она, повернувшись к Ане, — Считай, эти деньги я тебе сэкономила! Ты мне спасибо должна сказать!

— Так это ты пнула конверт? – уточнила Ева, — Ведь твоего имени никто не называл.

Полина замерла, сообразив, что сама себя выдала, но быстро кинулась в новую атаку.

— А вы не подумали, как конверт оказался на полу? – сладким голосом спросила она — Как выпал из закрытого шкафчика? Ксюша не объяснила вам, зачем она достала конверт из шкафа? Потому что когда я её поймала – она только блеяла!

— Ксюша объяснила, — ответила Маша, — Уже давно. Она рассматривала кукол на конверте.

— Но вытащила его она-а! – со значением протянула Полина. – Она рылась в чужих вещах!

— Да! – воскликнула Вика.

И тут вбежала запыхавшаяся Ангелина. В руках у неё был тот самый телефон, который после случая с конвертом она оставляла у бабушки.

— Але-оп! Сейчас вам будет продемонстрировано видео, срывающее все покровы! – крикнула она, — Надеюсь, без меня её не раскололи?

— Почти, — сказала Маша, — Но видео не помешает.

Все окружили Ангелину. Изображение дрожало и тряслось, сначала все увидели зал, потом картинка перевернулась, и в кадре появились ноги. Ноги, бегущие приставным шагом. Полинины ноги в синих леггинсах с бледно-голубыми звёздами. Изображение вздрагивало и взбрыкивало – ведь оператор, то есть, Ангелина, бежал следом.

— Я всегда записываю смешные вещи, чтобы отправить кое-кому. – пояснила она, — Кое-кто просил меня присылать весёлые видео из моей жизни. Мы в тот раз очень весело бежали, помните? Но сначала мне показалось, что я запорола кадр: на нём не было видно, как весело мы все бежим, только Полина. А это не очень весёлое зрелище. Но потом… О, сейчас будет мой любимый момент.

Синие со звёздами леггинсы добежали до раздевалки. Изображение вздрогнуло, замерло, в кадре появился конверт с принцессами, лежащий на полу. И вот ноги подбегают к нему. Правая нога делает лёгкое движение носком, и конверт вылетает из кадра.

— Так вот почему Полина меня защищала! – догадалась Ева, — Она точно знала, что я не украла деньги. Могла себе позволить быть слегка справедливой.

— Ну-ка, ещё раз покажи конец! – потребовала у Ангелины Наташа.

Ангелина охотно промотала видео до нужного момента.

— Я всегда просматриваю видосы, прежде, чем отправить… ну, этим людям… — начала она.

— Продюсерам из Голливуда? – презрительно спросила Полина, — Говори уж, что родителям. Которым ты сама не нужна. Нужны только смешные видяшечки, чтоб поржать.

— Но эту запись продюсеры из Голливуда не получили, — не меняясь в лице, продолжала Ангелина, — Я посмотрела-посмотрела и решила её отложить. А раз она такая ценная, то отдала аппарат на хранение бабушке. А сама перешла на эту вот дешевенькую мыльницу.

Как бы между прочим, Ангелина достала из сумки «тот серебристый телефон, который везде рекламируют» о котором Полина мечтала вслух на прошлом занятии.

— Ух ты! – не удержалась Вика, — Это ведь тот самый…

Она осеклась, поймав испепеляющий взгляд Полины.

— Это видео — даже не улика, это прямое доказательство. – заметила Маша, — Почему ты молчала всё это время?

— Всё это время я болела за вас с Аней. – ухмыльнулась Ангелина, — Ты же сама догадалась, кто виноват. Это почётнее. И про Ксюшу я ничего не знала, думала, что Аня сама такая растяпа и уронила конверт.

— Для тебя это – как кино про выдуманных людей! – возмутилась Наташа.

— А если бы мы с Аней не догадались? Ты бы показала этот ролик? – не отступала Маша.

— Не знаю. Но кино вышло весёлое.

— А если бы меня продолжали обвинять в краже денег? – спросила Ева.

— Так решили вроде обойтись без полиции, отделаться лёгким игнором. Ты бы справилась.

— Ну ты и… — воскликнула Наташа.

— Напоминаю, что я только не поделилась с вами видосиком. А настоящий герой дня – Полина! – объявила Ангелина, отступая в сторону.

— Полина так не хотела, чтобы концертный костюм был у кого-то, кроме неё, — пояснила Маша, — Что решила воспользоваться случаем и спрятать Анины деньги. Она их не украла, она почти не прикасалась к конверту. Всё вышло как бы случайно. Вроде бы ничего серьёзного не произошло. Но я знаю, как плохо было Ане. И, наверное, Еве. И Ксюше. И немножко всем нам, потому что когда происходит такое, каждый попадает под подозрение.

— Давайте её во второй ряд отправим! – предложила Ангелина.

— А тебя знаешь куда надо отправить! — едва справляясь с гневом, сказала Полина, — В интернат. Как всех детей, которых бросили родители.

— Я за тебя, — сказала ей Наташа, — Но давай-ка ты притормози.

— Игнор Полине! – крикнула Вика.

— В игнор больше не играем! – отрезала Наташа. — От этого людям бывает плохо. Тебе же только что русским языком сказали!

— Девочки, пожалуйста, поругайтесь после выступления! — взмолилась Ева, — Помните про командность!

— Мы все зависим друг от друга, — поддержала её Полина, — Давайте завтра изо всех сил постараемся и выступим, чтобы набрать этот несчастный командный балл. А потом просто разойдёмся по разным группам и никогда друг друга не увидим!

Она легко подхватила сумку и выпорхнула из раздевалки, бесшумно закрыв за собой дверь.

— Мне кажется, я поняла, что такое командность, — сказала Маша, — Это не когда все хорошие вместе против одного плохого. А когда все хорошие вместе с плохим, чтобы сделать что-то совсем отличное.

— Только не считай себя самой хорошей, — сказала Ангелина, — Во время выступления ты — худшая и тянешь нас назад.

— А ты не пытайся быть самой плохой. Всё равно не дотягиваешь, — ответила ей Маша.

И Ангелина не нашлась, что ответить. Кажется, в первый раз.

На обратном пути Аня и Маша обсуждали завтрашний день: кто за кем зайдёт, как и с кем они поедут. Попросили Няню Яню и Машиного папу изменить маршрут, чтобы зайти в магазин за правильным перекусом.

Разоблачение Полины оказалось совсем не таким радостным событием, каким оно представилось подругам поначалу. Обсуждать тут было нечего, хотелось подумать об этом дома, наедине с собой.

Дома Аню встретила Настя. Она, конечно, не открыла дверь. Но она стояла рядом с папой, держалась за стенку, улыбалась и не падала.

— Сестра готовится за тебя болеть, — пояснили родители, — Мы ей сделали маленький флажок, она будет им размахивать. И тебе будет веселее.

«Маленький флажок» напоминал скорее суперпродвинутую развивающую погремушку, но Настя размахивала им очень уверенно.

Совсем поздно вечером позвонила мама Няни Яни и спросила, нельзя ли им тоже приехать, посмотреть, как соседские девочки будут занимать призовые места. Анина мама, без особой надежды на успех, написала в родительский чат, и, о счастье, мама Полины была на связи и сообщила, что лимит пригласительных билетов на группу ещё не исчерпан, а значит Няня Яня и её семья вполне могут присоединиться к команде зрителей.

Пригласительные, конечно, были бесплатными, но без них в зал никого бы не пустили.

Пока шли все эти переговоры, Аня сидела в своей комнате и пыталась размышлять о командности. Ничего не придумала. Зато сочинила вот такую сказку:

 

Принцессы, которые были командой

 

В одном королевстве устроили бал и пригласили туда всех принцесс с одним условием: во дворец их будут пускать только командами. Не меньше восьми принцесс в одной команде.

Между королевствами сразу же запорхали почтовые голуби и побежали почтовые собаки, разносившие списки команд от одной принцессе к другой. Все похожие принцессы быстро собрались в команды, заказали восьмиместные кареты и побежали за нарядами в главные магазины своих королевств.

Но были принцессы ни на кого не похожие. Последний измученный почтовый голубь летал между их королевствами, человеческим языком уговаривая принцесс собраться в одну команду. Когда он догадался спеть, они согласились объединиться и не мучить птицу. Ведь другого шанса поехать на бал у них всё равно не было.

Восьмиместную карету заказывать было уже поздно и на бал они добирались каждая сама по себе. Одна принцесса приехала на велосипеде. Другая – на поезде (впереди бежали гномы и спешно укладывали рельсы к тому дворцу, где проходил бал). Третья воспользовалась дилижансом. Четвёртая прилетела на метле. Пятая – на драконе. Шестая всю дорогу бежала марафон и заодно установила мировой рекорд. Седьмая телепортировалась. Восьмая вышла из своей комнаты и спустилась в главную залу, потому что по совпадению она жила в том королевстве, где проходил бал.

Команды принцесс, собравшиеся заранее, одинаково выглядели, говорили и звали их тоже всех одинаково. Они танцевали как одна принцесса. Когда же дошла очередь до непохожих, в зале стали смеяться. А после их выступления смеялись ещё больше – ведь каждая танцевала свой собственный танец.

Но после их выступления на сцену вышли король с королевой и сказали – «Ну вот, хоть посмотрели на настоящих принцесс. Где это видано, чтобы одна принцесса согласилась быть похожей на другую? Это какие-то клоны-самозванки! Пусть садятся в свои восьмиместные кареты и уезжают по домам, а с этими мы будем пировать, танцевать и прыгать на батуте три дня и три ночи!»

Так и случилось, что непохожим ни на кого принцессам досталось всё самое интересное.

 

 

Глава 11

 

Накануне выступления Аня долго не могла уснуть, ворочалась и крутилась. Посетители бара на углу пели и кричали на улице, а когда они затихли, во всём доме загудели батареи. Потом проснулась и захныкала в родительской комнате Настя. Когда Аня всё же засыпала, ей снилось, как она на выступлении падает, путается, или не может пошевелить ни ногой, ни рукой. Она просыпалась, вокруг было темно и тихо. Потом она всё-таки крепко уснула, и очень удивилась, когда её разбудил будильник на телефоне.

Ещё вчера родители решили, что Аня и Маша поедут с утра с Машиной мамой, а все остальные, включая Няню Яню и её команду, подтянутся к выступлению.

— Сегодня тебя ждёт интересное приключение, — сказала за завтраком Анина мама.

— Это не приключение, а сплошной нервяк, — буркнула Аня, размазывая по тарелке овсянку.

— А ты посмотри внимательнее. Это точно приключение, и нервничать не о чем, — возразила мама, — Каким бы ни был результат, ты попадаешь в спортивную группу, как и мечтала. И там будет всё по-другому. Вы станете взрослее, уйдёт конкуренция…

— Но Ангелина не уйдёт, мы с ней всё одинаково делаем. А Маша вступает не с той ноги и её могут отдать в оздоровительную. А я не хочу без Маши!

— Посмотрим, как будет, ладно? – улыбнулась мама, — Если они захотят вас разлучить, мы найдём другую спортивную секцию, где вы сможете быть в одной группе.

— Правда? – просияла Аня. И в один миг разделалась и с овсянкой, и с какао.

Аня забежала за Машей. И Маша, и её мама были уже готовы, а папа нервничал и переупаковывал в непромокаемый мешок заготовки для причёсок. Он очень волновался, что недостаточно хорошо справился с такой ответственной вещью и подведёт целую команду. Машиной Маме это надоело, она отобрала у него пакет и повела девочек в машину.

Филиал на Комендантском оказался очень просторным, он располагался в новом здании и занимал целый этаж.

Аня, Маша, и другие «Эльзы», как и было условлено, прибыли к девяти утра, за час до начала всех выступлений. Начинались они в десять, и первыми должны были выступать ученицы от 4 до 7 лет. Они тоже уже приехали, наряжались и разминались. Две пухленьких малышки в купальниках с блёстками с хохотом бегали друг за другом по коридору.

Раздевалка, которую отвели группе Шпагаты, была просторной, в ней могло поместиться до двадцати человек, а к каждому шкафчику прилагался индивидуальный ключик.

Парикмахеры, во главе с подругой Евиной мамы, уже были на месте. Голову каждой украшала причёска из разноцветных косичек. Мама Полины бросилась навстречу Машиной маме и буквально выхватила у неё из рук пакет с материалом для будущих косиц. Она нервно распаковывала его, ругая «ненормальных продавцов, которые ещё бы в свинцовый кожух всё запаяли!» Маша и её мама переглянулись и одинаковым жестом прикрыли улыбку рукой.

Работа над причёсками началась, и к ней в качестве подмастерий привлекли особо смышлёных на вид родственников: мама Евы плела косы своей дочке наравне с мастерами, лишь изредка спрашивая совета у соседки. Мамы Полины и Маши, а также бабушка-тётушка Ангелины подносили материал и придерживали готовые косы.

Дожидаясь своей очереди, Вика достала блокнот и стала рисовать Рапунцель в башне и рыцарей, которые лезут по приставным лестницам и одновременно плетут ей косы. Несколько рыцарей с высунутыми языками и свёрнутыми на бок головами уже валялось внизу. В живот одного из них были воткнуты парикмахерские ножницы.

Мама Вики тоже была тут, но никто её не замечал. А она вилась вокруг, чтобы отдать деньги. Она ведь не хочет, чтобы её дочке покупали парик за чужой счёт! Просто у неё раньше не было возможности это сделать.

Поскольку деньги разделили без учёта её участия, от ней все отмахивались. Наконец, Машина мама сжалилась и предложила ей сбегать и купить для девочек несколько бутылок питьевой воды.

Мама Вики долго уточняла, какую воду, в каких бутылках, и где покупать, пока мама Евы не сказала — с вполне дружелюбным видом – что лучшая вода продаётся в магазине у метро Пионерская. Мама Вики уехала выполнять поручение, и сразу стало и спокойнее, и просторнее.

Бабушка и дедушка Наташи притащили здоровенный транспарант и тренировались в коридоре, как они будут им слаженно размахивать, выкрикивая, «Эльзы, вперёд!»

Болеть за Ксюшу прибыла огромная толпа родственников и знакомых. Они расположились в вестибюле, достали термосы и закуски и стали подкрепляться, в ожидании выступления. В центре сидела пожилая женщина – видимо, бабушка и глава семьи. То и дело она с очень знакомыми интонациями покрикивала на своих: «Разиня, неумеха, растрёпа!»

Группа поддержки Евы состояла из трёх подружек. Они тоже приехали пораньше, чтобы им сделали хоть по одной белой косичке, чтобы подбодрить команду «Эльзы». Но дедушка Наташи усадил их рисовать транспарант, сказав, что это больше подбодрит команду.

Забежала Шпагата, оценила причёски (хоть они и не были готовы) и попросила мастеров не расходиться: после разминки что-то может растрепаться, а что-то придётся убрать. Всегда надо это учитывать, а то в прошлом году одна команда навертела на головах Вавилоны, и потом никто не смог выполнить элементарный кувырок. С учётом обстоятельств им разрешили выступить повторно, после всех, уже без причёсок, но тренерам сделали предупреждение.

Приближалось начало выступлений. В коридоре хныкала четырёхлетка, а мама строго выговаривала ей: «Ты должна показать класс, понятно? Ты должна быть лучшей!»

— Вот ненормальная мамаша, — сказала мама Полины, — В таком возрасте у них ещё нет мотивации!

Когда причёски были готовы, парикмахеры попросили девочек попозировать для их портфолио. Тут как раз вернулась с водой мама Вики и стала расспрашивать : «А где будут опубликованы эти фото? А кто их сможет увидеть?» Так, что Вику попросили отойти в сторонку и сфотографировали её причёску только со спины.

Для разминки группам отвели маленький зал, расписанный цветочками и феечками – в нём тренируются младшие. Спокойно размялись, трижды повторили всё выступление. Шпагату было не узнать: она хвалила и подбадривала девочек и для каждой нашла доброе слово. Причёски ничуть не растрепались, не помешали выполнять упражнения и Шпагата отпустила парикмахеров, взяв для себя и Девули их телефоны.

В раздевалке «Эльзы» обнаружили новых соседок – профессиональную группу десяти-одиннадцати лет из филиала на Чкаловской. Все девочки сделали простые гладкие причёски, но зато на каждой был концертный купальник.

На одной, правда, он выглядел не очень новым: блёстки отвалились, аппликация осыпалась по краям, на боку расползся шов. Подруги окружили её и пытались решить, как исправить ситуацию, а она рыдающим голосом повторяла: «Я говорила, что у меня всё готово! Но бабушка мне никогда не верит! Она решила сделать сюрприз. Постирала и погладила костюм в ночь перед выступлением! А его нельзя стирать, там в инструкции написано!»

— Будем все выступать без костюмов! – решила одна из девочек, — достаём спортивную форму и вперёд.

— Из-за меня, не надо! Вдруг балл у всех снимут! – рыдала внучка чересчур заботливой бабушки.

— Ой, у меня нет с собой формы, я только профессиональный взяла, — схватилась за голову одна из окружавших её подруг.

Тогда та девочка, которая решила, что все должны выступить в обычной форме, обратилась в «Эльзам». Предложила любой из них обменять на время выступления свою обычную форму на профессиональный костюм. Чтобы поддержать людей. «Да вы вообще все можете в наши костюмы переодеться!» — добавила другая.

Наташа сделала было шаг в сторону Чкаловского филиала, но увидела, какой несчастной вдруг стала Полина, и остановилась. И тут Вика, которую весь день никто не замечал, словно её и нет, громко сказала:

— А давайте я одолжу свой профессиональный костюм, а вы мне взамен – обычный. И вы все будете одинаковые.

— Ты правда? Ты серьёзно? – глотая слёзы, спросила девочка в испорченном костюме.

— Рыська, тащи свой костюм, — распорядилась главная девочка.

Девочка, которую назвали Рыська, достала из сумки белоснежный блестящий купальник и такие же леггинсы и протянула Вике.

Когда тренер профессиональной группы из Чкаловского филиала прибежала в раздевалку с набором для шиться и пакетиком блёсток, все уже переоделись.

— Ну, где дыры размером с футбольные ворота? – спросила она, с недоумением оглядывая своих подопечных.

— Мне вот эта девочка одолжила свой профессиональный, — сказала внучка слишком недоверчивой бабушки и указала на Вику.

— Это очень спортивный поступок. – сказала чужая тренерша и пожала Вике руку.

— При чём тут спорт? – удивилась та.

— Спорт – это не только ловкость и гибкость. Это твоё отношение к другим спортсменам!

Группа с Чкаловской подкрасила губы, подвела глаза, нарумянила щёки и побежала на разминку, а девочки из группы Шпагаты осталась в раздевалке одни.

— Ну что, принцесса, мечты сбываются? – спросила у Полины Ангелина, — Ты одна – в бальном платье, а остальные – Золушки.

— Мы не Золушки! – повела плечом Полина, — Мы – Эльзы!

— Ну-ка, вместе, кто мы? – хлопнула в ладоши Наташа.

— Мы – Эльзы! – вразнобой крикнули Полина, Ева, Маша, Аня и сама Наташа.

— Не слышу вас! – приложила руки к ушам Наташа.

— Мы – Эльзы! – гаркнули в ответ все (и даже Ангелина).

— А ну-ка не бузить, выступление уже началось! – заглянула в раздевалку незнакомая тренер.

Потом Ксюша достала из сумки косметичку, которую она незаметно стащила у мамы и спросила, не хочет ли кто-то накраситься. Аня и Маша напудрили друг другу носы и нарумянили щёки. Ева подкрасила губы. Ангелина обвела глаза чёрным карандашом. Полина накрасила ресницы. Наташа нанесла на лицо толстый слой тонального крема, а на веки – ярко-синие тени. Ксюша, расхрабрившись, подкрасила и глаза, и губы.

Когда Шпагата в следующий раз заглянула в раздевалку, она сказала только: «Туалет в конце коридора. До выступления успеете умыться. Бегом!»

Туалет был совсем рядом с большим залом, но увидеть, как выступают младшие (возрастная категория от 4 до 7) было невозможно: в зал набились родители, другие родственники, знакомые, фотографы и прочие.

По коридору прошествовали, высоко неся гладко причёсанные головы, малышки в профессиональных купальниках.

— Профи-лялечки! – умилилась Аня.

— Конечно, если с четырёх лет заниматься, в пять уже можно попасть в профессиональную группу, — с нескрываемой завистью сказала Полина. Она замолчала, пытаясь представить, какой была бы её жизнь, если бы не случилось той травмы, если бы она продолжала заниматься, и не в одной группе с Машей и Ксюшей, а с теми прекрасными белыми лебедями, которые ради своей подруги все как одна готовы выступать в обычной спортивной форме.

— Ну, ты ведь занимаешься даже с трёх, — легонечко ткнула её в бок Наташа, — И мы будем в профессиональной группе! Чётко! Мы будем супер-мега-вау!

— Зато тут есть ты, — тихо сказала Полина, словно продолжая размышлять вслух.

В раздевалке Маша достала из сумки ручку со стержнями разных цветов и поставила на левой руке маленький плюсик красного цвета, а на правой – зелёного. И твердила про себя: «Красный – лево, зелёный – право». При этом она взмахивала руками, но всё равно несколько раз перепутала направления.

После выступления самых младших объявили небольшой перерыв: зрители разбежались по раздевалкам, обнимать и поддерживать своих принцессочек и звёздочек, жюри вышло подышать свежим воздухом, в зале открыли окна и закрыли двери.

Вернулся с разминки Чкаловский филиал. В раздевалку заглянула Шпагата и сообщила результаты жеребьёвки: «Эльзы» будут открывать вторую часть соревнований!

Слово «соревнования» было прыгучим, как каучуковый мячик, слово «открывать» — острым, как осколок стекла. Мячик с осколком внутри запрыгал у Ани перед глазами. Она словно взглянула на себя откуда-то сверху, а потом плавно стала возвращаться обратно вниз. Но стоявшая рядом Ксюша подхватила её и не дала упасть. Наташа поднесла воды. Ева стала обмахивать её полотенцем.

Шпагата, которая не успела ещё далеко уйти, словно почувствовала неладное и вернулась. Вывела свою группу в коридор и велела особым образом дышать, чтобы успокоиться.

Выходя из раздевалки, Маша сильно ударилась локтём о незакрытую дверцу пустого шкафчика так, что руку словно пронзил электрический ток. «Лево – больно, право – нет, лево – больно, право – нет» — мысленно повторяла она, не забывая дышать, хотя ей было ничуть не страшно. Она – во втором ряду, и она не рассчитывает на победу. Её победа была вчера, когда они с Аней смогли разоблачить Полину.

Вскоре «Эльзы» и группа, которой выпало выступать следом за ними, уже прошли в зал для выступлений. Их усадили в первый ряд, чтобы не было проволочек из-за чьих-то опозданий.

Входя, Аня поискала глазами своих. Весь второй ряд занимали родственники Ксюши.

Мама с Настей на коленях сидела в третьем ряду. По левую руку от неё располагались Машины мама с папой. Справа — соседи и Няня-Яня. Бабушка и дедушка Наташи уже разворачивали транспарант. Рядом с ними подруги Евы держали наготове свой.

А потом Аня увидела папу с фотоаппаратом, к которому был прикручен его лучший концертный объектив. Папа стоял рядом с видеокамерой и готовился ловить кадры.

Аня села на прохладную скамейку и мысленно взмолилась: «Пусть не мы первые, пусть первые не мы, пожалуйста!» Она как будто разом позабыла все движения, и сейчас силилась их вспомнить. «Лево – больно, право – нет» — тихонечко бубнила рядом Маша, и это звучало даже успокаивающе.

Жюри заняло места за столиками в углу, перед первым рядом. Вышла директор филиала и объявила начало второго этапа соревнований – в возрастной категории от 7 до 9 лет. «Но перед тем, как соревнование начнётся, взрослая оздоровительная группа «Бодрый Комендантский» хочет показать вам свои таланты». – добавила она.

Взрослая оздоровительная состояла из женщин, тётушек и даже бабушек. Зарокотала музыка. И все бабушки превратились в бабочек, а женщины и тётушки – в мотыльков и стрекоз. Они выступали вне конкурса и наслаждались полётом. Их спокойствие постепенно передалось и Ане.

— Жаль, что мужчин не берут! – громко сказал Машин папа, когда выступление закончилось.

— Берут. Да они не идут, — ответила Девуля, которая сидела в жюри.

— Я пойду! – воскликнул Машин папа, — Запишите меня!

— Вот и хорошо. А то после вашей статьи про разминку мы всё ждём вас и ждём.

На них зашикали другие члены жюри, и тут директор филиала объявила выступление группы «Эльзы».

Все родственницы Ксюши во втором ряду синхронным движением достали из сумочек носовые платки и приложили к глазам, а мужчины приготовились снимать выступление на мобильные телефоны.

Встав на своё место, Аня забыла про страх. А когда зазвучала знакомая музыка, всё стало происходить как бы само собой: очень медленно и очень быстро одновременно, словно сильный порыв ветра подхватил её и пронёс через весь номер. Прозвучали финальные аккорды. Аня поклонилась и с восторгом, к которому примешивалось некоторое разочарование, подумала: «И это всё?»

Но это, конечно, было не всё. Добежав до раздевалки, «Эльзы» принялись делиться впечатлениями: у кого что получилось, как удалось в последний момент не допустить ошибку, как было страшно вначале и радостно в конце.

— Хорошо, что мы были первыми, — сказала Полина, — Нас не сравнивали с профессиональной группой.

— Я ни разу не перепутала руки и ноги, — похвасталась Маша, — А локоть уже прошел. Болел, болел, а теперь не болит.

— А я такая встала в позицию, и вдруг вижу Шпагату, и она показывает мне: улыбайся! И кулаком трясёт! Я сразу заулыбалась, и скалилась как подорванная! – вспомнила Ева.

— Дедушка с бабушкой так прыгали, что мама отсела от них, типа, я не с ними! – засмеялась Наташа.

— Я думала, упаду в обморок прямо на выступлении, но мы вышли, и меня отпустило, — проговорила Аня.

— А я как вошла в этот зал, так сразу захотела в тубзик, — призналась Ангелина. – А теперь не хочу.

— А видели бабулю из оздоровительной? – подпрыгнула Ксюша, — Ей лет сто, наверное! Тоже хочу быть такой!

Вика молчала: она точно знала, что ошиблась по меньшей мере дважды. И ещё неизвестно, сколько недочётов подметили в её выступлении члены жюри. Делиться воспоминаниями, а уж тем более радоваться вместе со всеми ей не хотелось. Она присела на скамейку, достала блокнот и нарисовала семь изящных силуэтов, плавно делающих руками волну. А рядом – человечка с прямыми руками-ногами, палка-палка, огуречик, утопающего в этих волнах.

После того, как выступили все группы в возрастной категории от 7 до 9 лет, зрители ринулись в раздевалки — поздравлять своих. В просторную, но всё же не безразмерную комнату набились родственники «Эльз» и филиала с Чкаловской. Стоял шум и крик, и никто не требовал тишины, потому что после первых двух этапов объявили большой перерыв.

Мама Полины начала с «разбора полётов» (ей показалось, что дочка что-то там могла бы сделать лучше, при её-то данных), а закончила тем, что подарила ей тот самый телефон. Мама Ксюши требовала у мамы Евы, чтобы та расплела её дочери косы. Бабушка Ангелины, улучив момент, вручила Шпагате коробку конфет ручной работы от всех родителей группы. Мама девочки из Чкаловского филиала, которая явилась в испорченном костюме, добавляла в друзья Викину маму, чтобы купить у неё костюм для дочери, если Вика вдруг больше не захочет заниматься.

Родители Маши и Ани потихоньку вывели их из раздевалки и все поехали домой: машина с мамами и дочками (включая спящую в кресле Настю) — впереди, машина с папами и соседями (включая пробудившуюся от интернет-грёз Няню-Яню) – следом.

По пути домой Аня и Маша узнали две грандиозных новости. Во-первых, малышка Настя сама поднялась по лестнице на второй этаж, сама вошла в зал и очень здорово хлопала Ане. Во-вторых, Няня Яня (которая также поднялась по лестнице сама, что никого не удивляло) тоже хлопала Ане. А до того — во все глаза смотрела на сцену, и ни разу не достала телефон, даже для того, чтобы что-нибудь сфотографировать.

А после выступления она увидела Наташину бабушку. Бабушка отдала деду транспарант и сварливо сказала:

— Ну всё, потеряли мы внучку. Теперь её на баскетбол на аркане не затащишь. Какие данные пропадают!

И тут к ней обратилась Няня-Яня. Со своей интернет-зависимостью она почти совсем разучилась говорить, но всё-таки собралась с силами и человеческим голосом промолвила:

— А я вас помню. Вы меня во втором классе баскетболу учили, а потом ушли.

— Ну-ка, посмотри на меня. А ведь и я тебя помню. Лена? Нет, Яна! Точно? Ну, как успехи?

— Да никак. Вы ушли, стало неинтересно, и я бросила.

Бабушка Наташи задумалась – а ведь ещё можно всё наверстать. И ей, и Яне.

— Дед, а дед, отпустишь меня поработать? – спросила она у Наташиного дедушки, — Меня снова зовут тренером. На прошлой неделе опять звонили. Может, попробовать? На внучку надежды не осталось, так хоть чужие люди оценят.

— Иди, иди. Может, и мне место нагреешь, — радостно закивал дедушка.

— Ты смотри не теряйся, — уже совсем другим, деловым тоном сказала Наташина бабушка Няне-Яне, — Я всё выясню и мы вернёмся в спорт. Обменяемся электронными емэйлами?

— Лучше телефонами – храбро сказала Няня-Яня.

— Да, так привычнее – согласилась бабушка Наташи.

А вечером папа показал Ане свои фотографии с выступления. «Необработанные. Только тебе, как другу», — торжественно объявил он и усадил её за свой ноутбук.

На Аню смотрела… Аня. Только это была какая-то прекрасная, вдохновенная, ловкая и умная Аня. Такая, какой ей хочется быть. Значит, она хоть немножко, но стала такой? Фотография ведь не будет врать. А это Ангелина. Она думает, что на неё никто не смотрит и такая милая на этом кадре. Только глаза ей отмыть не удалось – на крупном плане видны следы косметического карандаша. А вот Ева – наверное, увидела, что Шпагата показывает ей кулак. А теперь она зависла в воздухе как птица Колибри перед цветком. А вот и волна. Как же красиво и слаженно! А это Няня Яня! Как живая. В смысле, очень живая, а не как обычно.

Это телефоном не сфотографируешь. Телефон такое просто не успеет увидеть и ухватить.

Потом папа уселся обрабатывать фотографии, а Аня написала ещё одну сказку:

 

Принцесса, которая вылезла из телефона

В некотором царстве, в некотором государстве, жила-была в телефоне принцесса Яна. Сначала она, конечно, жила во дворце, но там было очень скучно. Привидений вывели, злых фей выгнали, драконов перевоспитали, рыцарей научили играть в футбол и они стали ездить на чемпионаты в другие королевства.

И тогда добрая фея подарила Яне телефон. Яна просила волшебную палочку, но принцессам не положено. А телефон – он как волшебная палочка, только понарошку. Не «пусть я буду всех милее», а «я как будто всех милее». Не «пусть я увижу дальние страны и бурные океаны», а «пусть я как будто увижу». Не «пусть у меня будет много друзей», а «пусть у меня будут как будто друзья».

Принцесса Яна была довольна подарком и вскоре отправилась в него жить. Чтобы накормить Яну, дворцовый повар теперь фотографировал еду и отправлял ей в мессенджер. А она присылала комментарий: «Спасибо, было вкусно». Или «Не фотографируй больше на этом фоне, он мне надоел».

Всякие платья, балы и прогулки по лесу ей тоже фотографировали и отправляли в телефон.

Но однажды принцесса Яна, гуляя внутри телефона, случайно попала на незнакомую страницу. Там все играли в баскетбол, а места для комментариев не было. Яна попробовала как будто поиграть вместе со всеми, но у неё не получилось. Она хотела закрыть страницу с баскетболом, но та не закрывалась.

Яна так разозлилась, что выключила телефон совсем и выпала из него на пол. Снова стала большой и настоящей, приказала заложить карету и поехала выяснять, что такое баскетбол.

А когда выяснила, попросила, чтобы её научили в него играть.

С тех пор принцесса Яна не скучает. Она организовала во дворце свою команду, в которую входят повар, перевоспитанный дракон, два привидения, три злых феи и сама Яна. Телефон у неё добрая фея хотела забрать и отдать сиротке из соседнего королевства, но Яна не позволила: ей нужно следить за расписанием чемпионатов в других королевствах и делиться фотографиями своей команды с остальными принцессами.

 

На следующее утро на сайте «Танцевальной гимнастики» появились результаты. Над табличкой с баллами и номерами групп висело уведомление, набранное крупным, жирным, но дружелюбным шрифтом: «Уважаемые гимнастки и их родители! В этом году были очень сильные выступления, и поэтому в профессиональные группы – высокий проходной балл».

Маша и Аня сидели в кресле перед компьютером Машиного папы, болтали ногами и после такого вступления боялись читать дальше.

— Оздоровительная – это хорошо! – помолчав, сказала Аня, — Помнишь, как оздоровительные взрослые отжигали?

Они посидели перед монитором ещё немного, придумывая, почему им с самого начала хотелось попасть именно в оздоровительную группу. Наконец, Машин папа не выдержал «этой неопределённости», нажал на кнопку и посмотрел результаты сам.

— Напрасно вы в оздоровительную нацелились, — сказал он.

— А что, и туда высокий балл? – удивилась Маша.

— Просто вы обе – в спортивной! – торжественно провозгласил папа, — Кто – куда, а я – за тортом.

И выбежал из комнаты.

Через неделю, когда Маша и Аня пришли знакомиться с новой группой, они узнали, что балл за командность им всем принесла Вика своим спортивным поступком (про то, что она отдела костюм другой девочке, знали все тренеры и члены жюри). Благодаря Вике Ева стала абсолютной чемпионкой в возрастной группе от 7 до 9, набрала 20 баллов из 20 возможных и выиграла год бесплатных занятий в любой профессиональной группе любого филиала. Помимо Евы в профессиональную группу смогли попасть Полина и Наташа (по 19 баллов у каждой). Мама Полины была в ярости: может быть, она думала, что профессиональная группа будет состоять из одной Полины?

Маша и Ксюша удержались в спортивной группе тоже благодаря Вике: один балл решил всё.

А вот сама Вика попала в оздоровительную. И тогда мама спросила у неё: «Доченька, солнышко, чего тебе не хватает? Чем бы ты хотела заняться?» «Рисовать!» – не раздумывая ни секунды, ответила Вика. Наконец-то она отделалась от всех этих балетов, танцев, ритмик и гимнастик, которыми пичкали её с детства, и занялась тем, что любила и умела.

За Ангелиной в конце учебного года приехали родители и забрали её на всё лето к себе, в жаркие страны. И не только её, но и бабушку-тётушку, оставлять которую одну-одинёшеньку в большой пустой квартире Ангелина отказалась: «Либо мы вдвоём, либо никто из нас!»

Ксюшиным родственникам, и даже строгой бабушке, так понравилось её выступление, что они скинулись и купили всех принцесс с аксессуарами – тех самых, которые были изображены на злополучном конверте с деньгами.

Когда Машин папа прибежал из «Севера» с тортом и коробкой пирожных, мама уже раздвинула стол в гостиной, застелила его новой скатертью и достала из буфета чайный сервиз, чтобы всё было по-праздничному.

Она пошла за салфетками, когда ей позвонил ученик и стал умолять перенести занятие на сегодня. «Сегодня не получится. У меня семейный праздник» — ответила Машина мама и отключила телефон.

Вместо обеда Анина и Машина семья ели сладости и радовались успехам группы «Эльзы». Машин папа, закусывая пирожным ломтик торта, уверял, что со следующего года он будет ходить во взрослую оздоровительную группу и всем советует делать то же самое, потому что сидячий образ жизни делает из человека тюленя. Внимание совсем было переключилось на него, но тут Анина мама постучала ложечкой по своей чашке и сказала:

— Ну что, спортивная группа, выбирайте подарок за то, что вы молодцы!

— Это должна быть вещь или всё, что угодно? – уточнила Маша.

— Всё, что угодно! – щедро взмахнул рукой (чуть не уронив на пол остатки торта) Машин папа.

— В пределах здравого смысла и человеческих возможностей! – ввернул Анин папа и отработанным движением поймал в воздухе резинового зайца, которого Настя попыталась бросить в коробку с остатками торта.

— Мы хотим ходить в одну школу. – сказала Аня.

— Со следующего года и до одиннадцатого класса! – добавила Маша.

— Конечно — быстро, чтобы папа всё не испортил, сказала Машина мама, — Вы будете учиться вместе. Потому что самое главное для гармоничного развития – это надёжный друг рядом. А потом уже экспериментальная программа и директор, у которого свой популярный канал в Ютьюбе.

Папа оглядел присутствующих, не нашёл ни в ком поддержки своих воспитательных методов и заявил, что он и сам собирался предложить дочке ходить в одну школу с Аней. Потому что она и без всякой школы развивается по намеченной им программе.

— А если мы захотим перейти в другую школу, то выберем её сами, — добавила Маша.